Главное, Родословная с Юлией Свинцовой

Мой генерал. Часть первая и вторая

Штамп Управления воинского начальника

Иду по улицам родного Петрозаводска и чувствую: здесь шёл сто лет назад Сергей Августович фон Цур-Милен.

 

 

 

Истории моих предков лишь условно начинаются с первой встречи с ними и всегда имеют продолжение. Дела прошедшие, обнаруженные в настоящем, подготавливают какое-то иное будущее для всех членов моего Рода. И лишь не знающий своей родословной человек не ощущает этой непрерывности бытия и взаимосвязи разных событий всех времён и народов. Совершавшиеся далеко друг от друга, они накладываются на одну важную точку, тебя. Если же ты хоть раз почувствовал это, то легко перемещаешься во времени. Каждый раз встречаешься не только с далёкими близкими, но и с заключённой в них частью самого себя. Увлекательное путешествие!

Не имея конца, любое исследование состоит из шагов, ступеней, этапов. В сегодняшней истории их особенно много.

 

Часть 1
«Фото не обнаружено»

Имя генерала Цур-Милена пришло ко мне вместе с родной бабушкой Марией Георгиевной Майер в 1989 году. Очень скупо и неохотно делясь воспоминаниями о прошлом, она и многие десятилетия спустя считала его опасным. И всё-таки я помню ту особую нежность, с которой она говорила о своей тётушке по отцу Варваре Васильевне Майер. Тепло, подаренное ею своей крестнице и племяннице, не остыло и многие годы спустя.

Со слов бабушки, до революции Варвара Васильевна Майер с мужем-генералом жила в Петрозаводске, а их дочь Елена умерла в блокадном Ленинграде. После смерти мужа в 30-е годы прошлого века она работала бухгалтером и помогла устроиться счетоводом к себе на работу моей бабушке, что для молодой женщины без специального образования и с дворянским происхождением в то время было совсем непросто. При воспоминании о доброй, душевной Ваве лицо моей бабушки всегда светлело. Образ этот продолжал жить только в её памяти, потому что никаких фотографий генерала и его семьи не сохранилось.

 

Многие годы зная об этом, никак не могла дойти до нашего архива. И как-то не очень верилось, что генерал, да ещё с такой необычной мелодичной фамилией, жил в нашем тихом городке. Но и в бабушкиных словах не сомневалась, рассказы моих родных всегда находили документальное подтверждение.

В 2008 году при просмотре алфавитного перечня лиц Памятной книжки Олонецкой губернии на 1911 год взгляд застыл на имени Сергея Августовича фон Цур-Милена. Не имя, а песня! Трудно описать те ощущения, что поднимаются в душе в такие минуты. Наверное, так чувствует себя человек, который открыл поднятую с глубины невзрачную раковину и его осветила дремавшая там жемчужина.

Открываю указанные страницы, читаю. Состоял в православном обществе и обществе Красного Креста, служил петрозаводским уездным воинским начальником, полковник. Неужели бабушка ошиблась, и генерал — это плод детского воображения, игра памяти?

 

Следующая задача установить годы его жизни в Петрозаводске. Просмотр всех имеющихся в сети Памятных книг определил диапазон с 1903 по 1911 год. Вот только куда же он делся потом? В петербургских справочниках с 1912 по 1917 год его нет.

Как всегда, помогает тщательное и повторное просеивание интернета. В учётной карточке № 3762 сайта «Русская армия в Первой мировой войне» указано, что Цур-Милен окончил военную гимназию и Константиновское училище. Служить начал с неполных восемнадцати, участвовал в русско-турецкой войне 1877-1878 годов. Какие звания и когда присвоены, какими орденами – их шесть – и когда награждён. С 1889 служит смотрителем госпиталей, то есть их начальником. Был такой период в русской армии, когда госпитали возглавляли не медики, а строевые офицеры. Девять месяцев командовал Царскосельским, затем почти 13 лет одним из лучших в стране Семёновско-Александровским госпиталем. Ныне в его здании в Лазаретном переулке Петербурга расположены Военно-Медицинский музей и архив Министерства обороны.

А вот и выясняется, куда же Сергей Августович был переведён из Петрозаводска. На такую же должность в Вологду и там получает звание генерал-майора. С января 1914-го начальник Туркестанской местной бригады, летом 1916-го в том же чине и должности. И тут нить снова прерывается. А дальше, что же дальше? В 1930-м его уже не было, хотя и мог бы ещё жить, празднуя 73-й день рождения. Скорее, об эмиграции речи не идёт, ведь жена и дочь остались в России. Не дожил до вихрей 1917-го и ушёл с почестями своего времени? Или присягнул новой власти? Или остался не у дел, тихо посиживая на скамейке в Летнем саду, сохранив от прежней жизни только стать да выправку?

