В завершающей части воспоминаний ученого-болотоведа Галины Елиной рассказ об экспедициях в Костомукшу, Калевалу, на Лувозеро и Паанаярви.
Предыдущие публикации – «Экспедиции и эмоции», «Экспедиции в Прибеломорье».
На тыщи верст раскинулось болото.
Ты этой безмятежностью заклят
Идешь один, но словно рядом кто-то.
Нет никого, – но чей-то чуешь взгляд.
Не взгляд, а нож. А нож, вонзенный в спину!
Оглянешься, едва смиряя дрожь, –
И гибельную видишь мочажину:
Оступишься – и тут же пропадешь.
Оранжевая – с прозеленью – МШАРА.
И черный люк, что врублен прямо в мох…
Проснешься, как от резкого удара:
Ты совестью застигнут был врасплох.
Юрий Линник
Киндасово. 1971 год и далее
В 1971 году Н.И. Пьявченко организовал научный стационар, ставший известным среди широкого круга ученых. Многие годы мы работали на стационаре, причем в тесном контакте со специалистами смежных научных направлений. Мы сотрудничали с геологами Г.С. Бискэ, Г.Ц. Лаком, Н.Н. Горюновой, почвоведами, лесоведами. Вместе мы исследовали геологию, почвы, растительность лесов и болот, изучили 11 болотных массивов, причем только на системе Неназванном и Мустусуо было проложено 11 стратиграфических профилей и закартированы все основные растительные сообщества и комплексы.
В результате длительных исследований были составлены крупномасштабные карты растительности, почв, геологии и другие. Мы поняли, когда и как формировалась наша территория в поздне- и после ледниковое время.
Длительный период вся группа занималась наблюдениями над биологической продуктивностью растительности на естественных и осушенных болотах. Запомнился один случай. Мы нарезали фитомассу на постоянных площадках, где преобладал багульник. Образцов было так много, что забили ими весь салон «козла». Аромат в закрытой машине был просто сногсшибательный, и пока доехали до стационара (9 км) все уже были как под наркозом. Спали крепким сном. Еле нас вытащили на воздух. А потом еще долго приходили в себя. Так на себе мы испытали силу багульника. А потом до позднего вечера разбирали каждый образец по видам растений и все это взвешивали.
Представленные ниже фотографии кажутся комичными. На самом-то деле это серьезная и самоотверженная работа по отбору торфа из верхних, сильно обводненных слоев торфа. Это еще даже не торф, а наполовину живые подземные части и очес. И отобрать его торфяным буром в слоях 0-25 и 25-50 см просто невозможно. Такие курьезы делаются тогда, когда отбираются очень большие образцы на химические анализы. Во всех других случаях, с глубин более 1 м торф достают специальным буром.
В Костомукше
В районе озер Контокки, Костомукша, Каменное и Лувозеро более 10 лет работали ученые многих специальностей. А сейчас на берегу озера Контокки стоит современный город, а севернее огромный железорудный комбинат.
Но рассказ здесь будет только о буднях полевого отряда болотоведов. Мы работали на территории примерно 20 x 20 км. В основном ходили пешком, но иногда использовали машину вездеход. Лагерь разбивали обычно на берегу оз. Контокки. Состав отряда менялся. Мы постоянно контактировали с геологами Г. Бискэ, А. Лукашовым, В. Ильиным и мелиораторами И. Нестеренко, Е. Орловым и другими. Совместные исследования сказались даже на названиях болот, безымянных на картах. Образовался настоящий ритуал: перед началом работы, как только мы выходили на болото, объявлялся конкурс на название. А потом выбиралось самое удачное.
