Литература

Бандерлог Василий Фирсов

Материалы к биографии Василия Фирсова

9 июля — вторая годовщина со дня смерти писателя-сказочника Василия Фирсова

Его друзья, скинувшись (не имей сто рублей, а имей сто друзей), выпустили вторую книгу о его жизни и творчестве.

 

Чаще всего о деятелях культуры, пригретых властями и, отвечающих им взаимностью, после смерти тут же забывают из-за ничтожности их вклада в культуру. В данном случае всё наоборот. Чем дальше удаляется дата кончины Фирсова, тем больше видна значимость, глубина его творчества. Казалось бы, что нового можно сказать с помощью литературной сказки? Можно, лишь бы талант был. Не важно, пьющий этот талант или трезвенник, отмеченный званиями и наградами или нет, лишь бы был отмечен Богом.

В Карелии есть ли ещё литераторы, на которых пожелал бы потратить своё драгоценное время, заставить поработать свои серые клеточки философ Юрий Линник? Вряд ли. Фирсов же при жизни больше смахивающий на бомжа, удостоился, и не раз. (Ниже читайте о нем статью). Внешность не соответствовала содержанию. Познакомьтесь с очередной книгой про Фирсова и вы в этом убедитесь. Почитайте внимательно сказки Фирсова, и вы в этом убедитесь еще раз. В электронном виде 56 его сказок можно почитать, в книге написано где. Сама же книга также присутствует в «Электронной библиотеке авторов Карелии». Дополнительную ценность книге придаёт и опубликованная в ней пьеса Яны Жемойтель, написанная на основе шести «заветных» сказок Фирсова. Композиция, текст пьесы, на мой взгляд, идеально соответствует духу творчества Фирсова.

Дмитрий Москин

 

 Юрий Линник

 Бандерлог Василий Фирсов               

 

Василий Фирсов жил экстремально.

Шёл по лезвию бритвы — и жонглировал чекушками. Весело смотрел в лицо смерти. Задирал её. Та долго терпела.

На земле Васе было неуютно. Потому в мечтах норовил уйти под землю — спрятаться там, затаиться.

Эпоха предоставила такую возможность.

Началась раскопка гулаговских могил — Василия завлекло это невесёлое дело.

В дневнике он признавался: внутри могилы хорошо — аура там особая.

Так и сказано: аура!

Это бездонное признание. Что наш лотлинь? Не промерить васину душу.

У М. Хайдеггера есть выражение: бытие-к-смерти. И ещё: бытие-к-ничто.

О юморе Василия Фирсова можно сказать так: смех-к-смерти. Или смех-к-ничто. Это не на виду. Но если углубишься — то со вздрогом почувствуешь: на васины байки свою печать наложила эсхатология.

Вася ничтожил себя. Это глагол того же М. Хайдеггера.

Самоумаление у Васи достигало предела. Он ни во грош ставил и свой талант, и свой труд.

Ощущал себя прахом!

Того не сознавая, внутри себя создавал колоссальные перепады — и ткань бытия расходилась у него по швам, превращаясь в никчёмную ветошь.

Успел ли Вася на этом свете прочесть книгу Альберта Камю «Миф о Сизифе. Эссе об абсурде»? Очень она ему созвучна! Васю без всякой нарочитости можно сопрягать и с экзистенциализмом, и с постмодернизмом. Он был философом божьей милостью. Философом-шутом? А как угодно. Главное — в сути: сквозь Васю прокричало — адекватно выразило себя — наше алогичное время.

Абсурдизм!

Классики здесь — Ж.-П. Сартр и Э. Ионеско. Василий Фирсов сегодня видится рядом с ними.

Пустопорожний сизифов труд — конечно же, с его переносом на совсем другой фон — был важной для Васи темой.

Киндасовцы иногда кажутся потомками Сизифа.

Да едва ли и не большинство нынешних россиян сущностно восходят к нему! Ведь Киндасово — зеркало России. Или лучше сказать так: экстракт её коллективного разума, помутнённого бесправием и террором. Пытаемся подняться ввысь — и фатально скатываемся назад. В распыл уходят силы многих поколений.

Но снизим ноту.

Вот десять Андронов — десять братьев из Киндасово — подрядились поставить забор.

Жердей заготовили достаточно —  а со столбами поленились.

Сами подпирают забор.

Оттойдут в сторону — прясла падают.

Ничего — поднимем!

