Культура

Зифа Юсупова: «Если мы ничего не будем делать для культуры, Карелия останется на задворках»

Зифа Юсупова. Фото Ирины Ларионовой
Зифа Юсупова. Фото Ирины Ларионовой

Накануне Дня работника культуры Республики Карелия, который отмечается 31 мая, начинаем цикл публикаций «Культурный работник».

 

Более 20 лет в Карелии работает филиал Российского Фонда культуры, которым все это время руководит энергичная Зифа Юсупова. За  два десятилетия ею немало сделано для финансовой и организационной поддержки многих замечательных проектов. Зифа Габбасовна – человек неординарный, харизматичный, ее крепкий характер и пробивную силу многие знают не понаслышке. Дела фонда – стипендии молодым талантливым ребятам, поиск меценатов и  средств,   установление мемориальных досок, издание прекрасных альбомов лучших живописцев Карелии – говорят сами за себя. Она всегда в форме,  ее  можно увидеть  на выставках, в театре, в филармонии. У нее на все свое мнение. Наша беседа началась издалека.

– Как вы окунулись в мир культуры  и искусства?

– О, это долгая история, и  уходит она корнями в детство. В шестом классе я перенесла инфекционную ангину и долгое время не могла ходить. Врачи были беспомощны.  Мама моя из княжеского семейства Акчуриных, была удивительно доброй, заботливой, никогда не ругалась, хотя нас в семье было шестеро – пять  девочек и один мальчик. Меня в детстве все звали Зоя, а сестру Зару – Любкой. Она у нас была такая же отчаянная, как героиня из «Молодой гвардии» Любовь Шевцова. Вся улица нас боялась, обзывали татарами, их родители никаких мер не принимали, и мы отбивались сами как могли..

Мама вылечила-таки меня соляными ваннами  – неподалеку от нас находились соляные гроты. А я пока лежала, всё слушала радио, телевизора-то не было.  Однажды в спортивной передаче  услышала историю про американскую спортсменку, прикованную к постели так же, как  и я, но впоследствии ставшую олимпийской чемпионкой. Этот рассказ меня воодушевил и помог преодолеть недуг. В детстве я хорошо танцевала и пела, у меня был очень хороший голос. Из Ленинградской консерватории приезжали специалисты и хотели забрать меня на учебу в интернат, но я так рыдала, вцепившись в маму, что она не устояла. Так моя песенная карьера и не состоялась.

– Вы говорили, что ваша внучка теперь занимается музыкой?

– Да, ее прослушивала Елена Образцова и беспокоилась, как бы музыка не забрала весь талант Анны- Аксиньи. Дело в том, что она пишет музыку и красиво поет. Ей пока только 12 лет, живет она в Санкт-Петербурге. А я, где бы ни была, всегда иду в оперу. Это моё на всю жизнь..

– Вы окончили Карельский  пединститут?        

– Сначала я поступила учиться в медицинский институт в Оренбурге. Конкурс был, помню, огромный. У меня всегда  было обостренное чувство жалости к животным и  к людям,  хотела стать врачом, но когда в первый раз  попала в анатомический класс и увидела кости, то поняла, что врач из меня не получится. И чтобы не пропустить год,  поступила в топографический техникум. Работа была очень закрытая, мы делали карты.

Зифа Габбасовна уносится мыслями во времена своей молодости. Вспоминает, как после техникума в горах под Челябинском они, две молодые девчонки, заблудились. Как мелькала золотом на закате на фоне уральских гор сказочная рыжая лисица.  А потом встретили волка – ужас! Долго блуждали до самой темноты и все-таки вышли на геологическую экспедицию. Это было спасение. А потом была Киргизия, Таласская равнина. «Однажды, было это в марте, – вновь вдохновляется воспоминаниями моя собеседница, – с одной стороны вижу что-то красное, с другой сиреневое, белое, а там и желтое. Что это такое? А это, оказывается, горные  тюльпаны!». Слушаю Зифу Габбасовну и понимаю, что она вся в том золотом для нее времени. Здесь же – жесткая реальность. Недавно  похоронила  мужа, который всю жизнь боготворил ее. Последние месяцы его болезни –  вынужденное хождение по больницам с их  бедностью, запущенностью, где часто живет одно тупое равнодушие.

– Как вы оказались в  Петрозаводске?

