«Есть у меня в Карелии любимый поселок Куркиёки. Расположен он на берегу залива Ладожского озера в окружении живописных скал. Красив необыкновенно. Для меня Куркиёки – моя молодость, мой долгий и нелегкий путь на войну».
Так начала свои воспоминания о военной молодости Серафима Николаевна Михайлова, известный в Карелии журналист, участница Великой Отечественной войны.
В поселке Куркиёки живет Лидия Алексеевна Бокунова. В Лахденпохском районе она человек известный. Приехала сюда еще школьницей в 1940 году. Затем эвакуация. После окончания войны возвратилась в Куркиёки, много лет работала директором средней школы. Воспитала трех прекрасных дочерей, растут внуки.
Лидия Алексеевна узнала обо мне из газетной заметки. Так началась наша многолетняя дружба через телефонные звонки и почтовую переписку. Она помнила меня молодой учительницей начальных классов и старшей пионервожатой.
Лидия Алексеевна возглавляет совет ветеранов поселка Куркиеки, кропотливо собирает сведения о Великой Отечественной войне, фронтовиках, бывших жителях поселка Куркиеки. В одном из последних писем Лидия Алексеевна попросила рассказать о первых днях войны в Куркиеки и моей фронтовой судьбе.
В день, когда началась война, я была в гостях в Элисенваара. Хозяин, военнослужащий, ночью ушел по тревоге и больше не вернулся. Утром я попрощалась с подругой и побежала сломя голову домой в Куркиеки. Навстречу двигались войска – артиллерия и пехота. Кроме меня на дороге гражданских лиц не было.
Эвакуация из приграничной зоны началась немедленно. Мама с моим маленьким сыночком Юрой оказались в Вологодской области, всю войну я с ними поддерживала связь.
Я же осталась в поселке на оборонных работах в числе ста комсомольцев. Уехать не смогла не только из солидарности с молодежью, но и потому, что была нештатным инструктором райкома комсомола. Первым секретарем в то время был Герман Богданов.
Когда заходит речь о первых днях войны, часто спрашивают: а какое было настроение у молодежи? Наверное, самое точное определение поколению 1937 – 1940-х годов дал наш земляк, литературный критик Владимир Бондаренко: «горящее поколение».
Наша комсомольская команда под руководством военного командира долбила скальный грунт, строила противотанковый ров, который нам не суждено было довести до конца. Слишком стремительно развивались военные действия на границе в районе станции Элисенваара.
Рядом с поселком, в лесу, недалеко от финского кладбища, дислоцировался 156-й медико-санитарный батальон 142-й Краснознаменной стрелковой дивизии. По вечерам наша группа сандружинниц из 12 человек изучала приемы оказания первой помощи раненым. Занятия проводили медицинские работники медсанбата, в основном ленинградцы.
В первые дни войны немецко-финские войска в районе Элисенваара особенно упорно рвались вперед, рассчитывая на успех. Им противостояли пограничники 102-го погранотряда и 461-го стрелкового полка под командованием полковника В.А. Трубачева. Бойцы и командиры Красной Армии дрались за каждый клочок земли. За смелость и отвагу многие были награждены высокими наградами. Получили звания Героя Советского Союза пулеметчик А.И. Заходский (памятник ему установлен в центре Лахденпохьи) и командир 461-го стрелкового полка В.И. Трубачев. А прачка заставы М.Е. Уткина стала первой женщиной погранвойск, награжденной орденом Красного Знамени.
В середине июля наша группа сандружинниц закончила кратковременные курсы, и 22 июля куркиекский райвоенкомат направил нас в распоряжение 156-го медсанбата.
Работать мне пришлось в операционной. Всю жизнь помню одного тяжело раненного подростка. Он лежал на носилках, дрожал и все время твердил: «Все разбежались… А я у пулемета…» Пощупала пульс: почти не прослушивается. К нам в операционную он не поступил, значит, не выжил… Точно так же не смогли спасти девушку-военфельдшера.
Прошло много времени, а у меня не выходил из головы этот мальчик. Уже в мирное время я узнала, что ученик Лахденпохской средней школы Митя Громов (фамилию и имя он мне успел сказать) сражался в партизанском отряде «За Родину» А.И. Григорьева.
…К августу военное положение в Приладожье резко обострилось. Под натиском превосходящих сил противника, потеряв изрядное количество личного состава и вооружения, наши войска были вынуждены отступить.
К 18 августа 142-я стрелковая дивизия вышла в район Токсово – Верхние и Нижние Никулясы. До Ленинграда рукой подать. Вокруг города сомкнулось железное кольцо блокады. Но беда не бывает одна. В городе от вражеских бомбежек сгорели Бадаевские продовольственные склады. Начался голод.
