Анна Цунская о спектакле «Марьино поле» в театре «Творческая мастерская»
..Марья Иванова, ста лет отроду, померла, а на другой день передумала, чем очень озадачила своих – тоже столетних – соседок Серафиму Федорову и Прасковью Гришину. Впрочем, удивляться не надо – автор спектакля уже предупредил, что это сказка. Сказка для взрослых. Но взрослые, они ведь разные. Одним – восемнадцать, другим хорошо за… И вот одни искренне смеются, а другие потихоньку вытирают слезы.
Временно воскресшая Марья ночь провела, как выяснилось, не одна – две стопочки обнаружились возле дырявого гроба без крышки. Пришлось сознаться – приходил к ней муж ее Иван, полвека назад на войне погибший. Подивился Иван пустой деревне и заросшим полям. «Эх, люди, что же вы с нашей страной наделали? Куда ни глянь – везде разруха, везде одна могила. И врагов нет. И друзей нет, и ни добрых, и ни злых. Никого нет. Ничего нет. Стыд один». Попечалились вместе, а он вдруг и скажи: «Вся деревня думала, что мы на фронтах погибли, ан, нет! Все мы живые. И вернемся, и заново все наладим. Вернемся к маю, вровень к кануну победы. А вы отправляйтесь встречать нас!»
А на улице-то уже май! Встречать пора! Прасковья сразу собралась. Серафима, та сначала поупиралась: «Я сказок таких не люблю!», – но тоже отправилась встречать своего Гришу. Даже с коровой – на всю округу единственной.
…И стала сказка сказываться…
Русская сказка любит троицу. «У крестьянина три сына…» Под окном три девицы. Вот и в нашей – не нашей, конечно, Олега Богаева пьесе-сказке – три героини, три старухи. Три очень разных и очень русских характера. Серафима – остроязыкая, хваткая. Прасковья – мечтательная. Марья – мудрая. Представляют их нам три заслуженные артистки – Людмила Зотова, Галина Москалева и Тамара Румянцева.
Как они играют!? Да не играют – проживают всем сердцем, всей душой своей такие незадавшиеся, такие трудные судьбы. И тут мне кажется уместным процитировать фрагменты статьи Татьяны Толстой «Русский мир»: «Ничего интереснее, парадоксальнее и противоречивее, чем русские люди, я не знаю. Россия – это большой сумасшедший дом, где на двери висит большой амбарный замок, зато стены нету; где потолки низкие, зато вместо пола – бездна под ногами. Где кошмары и ночные фантазии материализуются до полной осязаемости, а простые, подручные, необходимые предметы оказываются иллюзорными и беспомощными: протянешь руку – туман! …Кроме того, вы потеряете ориентировку во времени, так как над Россией зависло время мифологическое, застывшее, в котором все события совершаются одновременно… Каждый придумывает собственное прошлое, собственную историю этого сумасшедшего дома, и ни один рассказ ничуть не лучше и не правильнее другого, прошлых столько, сколько вы хотите…»
…Бредут старухи по пустой стране – «вымер народ деревенский». Торопятся на станцию, давно затопленную водой – «литерный поезд встречать». Пропусками – фотографии убитых мужей. Людей вокруг нет, зато «много в наших лесах разной нечисти. К мужьям идем – вот и ставят нам палки в колеса…» По пятам за ними ходит смерть, принимая разные обличья. Стращают, сбивают с пути Гитлер, гаишник, Сталин, Берия, леший… Пытаются помочь Паша с Уралмаша и Аркаша с его «шаландой, полной кефали». Диктор Левитан сообщает по Марьиной просьбе, что погибшие живы… Главное – их карточки терять не надо.
А что до счастья, так его «сто лет ждут». Есть, есть что играть в этой пьесе. Эпизоды, полные печали (вместо солдатского треугольника похоронка в конверте) сменяются анекдотичными «страшилками». Реплики точны, остроумны и – горьки: встречается старухам маршал Жуков на чугунной лошади: «Здравствуйте, бабоньки! А где тут Красная площадь?»
Прасковья: «Не знаем».
Серафима: «Не местные мы…»
…Не местные. Неуместные. Но они не были бы русскими, если бы потеряли надежду. Вот последний эпизод. Стоит Марья возле собственной могилы.
Смерть: «Ты снова веришь, что Ванька твой вернется?
Марья: «Вернется»
Смерть: «Вот дура! Забыла, сколько раз ты его ждала? Турецкая, Японская, Финская, Гражданская, Первая мировая, Вторая… С Куликова поля ждала! И каждый раз меня умоляла: «Отпусти меня, смерть! Мне Ваню с войны встречать надо! …Ладно, последний раз даю тебе сто лет».
… И Марья смотрит вдаль, ждет, ждет – и превращается в молодую девушку. Здесь самое время сказать, что превращаются старухи в молодых на всем протяжении спектакля – по ходу их жизненных историй. За каждой исполнительницей – их молодые дублерши: Наталья Мирошник, Виктория Федорова, Ольга Саханова. И еще есть в спектакле «перевертыши»: сказку действия подхватывает правда песен. Незабываемых мелодий. А петь в «Творческой мастерской» умеют. И еще как!
У автора действующие лица представлены тремя героинями поименно, а дальше – «и другие». «И другие» – практически вся труппа. Отдача у всех такая, что рука не поднимается выделять кого-то.
… Так что же это за сказка? О вечном ожидании? Вечном терпении? Что готовят новые сто лет, отпущенные России – Марье – Ярославне? Думайте, думайте… Непростая это сказка. Одно дело читать пьесу, другое – перевести ее в осязаемый мир спектакля. Андрей Тупиков «кинулся в новую игру», стремясь, обернувшись в прошлое, увидеть в нем и свет, и мрак, и смех, и надежду. Все движется, все дышит, все – сказка и все – правда. Некоторые авторские грубости смягчены – и по делу. Ощущение свободы лубка, не отягченного дотошной правдивостью.
Этот спектакль надо видеть! Видеть, чтобы не чувствовать себя «не местными» в своей стране, чтобы вновь открыть русский мир с его свободной фантазией, его мудрой Марьей и вечным Иваном.
«Лицей» № 3 2008
