Два стражника-прожектора недовольно загудели и скрестили алебарды световых лучей, рассекая темноту холодным подсиненным светом. Выброшенные на мороз слова паром отлетали от их ртов. Серо-белая картинка снега, выпавшего на задержавшуюся листву, скользнула отражением через стеклянную в два этажа стену, где зрительная темнота.
Гравийная дорожка строгой геометрии рассекала небольшой прямоугольный междомовой двор на две симметричные части и уходила в неосвещенную пустоту, порождая бесконечность зрительных часов в застекалье стены. Две мраморные статуи древнего мира были вдоль дорожки напротив друг друга и индивидуально освещались. Они, безрукие боги с выщербленными оспой времени лицами, беззубо смотрели белыми яблоками. Несущественно были и еще садовые фигуры поменьше, также под охраной индивидуальной подсветки.
Две пары глаз, две пары рук и ног, две пары ушей и ноздрей поддерживались анатомическими модерновыми креслами, скрещенными напротив прозрачной стены. Охватывавший их мрак инкрустирован модерново брошенными на стены светильниками, мерцающими средневековьем. Всемогущий единый пульт дистанционного управления попискивал красным огоньком, начальствуя над механизмами светотеней. Пары не тревожили тел.
Перед ними бокалы, готовые к вину. Бокалы нужной тональности, в чем с приятностью убедились пары ушей. Бокалы нежно обхватывают опадающее в них Бордо, чем наслаждаются пары глаз. Вино взволновано, чтобы вознести свои пары парам ноздрей. Пары губ заключают его на языке, уверенно поглощая заключенные в нем ароматы.
Горячая расслабленность растеклась по мыслям, пара ног мягкой поступью плыла к освещенному углу, где в ромбической подставке в алтарном оформлении покоились темные винные сосуды.
– Трехлетний Бордо превосходен!
На свет проступило вытянутое пятно мужских очертаний. Редеющие черные волосы с жировыми прожилками сверкнули жирным блеском – пятно сложилось вдвое. Уверенные движения знатока стали перебирать одинаковые бутылки, обнимая взглядом изгибы их содержания. Наконец, овладев одной из, пятно расправилось и испарилось в темноту.
Возобновилась тишина. Голова с резким мужским профилем проявилась в контрастной области подсвеченного искусства, где изменила проекцию на созерцательный анфас. Древнеегипетские ребусы были экзотически наивны, но что-то было зашифровано в этих рядах ломаных людей.
– Все показано с наиболее выгодой стороны и эта нескладность зачаровывает.
Голова держалась за паузу. Подсвеченные области и ниши были распространены по стене вместе с картинными и скульптурными репродукциями в модерновой аранжировке стали и стекла, холодностью подчеркивающие древнегреческую гармонию идеального тела.
– Гармония нарушилась эпохой Возрождения.
– Да. Боги уступили место людям.
Чиркнула зажигалка. Вспыхнуло сухое итальянское лицо, но скоро угасло в дыму. Немолодая женщина планово перекинула ноги, тлеющей точкой обозначая себя.
Перекрытие второго этажа, на чем кресла, вполовину обрезалось пустотой и не стесняло удовольствие обзора подстекольного двора. Стройный стан бокала вновь обняли нежные мужские пальцы и вознесли.
– Может, заведем кота?
Тлеющая точка секундно увеличила накал. Был слышен ропот прожекторов