Послушаем финал гениальной сказки:

Стоит забор, не падает. И год стоит, и два стоит, и больше стоит, а пряжинцы уж знают: стоит забор — значит, столбы на месте; лежит забор —  столбы обедать пошли; ну а если вдруг закачался забор — значит, кто-то из столбов сегодня именинник.

Счёт Андронов пошёл на миллионы.

Тотальная бестолковость!

Это наш рок?

Сказка «Десять Андронов»  — ёмкий образ России. Настоятельно подчеркнём: это никакая не сатира! Юмору Василия Фирсова чужда злоба дневи. Это абсолютно аполитичный, абсолютно асоциальный юмор. И тем не менее эпоха через него ярко выражает себя.

Я бы сказал так: это юмор-диагност. Он однозначно показывает: абсурдность нашей  жизни прогрессирует. В задачу Васи подобные выводы не входили. Тем не менее они вытекают сами собой. Чем спонтанней смех, тем верней схватывает время. Непроизвольное глубже предзаданного.

Смех Васи самоценен.

Это чистый, искренний, жизнетворческий смех. Он от вечности — и для вечности. Несмотря на жёсткость окружения, в нём сохранилась доброта дитяти — и его улыбчивость.

Можно и должно этим смехом наслаждаться ради него самого. Вот неисчерпаемый источник благодати! Сказки Васи приносят катарсис. Они освежают мышление и бодрят дух.

Искусство ради искусства — юмор ради юмора: это о Васе. Смех у него свободен от каких бы то ни было служебных функций. Он не обличает — не просвещает — не воспитывает.

Мы смеёмся от души — смеёмся восторженно — смеёмся самозабвенно.

Но вдруг будто занозу почувствуем в сердце!

Что такое?

Обидно за киндасовцев.

Нет, Вася вовсе не намеревался нас разжалобить — сентиментальности у него нет и в помине.

И всё же досада берёт, что киндасовцы так неудачливы — вечно они терпят убыток, вечно их обманывают.

Добрые, хорошие!

А ведь балбесы.

Вот здесь — новизна: юмор Василия Фирсова чутко сигнализирует, что состояние мира изменилось — потому и смех исподволь, незаметно проэволюционировал.

В каком направлении?

Абсурдность возрастает в нашей стране — Вася это уловил раньше других. И как бы наперёд: умер наш сказочник — а выявленная им тенденция проявляется всё очевидней.

«Россия, ты одурела!»  — однажды воскликнул Юрий Карякин.

Пусть неявные, но всё же очень и очень значительные симптомы этого одурения  Василий Фирсов почувствовал ещё в молодые годы. Прививки не сделать. Что спасло? Здоровая крестьянская жилка.

Вот константа всего мирового фольклора: туповатый герой оборачивается смекалистым парнем.

Всуе мы будем ждать подобной метаморфозы от киндасовца!

Дундук остаётся дундуком.

Ну где можно было так оболваниться?

У киндасовцев начисто отсутствует качество обучаемости. Уроки жизни проходят для них втуне. Хоть кол на голове теши — как об стенку горох — будто с глухим говоришь.

Милые, доверчивые, располагающие к себе киндасовцы! Они нас забавят — помогают снять напряжение — внушают оптимизм.

Весело с киндасовцами.

И всё же в отношении к ним нет-нет, а пробивается момент сочувствия, сострадания.

Мужик, несущий яйца — причём варёные: ну и сюр! Откуда это? От дефицита. Не помирать же с голодухи.

Абсурдно, а жизнеутвердительно!

Смех Василия Фирсова: это ново — это проблема. Столь же проблемна и жанровая природа его прозы.

Сказки? Ну да, конечно. Однако весьма необычные. Вставишь в академический сборник — и покажутся белыми воронами.

Притчи? Но ведь  без всякой назидательности. И лишь с видимостью аллегоричности. Скорее перед нами своеобычный мифогенез, который покинул олимпийские высоты, перейдя в бурлескно-игровое измерение.

Василий Фирсов философичен.

Если бы Сократ рассказывал детям сказки и притчи, уча их уму-разуму в атмосфере благодушной иронии, то мне кажется: это напоминало  бы Васю Фирсова.

Кстати, Вася очень похож на Сократа — может, является его реинкарнацией? Но за внешним сходством проступают и сущностные параллели.

Оба мудры как змии.

Оба предпочитали себя выражать посредством устной речи, а не через письмо.

Оба подвергались остракизму со стороны своего общества — выталкивались  в маргинальную зону.