В Костомукше так случилось с некоторыми названиями болот. Одно из них – аапа – и довольно большое. Исследование его пришлось на самый жаркий и очень влажный день. Болото находилось примерно в 4 км от лагеря и около 500 м от дороги. Карты и аэрофотоснимки на руках, но бродим-бродим – нет болота. Жара и влажность ввели нас почти в ступор. Мы вялые и заторможенные. Наверно, нечистая сила водит. Скорее всего – Кикимора. А если мы ее ласково будем называть: Кикуля +суо! Будет Кикулясуо. Как только назвали, сразу вышли к болоту и даже на нужную точку – начало профиля. Очень уж красивым было это чертово болото. Под этим именем и вошло оно во все справочники и публикации.
Приведу некоторые другие названия: Никольсуо (Николай Иванович Пьявченко), Жосуо (Женя Орлов), Гальясуо (Галя Леонтьева), Смиборсуо (Смирнов Борис), Валенсуо (Валентина Волкова).
А вот как получило название одно из самых больших болот стационара Киндасово. В тот год мы работали весь день вне стационара. Приходим на то болото к вечеру и как обычно объявляем конкурс на название. В результате полное отупение, воображение иссякло. Вот и получилось – Неназванное,и таким оно и осталось на все последующие годы.
Болото, под придуманным нами названием «Носуо», исследовали не один год: очень глубокое и в первый год не хватило буровых штанг. Потому и назвали так «Невозможно Отбурить» — НОСУО. Но на другой год все-таки добурили: глубина оказалось более 9 м. Это было самое глубокое, хотя и самое маленькое болото этого региона (14 га). Потом геологи рассказали нам, что это уникальный озовый (ледниковый) комплекс, потому оно такое глубокое и и узкое. Также, как и озеро Тюрю-ярви, которое примыкает к другой стороне оза.
Свой базовый лагерь мы ставили всегда на берегу оз. Контокки. И на рассвете, и на закате это прекрасное озеро было перед глазами. И конечно, было всеобщее увлечение рыбалкой. Причем рыбы было столько, что после еды встать было невозможно. Вкусно – не оторваться! Ели уже лежа на боку, а потом откатывались от импровизированного стола.
Раньше мне никогда не приходилось рыбачить. Но тут вдруг проснулся азарт. И вот брала лодку, удочку и плыла на авось. Однажды за островом, на закате, вдруг такой клев начался, что я привезла в лагерь довольно-таки большой улов. С этого случая меня стали считать знатоком местных рыбных мест на озере.
Обычно на Контокки мы попадали на гидросамолете или вертолете. И, конечно, перезнакомились с летчиками. Особенно дружеские отношения у нас сложились с главным вертолетчиком Николаем Васильевичем. Как-то мы собрались на одно из дальних болот. Как добираться? Пешком очень далеко, и не только дорог, даже просеки близкой к болоту не было. Робко так обратилась к Н.В, благо они только прилетели. «Не проблема, – сказал он, – полетели». Собираем оборудование, карты, снимки. Показываем Н.В. точку на снимке и уже летим. Подлетаем, видим внизу наше болото. Н.В. снижается-снижается, но сесть на
болото невозможно. И вдруг он делаетвыкрутасы надболотом и вот уже вертолет завис неподвижно на высоте не более 30 см. Н.В. делает знак – вниз!!! Мы прыгаем
и что же? Оказывается, он завис точно над горлышком пустой бутылки на маленькой кочке. Так он нам показал высший класс пилотажа. День успешно поработали и часов в 7 вечера слышим шум вертолета. Бежим к известной кочке, вертолет зависает, и мы быстро грузимся. 20 минут – а вот и наш лагерь. Такие или похожие, случаи были еще несколько раз, но в разных вариантах.
Едем на Лувозеро, 1972 год
Мы долго собирались на Лувозеро, чтобы обследовать несколько болот. Что нас держало? Очень уж трудно попадать туда. Бывшая когда-то дорога совсем заросла, значит, придется ехать около 20 км на вездеходе и практически по бездорожью. Что делать? Поехали зигзагами и вброд реку Каменку благополучно преодолели. А незадолго до нашего похода в реке почти потонули наши геологи: днище вездехода было дырявое. Достали из воды аэрофотоснимки, побросали на берег и сушили долго-долго. А все продукты пропали. Приехали на базу бедолаги, и мы их выручали, чем могли. Но мы-то добрались до нужной точки благополучно. Значит, работу сделаем. Жара в то лето была предельная, так что на болото выбирались только после 3-х дня. Но обработали два болота, хотя добираться до них было далеко и довольно-таки трудновато.
