Конкурс короткого рассказа «Сестра таланта»

Ошибка

sestra_ logotipУ меня болят колени. Врачи говорят, что это артрит или нарушение кровообращения, а может ещё что. Но мне кажется, все от того, что скоро мне стукнет 75, в честь чего колени решили болеть и днем и ночью. Потому при ходьбе я стараюсь их почти не сгибать. Наверное, со стороны это смотрится ужасно смешно. Именно так: ужасно и смешно.

Мы собираемся в магазин с утра пораньше. Завтра должны нагрянуть дочь с внуками, несколько старых, буквально-таки очень старых друзей. Юбилей как-никак! Мы забьем холодильник до отказа так, чтобы дверь его закрывалась с трудом. Мы начнем готовить с вечера, утром продолжим. Мы непременно будем хороши собой. И мы станем улыбаться, даже если с началом нового дня первым делом пожалеем о том, что он случился. Раньше мы называли это ханжеством, теперь мужеством. Мы – это я и моя жена.

 

Мы познакомились с ней в институте. Планомерно перешли от дружбы к любви. И, как говорится, закрутилось. В том же институте я остался преподавать русский язык – находить и исправлять ошибки. Одни и те же ошибки. Всю жизнь.

 

Как и пятьдесят лет назад она собирается дольше меня, то и дело забывая что-то. Не сказав и слова, я вышел на улицу пораньше, первым, чтобы избежать ругани. Мы так всегда делаем.

 

Денек сегодня выдался погожий, ласковый. Солнце с низкого неба лезет прямо в глаза. Но я все равно запаковался, как полагается. И, не успев отойти от дома на десять шагов, пожалел об этом, потому как сразу же засмердел. «Надо же, я дожил ещё до одной весны», – подумал я, как только запах моего поношенного тела ударил в ноздри. И короткая радость сменила привычную досаду.

 

С дерев, с пологих крыш, по фасадам разводами сходит вода. На верхушке тополя ремонтирует свое гнездо знакомый нам аист, вернувшийся с зимовки. Размалеванную будку трансформатора облепило шумное воронье. Под ногами клокочет и шевелится оттаявшая земля. Грязевые лужи с остатками снега латают дыры в асфальте. Мир нагревается потихоньку. Мир занят собственным бытом, а я, словно забытый хозяевами гость в большом и теплом, но чужом доме, вдруг растеряно застываю на месте и, глядя на окно нашей кухни, думаю лишь об одном:

 

«С той ли женщиной я провел всю свою жизнь? Что если вся моя жизнь – это ошибка? Один неправильный выбор! Или и здесь я ошибаюсь?».

 

Наконец, она выходит. Я нелепо улыбаюсь ей, будто в оправдание, боясь того, что она могла прочитать мои мысли, а такое, поверьте, случается порой. И мы идем. Медленно. Никуда не спеша. Не проронив и слова.

 

Я сижу на скамейке напротив стройной шеренги касс супермаркета и растираю проклятую коленку. Жена отправилась воевать с крошечными ценниками, а я жду её здесь. Пройти все ряды этого огромного ангара, набитого едой, что инкубатор яйцами, я уже не в состоянии. Особенно моральном. Рядом усаживается очаровательная дама. С нескрываемой нежностью она занимается своим внуком, пока его родители увлечены покупками. На вид ей не больше 60. Да, когда тебе под 80, ты заглядываешься на шестидесятилетних. Мне думается, что я мог бы быть сейчас с ней, если бы судьба распорядилась иначе – балуюсь, фантазирую. Вижу, как мы гуляем, обнимаемся, спорим, будучи юнцами. Картины рисуются очень легко, если нечто подобное ты уже проходил. Голову терзает одна дурацкая мысль: с той ли женщиной я прожил всю свою жизнь?

 

Перевожу взор на молодую парочку. Они, не стесняясь, тискают друг друга, украдкой целуются, держатся за руки, сцепившись пальцами, без тени смущения. Ловят мой взгляд и отстраняются друг от друга. Думают, я их порицаю. Как они ошибаются!

 

Мы с женой не держали друг друга за руки на людях уже много лет. Знаете, с возрастом становится как-то неловко. Не знаю уж отчего. Словно нам вновь по пятнадцать и держаться за руки нестрашно лишь в подворотнях, там, где нас никто не видит.

 

Просыпается память. Я вижу нас молодыми. Наспех пробегаюсь по всем затертым кадрам в своем костяном хранилище. Думается, что мы жили, как и полагается, как-то нерасторопно. Вслепую, что ли, полагаясь на случай. Ошибались. Осуждали других, за то, что потом совершали сами. Иногда были счастливы. В общем, прожили такую же жизнь, что и все. Но все могло быть совершенно по-другому, ведь так? Она возвращается.

 

– Вставай. Пошли! – вот и все, что она говорит мне, как всегда в последнее время, чуть раздраженным тоном. Последнее время – это лет пять, чтоб вы знали. А потом начинает что-то бубнить про сыр, мол, не нашла своей любимой марки и вообще, что сыр стал нынче совсем не тот.

 

Мы выходим из магазина. Она продолжает ворчать. Боль в левом колене простреливает вверх по ноге до самого паха и застревает там жалом. Но я думаю лишь об одном: «С той ли женщиной я прожил всю свою жизнь?».

 

Солнце слепит мой взор. Не унимается боль. Вместе они выбивают пару крохотных никому не заметных слезинок из моих глаз. Приходится их закрыть. Я иду в темноте. Крадусь на ощупь. Шаркаю ногами, совсем не отрывая стоп от земли. Потею, злюсь на себя, боюсь упасть, почти кричу внутри!

 

И тут несмело, как в первый раз.

Она берет меня за руку.