И смерти их — такие созвучные: одного погубила цикута — другого палёная водка.

Вася держался особняком. Не любил толпу! Весь свой век он крепил незримую оборону, противостоя натиску дебилизации, подмявшей под себя огромную страну.

Было бы неверным напрямую выводить из прозы Василия философские сентенции. Вот сказка «Три киндасовца и один топор». Ясно, о чём хочет сказать автор: не всегда совместный труд эффективен — иногда полезней единоличное действие. Сухое резюме! Толку от него немного. Но сказка включает сложные ассоциации.

Не потому ли в Киндасове такие нелады, что сельчанам когда-то навязали колхоз?

Борис Пастернак говорил: «Всякая стадность — прибежище неодарённости». Или глупости — как переиначила этот афоризм молва.

Стадный инстинкт ещё сильно ощущается и в Киндасове, и во всей России. Быть как все — единодушно голосовать за подонков — покорно следовать серым стереотипам: этого у нас ещё вдоволь. Сказка «Всем по девятнадцать» напоминает о неизжитом атавизме. Её герои как заведённые повторяют одну и ту же дичь. Выслуживаются перед царём! Очень смахивает на наши дни.

Впрочем, Васины сказки могут — и должны! — восприниматься вне подобных аллюзий.

Вечная мудрость — поверх времени — говорит с нами из них.

Перечитаем прелестную сказку о том, как ёжик предложил зайцу забросить пёрышко на дерево, но у того не получилось. А ведь как хорохорился! Не вышло и у волка, и у медведя.

Кто явил своё превосходство перед крупным зверьём?

Маленький мышонок!

К пёрышку подвязал камушек — и метнул на самую вершину.

Вишь какой изобретательный!

К этой сказке можно написать обширный философский комментарий. Приходят на память и даосизм (малое порой перспективней великого), и принцип неотении (детское даёт фору взрослому), и синергетику (слабый встанет над сильным).

Слово у Васи узорчатое.

За прозаической транскрипцией часто скрывается рифмованный стих. Проявим его:

Сидят,

Хлебы солят

Давят весом

С большим интересом:

Тесто поднимается,

А они опускаются.

Крышка до дна дошла —

                                                                                 

Хлебы готовые,

Солим новые,

А эти хватаем,

Да в рот кидаем,

Попавши — съедаем,

А не попавши —

Щели в стенах замазываем.

 

Характерно дактилическое окончание в конце этого периода — оно похоже на росчерк, которым зяблик завершает свою песню.

В слове Васи много птичьего.

Лихо выбрасывает коленца!

Хочется слушать и слушать.

Как это сбереглось посреди рёва и скрежета?

Поэтика скоморошьей небылицы получает у Васи блистательное развитие. Трели, перещёлкиванья! А за ними — фантастика:

Говорят, и избы у вас занятные, для других непонятные: крыльцо на крыше, а двери ещё выше, откроешь — небо видать, а как в избу попадать, надо на верёвке спускаться, на конце раскачаться да в окно попасть.

Чувствуете себя небожителями? Это ведь русский космизм — в его народном изводе.

Абсурд абсурду рознь.

В дедовских скоморошинах он феерический — в нынешних детских страшилках кошмарный.

Абсурдизм Василия Фирсова окрашен в экзистенциалистские тона.

Сколько киндасовых брошены на Руси своими обитателями?

Искали высокий смысл — получили бессмыслицу.

Нонсенс на нонсенсе!

Нонсенс, возводимый в энную степень — растущий в бесконечной прогрессии!

Увы,  но абсурдизация в нашей стране приобретает всё более трагический характер — она грозит нам летальным исходом.

Страшно, когда к власти в стране приходит примитив — он опускает это качество вниз: в массы.

Даже не верится, что наши сомплеменники — Андрей Рублёв и Пётр Чайковский.

Как же мы деградировали!

Что остановит падение?

Смех!

Бесстрашный и свободный смех!

Вот гарант человеческого достоинства — вот залог чаемого разглупления. Икону Богоматери «Прибавление ума»  — и васины книги: это  надо принять вкупе.

Вася Фирсов убеждает нас в том, что на роль лидера нации должен  призываться не скучный тускляк, а искромётный Homo ridens — Человек смеющийся. Иначе нам хана.

Смехач умер?

Смехач жив!

Васина слава будет шириться — она станет всенародной.

Быть посему!

Бандерлог Василий Фирсов поможет вывести страну из тупика идиотизма.