А что делать все утро? Купаться и ловить рыбу. Уловы были хороши. Наши рыбаки вылавливали ее каждый день. Но уха уже надоела. И вот идея – будем печь рыбники. Оказалось, у нас есть и мука и дрожжи. К тому же мы нашли «печку», сделанную до нас геологами.
Это было гениальное сооружение. В отвесном глинистом берегу озера была вырыта глубокая горизонтальная дыра, углубленная примерно на 70-80 см. Дыра была обложена естественным каменным плитняком. Печь набили дровами и так несколько раз, пока не прогрелась докрасна. А тем временем тесто, поставленное в ведре, подошло в лучшем виде.
Тесто раскатали и сделали настоящий рыбник. А как его в «печь» поставить? Руками – невозможно – в печи пекло. Тогда мы пироги туда просто вбрасывали. Ждем !!! Прошло время их вытаскивать. Достали первый и что же? Почти пропекся. Ну и что? Все равно мы герои. А теста-то еще полно. Снова готовим печь. И остальное тесто разделали на пышки и так же покидали в печь. Вкусно было!
Калевальский район, болото Кепашуо, 1977
Это была очень трудная работа. Главное, на машине к болоту не подъехать, только от пос. Кепа, где мы устроили базу, и до нужной лесной просеки. А потом ножками 12 км. Впереди еще несколько пересечений просек, которые никак нельзя перепутать. Да и груз немалый, ведь собрались на 2-3 дня: болото большое – около 5000 га, а профиль – 7 км. Но на этот раз, конечно, не потащили спальники, а только вкладыши и верхние брезенты. Нашли точку, от которой будем тянуть профиль, но прежде чем начать развели костерок
и приготовили обед. Мальчики рубят вешки, а мы собираем все необходимое и для работы, и для ночлега на болоте. До вечера сделали профиль и даже все другие работы, примерно половину. Болото очень «мокрое», масса озерков и черных мочажин, через которые пробираться не так-то просто.
И далее, как было задумано, устроить ночлег тут же, вблизи профиля. Ищем более-менее «сухой» островок, рубим сушняк и делаем настил. И после холодного ужина укладываемся спать. Сколько-то поспали – холодновато и не очень уютно. Но зато надеемся все работы к вечеру закончить. Мы герои и уже часов в 7 возвращаемся на первую стоянку. А теперь плотный ужин и спать. Но со мной случился страшный казус. Я, наверное, объелась с голодухи, всю ночь желудок чистился, и я совсем обессилила. Утром встать не могу, головакружится, ноги подгибаются. Что делать, еще раз ночевать? Да что толку – лекарств никаких с собой нет, да и продуктов тоже. Никогда такого со мной не бывало. Хоть падай, а идти все равно надо.
И вот меня обвязывают по поясу веревкой, которую придерживают все по очереди. А в руке у меня вешка – за нее меня подтягивают и я кое-как, с закрытыми глазами, еле-еле двигаюсь по просеке (а это совсем не дорога: это сплошь пни и кочки). В памяти остались какие-то туманные образы. 12 км дороги были для меня подвигом,а коллегам кошмаром. Слава Богу, на лесной дороге перегонял нас самосвал с лесом, и меня с кем-то из ребят взяли в кабину и довезли до главной дороги, где ждала наша машина. А там и до базы было недалеко.
Маанселька и Паанаярвский национальный парк
Возвышенность Маанселькя находится на северо-западе Карелии. Большую его часть занимает национальный парк «Паанаярви». Озеро Паанаярви имеет широтную протяженность в 23,5 км. В южной части парка находится самая высокая вершина Карелии – гора Нуорунен (577 м.). Для Тунтури характерна высотная поясность растительности: внизу горная еловая тайга, далее елово-березовое редколесье и затем горная тундра.