 

Сделать очередной шажок в прошлое опять помогает интернет. Из обрывков страничек книг «Победа Октябрьской революции в Узбекистане» 1963 года и «Революционное движение в военных округах: март 1917 — март 1918» 1988 года узнаю: «Гражданскую власть генерал-губернатора края постановлено отделить от военной. Краевой съезд назначен на 9 апреля в городе Ташкенте. Кроме того, устранены также начальник местной бригады генерал Цур-Милен и начальник 1-й Сибирской запасной стрелковой бригады генерал Буров, заместители коим будут назначены командующим войсками дополнительно». Вот и сердце оборвалось. Устранены… Мягкая формулировка вместо расстреляны, уничтожены. Всё, нет больше моего генерала.

 

Два дня слушала пронзительно-грустную песню Константиновского училища —

Братья! Все в одно моленье
Души русские сольем,
Ныне день поминовенья
Павших в поле боевом.

Когда-то молодой Сергей Августович, будучи юнкером, её пел, а теперь вот и по нему день поминовения наступил. Исправляю в родословном Древе годы смерти фон Цур-Милена с 1916 — 1930 на 1917 — 1918. Спрашиваю у друзей: «Устранены, как вы это понимаете?». Почти все понимают так же: устранены физически. Смотрю толковый словарь Ожегова. Да, устранить значит уничтожить, но есть и значение «отстранить от выполнения обязанностей». Сто лет назад сегодняшние слова могли иметь другую смысловую окраску. По крайней мере однозначности уже нет. А если ещё раз посмотреть на эти выхваченные из книг строчки?

Спустя пару дней нахожу в них ещё один кусочек об «устранённых»: «были отправлены на гауптвахту». Это пока всё, что удалось найти, но диапазон возможных лет смерти снова меняю на прежние, 1917 — 1930.

 

Иду по улицам родного Петрозаводска, по территории военного госпиталя, в котором работаю больше двух десятков лет, мимо здания бывшей Олонецкой духовной семинарии, где мало что изменилось. Те же здания с высокими окнами, те же лиственницы и белки, взбирающиеся на ладонь, и не думаю — чувствую: здесь шёл сто лет назад мой генерал. И где-то в высоте бесконечного неба только мне слышатся чистые юношеские голоса –

Братья! Все в одно моленье
Души русские сольем,
Ныне день поминовенья
Павших в поле боевом.

Но не вздохами печали
Память храбрых мы почтим:
На нетленные скрижали
Имена их начертим.

Вот каким правописаньем
Царь-отец нам повелел
Сохранять воспоминанья
Православных ратных дел!

Вот нетленные уроки!
Братья! Мы ль их не поймем?
К этим строкам новы строки
Мы не все ли принесем?

Братья! Все в одно моленье
Души русские сольем,
Ныне день поминовенья
Павших в поле боевом.

 

 

Погоны юнкера Константиновского артиллерийского училища
Погоны юнкера Константиновского артиллерийского училища
Юнкер артиллерийского училища
Юнкер артиллерийского училища
Интерьер церкви Константиновского училища
Интерьер церкви Константиновского училища. На стене чёрные доски с именами погибших выпускников. «К началу XX века стены храма были заполнены этими досками»
Царскосельский военный госпиталь
Царскосельский военный госпиталь
Лазарет лейб-гвардии Семеновского полка
Лазарет лейб-гвардии Семеновского полка
И тут фото не сохранилось
И тут фото не сохранилось

 

Русские военные марши и песни — Братья, все в одно моленье — исп. ИКТ ПОБЕДА.RU

 

 

Часть 2

Перед престолом и родиной

Следующим шагом в поисках сведений о Сергее Августовиче Цур-Милене была кропотливая работа в Национальном архиве нашей республики. За пару недель я узнала так много о его деятельности на посту петрозаводского уездного воинского начальника, что видела как наяву всё то, что описано в старых бумагах.

Никто точно не знает, где располагалось в Петрозаводске это ведомство, даже старейший специалист архива Давид Захарович Генделев и тот затруднился с ответом. На моё удивление ответил, что, вероятно, никто, кроме меня, никогда и не заглядывал в эти бумаги. А потому слушайте то, что вам никто не расскажет.

 

Итак, вблизи Круглой, а, может быть, Соборной площади стояло здание, в котором находилось Управление Петрозаводского уездного воинского начальника. Дом с мезонином и жестяными подсвечниками для иллюминации, двенадцать печей которого регулярно чистил Егор Ойнонен, а ретирадные места крестьянин Иван Богданов, получая в 1911 году ежемесячно по 2 р. 50 к. на брата.

