Скажут, что автор ошибся в написании музыкального лада. Но вот в чем тут дело: во-первых, имена сегодняшних моих собеседниц начинаются как раз на эти буквы – «Л» и «Э». А во-вторых, они словно бы извлечены из французского лирико-эпического стихотворного лэ, которое первоначально обозначало музыкальный элемент поэтически-музыкальной композиции. Хотя непосредственно ни к музыке, ни к поэзии профессии двух женщин, беседующих сегодня со мной, никак не относятся. Они потомственные медики, заслуженный врач Карелии и России Людмила Васильевна Баранова и кандидат медицинских наук Эльвира Александровна Лукашова. Но, как музыка лечит душу, а поэзия штопает раны, так и жили-служили два этих врача.
Завязка
– Людмила Васильевна, вас с Эльвирой Александровной не зря шутливо именуют шерочкой с машерочкой. Такое впечатление, что вы не расстаетесь никогда.
– Конечно, ведь мы с Элей знакомы с 1935 года, с одного родильного дома. Правда, я родилась 24 марта, а она – 29 апреля.
– А потом ходили в один детский сад, учились в одной школе, в одном институте. И на работу ходили вместе.
– Да, Эля должна была всегда идти слева.
– Ближе к сердцу?
– Наверное, я об этом никогда не задумывалась.
– Но при этом мы не всегда дуем в одну дуду, каждый имеет собственное мнение. Например, Людмила Васильевна, в отличие от меня, любит джаз.
– А еще я тебя привела на компьютерные курсы. Правда, ты сразу согласилась.
– Зато я тебе позвонила и сказала, что идем в танцевальный кружок.
– Серьезно?
– Ну да, при ансамбле «Нотр-Дам». Мы там вспоминаем и фокстрот, и вальс, и танго. На днях перешли к хороводным танцам.
– Хороводиться вам не в новинку…
– Когда учились в медицинском институте в Ленинграде, то жили в общежитии в комнате сначала на 12 человек. Такой большой коммуной. Мы с Людой единственные из всех девушек имели родителей.
– Что интересно – жили на сорок пять копеек в день, а как-то умудрялись и на выставки ходить, и в концерты бегать.
– И учиться. Вы случайно не с красными дипломами институт окончили?
– Да, что вы! Я, в отличие от Люды, сачок.
– Мы нормальные студенты были.
– Правда, Люда очень по дому скучала. Однажды даже уже собралась уезжать в Петрозаводск. И уехала, если бы не влюбилась…
– Эля, ну как тебе не совестно.
– А что? Видный парень был. Жаль, его потом за что-то отчислили со второго курса.
– Он потом восстановился, но Люда с ним больше не встречалась.
– Да мы так воспитаны были – сначала окончи институт, потом думай о любви.
– Нас так воспитывали в первой женской школе петрозаводской.
– Я помню, сдала последний экзамен, вышла на школьное крыльцо, солнце греет вовсю. Вдруг сзади слышу голос нашей учительницы физики: «Ну вот, Людочка, теперь ты можешь ходить с мальчиками»!
– А у нас, когда собиралась компания, папа маму успокаивал: «Ну что ты волнуешься, Терезочка, кажется, парни у Элечки хорошие»…
Вместо справки
Людмила Васильевна Баранова – дочь наших прославленных врачей-хирургов Василия Александровича Баранова, чье имя носит республиканская больница РК, и Зинаиды Михайловны Иссерсон, внучка знаменитого медика Михаила Давидовича Иссерсона, который, кстати, помимо всего прочего создал первую в нашей республике станцию переливания крови, которую Людмила Васильевна возглавляла в качестве главного врача с 1959-го по 2009 год.
Отец Эльвиры Александровны Лукашовой Александр Федорович Никольский – известный в республике отоларинголог, мама Тереза Ивановна – первый в Карелии профессиональный логопед. Сама Лукашова продолжила дело своего папы, став одним из ведущих лор-специалистов, тридцать шесть лет проработав в республиканской больнице и преподавая на кафедре медицинского факультета Петрозаводского государственного университета.
Разработка
Один из «Элечкиных парней», Анатолий Дмитриевич Лукашов, в юности хотел стать летчиком, бредил небом, но война дала о себе знать. В детстве он перенес дистрофию. Когда настало время проходить медицинскую комиссию в середине 1950-х годов, подполковник медицинской службы Александр Федорович Никольский, будущий тесть, не разрешил ему по состоянию здоровья получить такую профессию. Анатолий Дмитриевич шутил по этому поводу, что за это отомстил ему «жестоко» – женился на его дочери и поселился в их квартире, где они с Эльвирой Александровной прожили вместе более сорока лет.
– Я живу в доме, который построен на месте того, где я жила до войны. Так что все мне здесь родное.
– Да и мне тоже. Сестра Михаила Давидовича хорошо знала немецкий язык и взялась учить ему нескольких девочек, Людиных подружек, ну и меня, конечно. Правда, мы его основательно забыли.
– Понимаете, война началась, и какой уж тут немецкий… К тому же нас эвакуировали. Эля с братом и мамой даже до Сибири добрались.
– Мама моя наивная была. Когда началась война, она решила вместе с нами добраться по Волге до немцев Поволжья, к своей родне! Мамина сестра, туда добравшаяся с тремя детьми, потом оказалась в трудовой армии, условия в которой были не лучше лагерных.
– Мы снова встретились уже в 1943 году в Беломорске, который был фронтовой столицей Карелии, и где мой папа заведовал хирургическим отделением городской больницы.
– Мой папа был в это время в Сегеже. Я приехала в Беломорск, смотрю в окно – вдруг вижу, Люда бежит к нам, в красной шапке такой красивой. А уже в 1944 году мы вместе поехали в Петрозаводск.