Пояс таежных лесов достигает абсолютной отметки 370-390 м. На склонах встречаются висячие болота. Поздней зимой 1991 года там работала наша русско-финская экспедиция (10 человек) Транспорт – снегоходы. Геологи (А. Лукашов, И. Экман и другие) бурили лед, измеряя глубины озера и отбирая донные осадки. Оказалось, что максимальная глубина озера – 128 м. А мы с А. Максимовым осматривали прибрежные территории озера и знакомились с растительностью, где уже стаял снег.
В северной части Маанселькя, вблизи небольшого озера Куопсуярви, летом 1978 года, работала экспедиция болотоведов. В лесах там преобладают ельники, а ели в основном с узкими кронами с обильными лишайниками на ветвях. Болота небольшие, с преобладанием типа аапа. К югу от исследуемой нами территории находится гора Куопсутунтури, высотой 350 м.
Куопсуярви. 1978 год
Эта экспедиция запомнилась своей нестандартностью. Мы все время находились под влиянием какого-то шума и излучения, исходившего с противоположного берега озера. Оказывается, там работали военные установки. Но старались не зацикливаться. А вот с погодой не поспоришь. Из отведенной нам на работу недели солнечно было только в первый и последний день. Дождь лил постоянно и в небольшие промежутки затишья делали
работу. Поставили лагерь и разбрелись по палаткам. Все-таки наметили исследовать 2-3 болота. Но дождь, дождь – ну и что? Хотя бы сходить на ближайшую гору – Куопсу-тунтури. Выбрали день с моросящим дождем, и отправились в путь – примерно 7 км от лагеря. Но выдержали только О. Кузнецов, Т. Юрковская и я. Студенты, промокнув до нитки, быстро сбежали. Зато когда мы поднялись, увидели роскошную тундру, а дали, увы, скрылись
в сплошном тумане.
И вот в последний день, из отведенного времени, судьба подарила чистое небо и яркое солнце. В середине дня слышим шум подлетающего вертолета. А ребята с утра решили доделать одно из болот. Вертолет садится. Летчики предлагают грузиться, а у нас конь не валялся. Отвлекаем вертолетчиков, кормим обедом, а сами бегаем, складываем вещи. Приходит мужская часть экспедиции, и мы быстренько завершаем сборы. А потом очень робко, без надежды на успех, просим приземлиться на вершине горы Куопсу-тунтури. И вот радость: летчики соглашаются!
На Ветреном Поясе
Все началось с мечты попасть на единственный в Карелии древний горный кряж, Ветреный Пояс. Он лишь небольшой восточной частью находится в Карелии, а большей – в Архангельской области. Так эти горы когда-то назвали потому, что они все-время обдувается ветрами с Белого моря. Изучив аэрофотоснимки, мы решили, что на границе с Карелией кряж уже достаточно типичен, и мы найдем там хороший эталон.
Тектонические подвижки происходили на горном кряже и формировали отдельные уступы и разломы
Наш полигон занимает один из пологих уступов на высоте 220-240 м. Ступенями кряж опускается к Прибеломорской низменности с ее многочисленными грядово-озерковыми болотами. Но на нашем главном болоте (Каменный Мох), как и на всех других, просматриваются горные особенности. Гряды здесь длинные, светло- серые от обилия лишайников. Озерки с чистой водой. Но самое интересное – землетрясения создали под грядами разрывы, с высокими и плотными зарослями кустарничков над ними, а под ними проходят «трубы» с проточной водой. И сами гряды находятся на разной высоте, а некоторые настолько «просели», что превратились в ковровые заросли и даже в мочажины.
Южный край болота так сильно приподнят, что там сформировался уже болотный лес. Это одно из самых крупных болот всей системы (профиль -1,5 км) и назвали его по озеру Каменное. И в озере тоже видны следы землетрясения, которое взбросило крупные горные глыбы на поверхность. А невдалеке, на юге, просматривается одна из самых высоких вершин — гора Шапочка (340 м).