В эти трагические дни меня из медсанбата перевели в штаб дивизии, в ветеринарный отдел. Из подразделений, стоящих в обороне, я должна была собирать сведения о наличии и состоянии конского состава и передавать в штаб 23-й армии. В условиях блокады подобные сводки имели оперативное значение: если пришлось бы наступать – артиллерию без тяговой силы не поднять.
Кстати, иногда от вышестоящих начальников поступали экзотические приказы. Например, добывать траву из-под снега или рубить тонкие ветки… Но кони не люди, они дохли от голода. А зима 1942-го была суровой. Далека от мысли, что отдавали подобные распоряжения, не понимая их бесполезность. Просто от безысходности.
Кони гибли, но и людям было не легче. 300 граммов хлеба, если таковым его можно назвать, да пару поварешек супа, в котором «крупинка от крупинки бегает с дубинкой», трудно назвать питанием. Солдаты страдали от дистрофии, авитаминоза. У меня шея покрылась фурункулами. Обмундирование тоже оставляло желать лучшего.
Голод кружил голову, иногда начинала плохо соображать. Однажды я перепутала сводки. Начальник ветеринарной службы начал выяснять, как это могло произойти. Хотя все цифры, которые мне сообщали, были далеки от реальности. Очевидно, от греха подальше, да и была я порядочная доходяга, меня откомандировали на должность санинструктора в 1-й отдельный кавалерийский эскадрон (он входил в состав 560-го стрелкового полка и держал оборону по берегу Ладожского озера). Лошадей в эскадроне, увы, уже не имелось. Когда началось наступление по всему Ленинградскому фронту, эскадрон передали в 22-й укрепрайон.
Питание на фронте стало улучшаться, когда заработала Дорога жизни. Паек: 500 граммов хлеба плюс другой провиант. Если подвезут…
Голод дал о себе знать. Я захворала и попала в госпиталь в Ленинграде. После выписки меня направили на распределительный пункт. А там так: куда нужно пополнение – туда и направят. Сижу на подоконнике, настроение хуже некуда. А рядом развеселая компания девчат-пулеметчиц. Курят, поют песни и кричат: «А нас в свою часть!»
О чем я тогда думала? Наверное, ни о чем хорошем. Наконец меня вызвали к коменданту. Он держит в руках мое личное дело и спрашивает: «Как настроение?» А я: «Меня в мою часть». Рядом стоит пожилой офицер в голубых погонах и говорит: «Девочка, ведь вас убьют. Идите в наш авиационный полк. Нам нужен в строевой отдел писарь».
Так я оказалась в 872-м штурмовом авиационном ордена Александра Невского полку 13-й Воздушной армии Ленинградского фронта.
Полк дислоцировался в Эстонии. Летчики и воздушные стрелки летали на боевых самолетах-штурмовиках «Ил-2», летающих крепостях. Большинство летного состава имели высокие награды, командирам эскадрилий А. Ульяновскому, В. Томарову, С. Федякову и В. Титовичу было присвоено звание Героя Советского Союза. К сожалению, не получил этой награды Н. Платонов. Хочется верить, что эта несправедливость позже была исправлена.
1945 год. И тыл и фронт жили в предчувствии Великой Победы. Из воспоминаний генерала армии С.М. Штеменко «Генеральный штаб во время войны»: «2 мая под руководством заместителя Верховного Главнокомандующего Маршала Советского Союза Георгия Жукова штурмом был взят Берлин. Над куполом рейхстага взвилось красное знамя Победы. Его водрузили М. Кантария, М. Егоров, И. Съянов, К. Самсонов, С. Неустроев.
8 мая 1945 г. в Карсхорсте – пригороде Берлина – был подписан акт о безоговорочной капитуляции германских вооруженных сил».
Об окончательной Победе советских вооруженных сил над гитлеровской Германией вся наша страна узнала 9 мая из сообщения Совинформбюро, которое огласил по радио Юрий Левитан. 9 мая было объявлено всенародным праздником – Днем Победы.
Наш полк, охваченный всеобщим ажиотажем, праздновал Великую Победу пальбой в небо из пистолетов и автоматов и криками «Ура!». Мы обменивались адресами, словно уже завтра все будем дома. Только вот война прокатилась по стране мечом и огнем, смела с лица земли города и села. Возвращаться домой… А куда? Слезы в этот день – это тоже было.
В честь дня Великой Победы полк выстроили на торжественную линейку, ставшую прощальной. Авиационные эскадрильи в полном составе из Прибалтики переместились в другое место дислокации. Для обслуживающего персонала война закончилась. Надо было начинать учиться жить в мирных условиях.
Я вернулась в Куркиеки, который после войны изменил свой статус. Райцентром стал поселок Лахденпохья. Год работала заведующей отделом культпросветработы Лахденпохского исполкома райсовета, затем уехала учиться в Петрозаводск в партийную школу, в которой в основном учились фронтовики. Но это уже другая история.
«Лицей» № 5 2009