– Я в школу пошла раньше Эли.
– У нас в эвакуации в селе Назарово Красноярского края школы не было. Мой брат бегал в какую-то школу за несколько километров от дома, а я же маленькая совсем, страшно было отпускать.
– Я из-за болезни целый год пропустила. И села за одну парту с Элей уже в седьмом классе первой женской школы. Вот с этого времени мы с ней окончательно, можно сказать, неразлучны. Выходит, что уже…
– …с 1949 года! Неужели так трудно запомнить.
– Вечно ты… Мы с Элей по характеру очень разные. Я вся внутри себя, закрытая. Если бы вы пришли ко мне беседовать лет пять-шесть назад, я бы скорее всего еще подумала бы…
– Ее на работе за глаза сотрудники называли «мамой»… Зато я немного легкомысленная.
– Вы, скорее, жовиальная, как писал о некоторых своих героях Бабель. То есть жизнерадостная, игривая. Кстати, какая у вас группа крови?
– У меня – первая. Люда, а у тебя?
– Вторая, резус отрицательный.
– То-то, Эльвира Александровна, меня к вам тянет – у меня тоже первая группа. Людмила Васильевна, вы не обижайтесь.
– Да что вы, я без Эли беседовать бы не стала. Видимо, я немного стеснительная.
– Вы с самого начала знали, что будете врачами?
– Врачами, да. Только мы думали о хирургии. Правда, жизнь у послевоенных хирургов была тяжелой – представляете, в 1946 году в Петрозаводске было всего-навсего семь хирургов. Я своих родителей практически дома не видела. К маме ходила на работу и ждала ее в вестибюле, чтобы просто поговорить.
– Мне было легче – мама работала всего четыре часа в день…
– Поэтому у вас в доме всегда было что-нибудь вкусненькое. Какие пироги с брусникой готовила Тереза Ивановна! Вкуснотища необыкновенная.
– И папа мне не раз говорил: «Элечка, хирургия – не женская профессия».
– А я стала трансфузиологом, то есть тем, кто работает с кровью и кровозаменителями, совершенно случайно. Вместе с моими родителями работала тоже врач-хирург, Вера Александровна Дрейман. И вот, она, когда я после четвёртого курса была здесь на практике, сказала: «Хватит в твоей семье хирургов. Ты видишь, что это за специальность, и как много времени мама проводит в больнице. Приходи к нам на станцию». Ну вот я сказала: «Приду», так и пришла.
– Говорить о вас, что вы настоящие врачи – трюизм. Еще больший – что вы прекрасно опровергли сентенцию о том, что природа отдыхает на детях знаменитых людей. На примере которых, и житейском и профессиональном вы выросли. Но еще большее уважение во мне вызывает то, как бережно вы храните память о близких. Вы, Людмила Васильевна, только что издали книгу воспоминаний «И дольше века…» о славной династии медиков Иссерсон и Барановых, вы, Эльвира Александровна, – сборник воспоминаний о вашем удивительном муже, геологе Анатолии Дмитриевиче Лукашове… Хочется, чтобы и о вас было написано столь же сердечно и ярко…
Реприза
– Люде, да и остальным подружкам, я говорила – надо нам дожить до Олимпиады в Сочи. Дожили. Теперь – надо дожить до своего восьмидесятилетия. Надеюсь, что и доживем, немного осталось, может, еще и к пенсии что-нибудь юбилярам добавят. Да и потом умирать никак нельзя, во всяком случае, надо обязательно отметить столетие нашей республики!
– Нас связывает многодесятилетняя сердечная приязнь и забота друг о друге. Знаете, возраст мы набрали, но чувства остаются все такими же. Мы не представляем жизни друг без друга. Созваниваемся по несколько раз на дню, ходим друг к другу, и не только на дни рождения или другие праздники. Читаем много, ходим в театры, в концерты, фильмы смотрим. Вот теперь еще и танцуем…
– С мужчинами только беда – всего один у нас партнер для танцев.
– Помнишь, в школе тоже только один учитель – мужчина был. Георгий Иванович Мезенцев. Он нам историю преподавал. Так ярко, что и сегодня помнится.
– Как у Пушкина: «воспоминания безмолвно предо мной свой длинный развивают свиток…»…
– Ой, мы еще путешествуем с Людой. Прошлой осенью были как раз в Пушкинских Горах.
– Эля только что вернулась из Сестрорецка, в санаторий ездила. Это шутка, конечно же. А я помню, как мы с тобой после четвертого курса решили поехать домой на теплоходе, тогда «Ладога» только-только стала делать первые рейсы из Ленинграда. Платье мне модное сестра сшила. Нацепили мы с Элей темные очки и почти всю дорогу до Петрозаводска фланировали по палубе и изображали из себя иностранок.
– «Нет рассудительных людей в шестнадцать лет, среди шлифующих усердно эспланаду…»
– Конечно, глупые были. И все же попутешествовали… Сейчас, конечно, силы уже не те. Поэтому больше все-таки проводим время здесь. Дома.
– Общественная деятельность сводится по поддержке друг друга и своих родных.
– А то, что Людмила Васильевна является председателем Общественного совета по вопросам здравоохранения при Министерстве здравоохранения и социального развития Республики Карелия?
– Мы своими регалиями и должностями никогда не козыряли. Глупо вообразить, чтобы Эля вдруг начала бы представлять себя: «Я — кандидат медицинских наук Лукашова».
– А Люда: «Я – главный врач республиканской станции переливания крови, заслуженный врач Карелии и России, награжденный орденом «Дружбы»!
– Мы были нормальными студентами, мы были нормальными врачами. Надеюсь, что мы остались и нормальными людьми.