При изучении карт и снимков мы увидели, что в нашей южной болотной системе много отдельных, почти вплотную слившихся, болот. Одно из них – типичное производное горного рельефа – с такими значительными уклонами поверхности, что они видны на глаз. Самое существенное его отличие – прямоствольные высокие, редко разбросанные сосны. Как будто это парковый суходольный ландшафт. Очень красиво и совсем необычно. В северной системе изучили еще одно болото, похожее на болото Каменное. Назвали его Анделе Мох (в память о нашей хозяйке-поморке).
Для первого ознакомления пошли вдвоем с Татьяной. Дождь, туман – холодно и мерзко. Увидели, что это тоже грядово-озерковое, очень бедное по растительности болото. Чтобы установить историю формирования всех этих ландшафтов, отобрали специальную скважину на спорово-пыльцевой анализ и абсолютный возраст. В камеральных условиях определили, что первые болота начали формироваться здесь около 8000 лет назад.
Болотное задание выполнено, пора познакомиться с лесами. Даже на первый взгляд они отличаются от равнинных. Идем по дороге к горе «Шапочка», которая имеет пока небольшой подъем. Значит верхняя точка еще впереди. Кругом ельники, а форма елей, в основном свечкообразная, а ветви густо обросли лишайниками. Почвы почти нет, в основном крупные каменные глыбы, которые складываются в «каменные реки». Редкие сосны примыкают к болотам и кроны у них тоже необычные. Добираемся до верхней точки, и вот впереди открывается горизонт. Вдали видим приморскую равнину с ее огромными болотами.
А еще дальше, в дымке – бескрайние просторы голубовато-серой воды Белого моря. Даль необъятная, невозможно оторваться. Здесь стоило побывать!
Работа закончена, и даже без эксцессов. И вот пришло время возвращаться домой. Вот тут-то нас и настигла нештатная ситуация. Время прилета вертолета, конечно, назначено. Поэтому собираем лагерь и ждем. Ждем и ждем. Уже вечер, а вертолета нет. Опять как-то устраиваемся на ночь. На другое утро Олег Кузнецов решает добраться до телефона. А ближайший только в деревне Маленга – это примерно 20 км. Но хорошо что хоть изредка ходят лесовозы.
Олег, конечно, добрался до Маленги и дозвонился до базы вертолетчиков. А они, оказывается, о нас и забыли, потеряли нашу заявку. Вот это прокольчик! Но на другой день к вечеру все-таки прилетели.
Писать о болотах, их исследовании можно бесконечно….
Позволю себе закончить мои заметки стихами Андрея Александровича Ниценко, доктора биологических наук, известного ученого. К сожалению, стихи его сохранились только в рукописном виде, но все болотоведы их знают.
Помню первое болото,
Золотые стрелы сосен,
И простые деревушки
На зеленых косогорах.
От крыльца моей избушки
Начинался спуск к болоту;
Было северное лето
Неожиданно горячим,
И болото расстилалось
Подо мной, как на ладони,
Полускрытое туманной
Фиолетовою дымкой,
И терялось постепенно
Далеко на горизонте.
Знойным полднем на болоте
Было тихо, тихо, тихо;
Влажный мох насыщен солнцем.
Как распаренная губка,
Согревал босые ноги,
И дрожал, струился воздух
Над поверхностью болота …
На ковровых моховинах,
То коричневых, то красных,
Жемчугами рассыпались
Ягоды незрелой клюквы,
И уже под летним солнцем
По бокам слегка краснели;
И на этом пестром фоне
Зеленели мочажины,
Где шейхцерия вздымалась
Еле видною щетинкой,
Словно тоненькие стрелки.
А вдали у горизонта
Темно-синею каемкой
Чуть виднелись гряды леса,
И казалось в знойный полдень,
что болото – это море.
Фото из архива автора