– Мои сестры были преподавателями, учились в аспирантуре в Москве. Были же такие ректоры, как Ихалайнен, которые в столичных вузах  искали для себя хороших специалистов.  Сестрам пообещали квартиру и выполнили условие. Обе сестры, Фарида и Зара, приехали в Петрозаводск. Одна всю жизнь проработала в пединституте, другая в университете. В Карелии учеников у них не счесть. Я приехала к сестрам. Пошла работать топографом, потом окончила филфак пединститута, работала учителем рисования и черчения. Вышла замуж за геолога Марка Балагурова, сына известного ученого-историка. Марк  восемь лет искал в Якутии алмазы, а потом вернулся на работу  в Карелию.

Как-то меня пригласили в горком партии и предложили встретиться с Суло   Юнтуненом, председателем карельского отделениия Союза художников. Он неожиданно предложил мне стать директором Выставочного зала, того, что  и по сей день находится на улице Карла Маркса. Почему выбор пал на меня, до сих пор не понимаю.

– Директором выставочного зала вы проработали целых 20 лет. Чем была для вас эта работа?

– Попав в эту  удивительную атмосферу, я поняла, что по жизни меня ведет Аллах. Ведь это было почти чудо, что именно меня выбрали на это место. Время  было интересное! У меня за плечами множество созданных экспозиций. Мы устраивали выставки не только в Карелии, на погранзаставах, но и в Москве, Ленинграде, Архангельске, Вологде, а также  в Финляндии, Германии. Организовывала поездки художников в Москву и Ленинград на все значимые выставки. Нам оплачивали билеты, обычно мы ездили  в общих вагонах, ночевали в мастерских у знакомых художников  Нам повезло с министром культуры, им тогда был Лев Николаевич Колмовский, замечательный был человек. Он немного прихрамывал, но мастерские художников на шестом этаже посещал частенько и всегда знал, кто над чем работает.  А какие встречи мы устраивали в Союзе театральных деятелей, в музее, выставочном зале. Заключались договоры, за счет которых художники жили. По моим настойчивым просьбам стали отправлять учиться молодежь по направлениям в художественные вузы. Многие из замечательных наших карельских авторов учились в Ленинграде, а потом вернулись в Карелию.

–Молодые художники сейчас уезжают в поисках лучшей доли. Чем их можно удержать, на ваш взгляд?

– При  встрече с Главой республики, я сказала Александру Петровичу Худилайнену, что если мы ничего не будем  делать для культуры, Карелия всегда будет на задворках. Необходимо на последних этажах домов давать художникам двухкомнатные квартиры, в одной они жить, спать и  любить будут, в другой творить. Вся Америка, Канада и другие страны  таким образом поддерживают молодых.

– Рассказывают, что все выставки вы раньше делали по разнарядке сверху…

– Нет, конечно! Помню, поступила нам сверху команда: устроить выставку художника Ильи Глазунова. Мы собрались и приняли решение: «Не хотим Глазунова!» и выставку не приняли. Конечно, существовала некоторая цензура. Но Иван Ильич Сенькин лично бывал на каждой выставке. Это большое дело, когда власть проявляет интерес к культуре, к творческим личностям. Мне нравится, что нынешний министр культуры Елена Богданова старается во все вникнуть, помочь, там, где это возможно.

– Уже более 20 лет вы руководите карельским филиалом Российского фонда. У вас много наград, званий. Ваше имя внесено в энциклопедию Татарстана и Карелии…

– Я все время хотела что-то сделать для культуры, потому что культура – это моя жизнь. Хотелось оставить после себя какое-то важное материальное наследие. Все эти годы искала средства и выпускала в большую жизнь альбомы о творчестве лучших художников Карелии: Екатерины Пеховой, Бориса Поморцева, Суло и Олега Юнтуненов, Лео Ланкинена и других. К 90-летию республики был издан фотоальбом, в котором Олонецкая губерния представлена в ста цветных  снимках С.М. Прокудина-Горского. В общей сложности, включая небольшие сборники, комплекты открыток и брошюры, удалось выпустить 17 изданий.  Причем, частично средства давали меценаты, в основном же Министерство культуры Карелии. В 2005 году по  инициативе моей и моих дочерей Юлии и Лидии,  в Беломорске, бывшей военной столице Карелии, был установлен памятник «Сынам и дочерям Татарстана и Карелии, защитникам Отечества (1941 — 1945)». Это самый северный знак в мире татарам.

Сейчас  мы работаем над созданием знака памяти репрессированным татарам в местечке Сандармох в Медвежьегорском районе. Идет работа над изданием литературного сборника «Голоса. Проза. Поэзия. Живопись», а также  нового альбома «Содружество муз. Поэт Тайсто Сумманен и художник Геннадий Ланкинен».

– Вы уже устали, наверное, от этих забот?

– Нет, я живу этим.