Хозяйство у Сергея Августовича Цур-Милена было хлопотное. Судите сами. Перво-наперво по управлению поступал приказ прибывших новобранцев «немедленно остричь, отправить в баню, пригнать форменную казённую мундирную одежду, выдать постельную принадлежность, а своё платье отобрать и отправить в больницу для дезинфекции. Всем привить оспу, сделать медицинский осмотр, умерение и взвешивание, и ни в коем случае на хозяйственные работы не назначать». Пёстрым был в ноябре 1911 их состав: парикмахер, два портных и два бурлака, стекольщик, слесарь, обойщик, три печника, матрос и два каменотёса, письмоводитель, служащий и два торговца, но больше всего среди них хлебопашцев. Грамотой владели все, правда, в разной степени, чаще по третьему разряду.

Молодых солдат приводили к присяге на верность к службе, после чего переименовывали в рядовые, а уплаченные за привод к присяге священнику 3 рубля вписывали в расход по денежному журналу. Этой церемонии предшествовал проводимый Сергеем Августовичем «смотр степени подготовки строевого образования». Текст присяги с портретом Государя Императора, купленный в военно-книжном складе Березовского наложенным платежом, судя по количеству экземпляров – сто – вручался лично каждому солдату. Курс учебной команды новобранцам 1911 года предстояло проходить в Кронштадте при 200-ом Кроншлотском полку.

Молодое пополнение группами отправляется и на учебные курсы в Архангельск. В архиве до сих пор как зеница ока хранятся их имена и оценки. Может, и сегодня живут в Петрозаводске их потомки? Занимались они в учебной команде такими предметами, как служба и довольствие солдат, сбережение здоровья, многочисленными уставами, арифметикой, чтением, письмом и огнестрельным оружием. Круглые отличники по всем предметам Пётр Назаркин и Иван Вакулин, и почти их догнали Егор Шильников и Василий Романов.

Занятия проводились и в Петрозаводске по 3 часа до обеда и по 2 часа после, «в ненастную погоду словесно». Тут и обучение фехтованию, и приготовление упряжи, гимнастика, прикладка, глазомерное определение расстояния, взводные и ротные учения, обучение рассыпному и рассыльному строю, стрельбы холостыми патронами и уменьшенным зарядом. Стреляли по-разному – стоя с руки с подставки, с колена, и лёжа с упора, с 200, с 300 и 400 шагов, в разные мишени, в том числе, и движущиеся. Да что-то, на мой взгляд, неважно, проценты попадания и 20, и 30, и 60. А стрельбище определено было Петрозаводской городскою Управою на 4-й версте по Петербургскому тракту.

 

Забот было много. Чтобы каждый был одет по форме, ежегодно заказывается ткань на новое обмундирование. Поражает разнообразие материалов и цветов – «сукна сераго, алаго, тёмно-зелёнаго, голубаго, чёрнаго и верблюжьяго» столько-то аршин и вершков. Не забыты в перечне свистки, барабаны, башлыки, перчатки замшевые, снуры револьверные и лопасти для тесака, ремни юфтовые, рожки сигнальные и пряжки, одеяла, портянки, подошвы, подмётки и носовые платки.

А как решить все проблемы, если их нескончаемое множество? Вот рапорт о состоянии караула при Петрозаводском Тюремном замке. «Четыре пары постовых валенок порваны,… свисток посередине сломан и не свищет и в караульном помещении нары не находятся».

Казна военного ведомства нуждалась в пополнении, и потому, например, планировалось четырнадцать барашковых шапок, бывших в употреблении, продать на аукционе. К делу готовились серьёзно, заранее объявили о торгах, «просили командировать чиновника из состава Полиции для присутствования», а с городской управы прислать «сведущего человека для оценки» товара.

Все расходы педантично вносятся в журналы Управления, которые повторно и без устали переплетает Аркадий Солнышков. Это и многочисленные книги для канцелярии, и алфавитный указатель приказов, я насчитала 37 разных дел и 26 основных книг! Наименования их уже целая история о жизни и ежедневных заботах Управления. Некоторые предписывалось хранить 5, 10 и 40 лет, а многие «всегда». Жаль, большинство из них в 50-60 годы XX века сочли ненужными и уничтожили безвозвратно.

«7 января 1911 года уплатили по счёту Румянцева за олово, нашатырь, декстрин, нитки и стекло 1 р 55 коп». У купца Тиккоева покупался керосин бочками, мыло пудами, ржаная мука и крупы ядрица, пшеничная, ячневая, у Титова капуста, у Анкудинова картофель, у крестьянина Захара Курикова 24 пуда рыбы сайды, у Ерошкина материалы для сапожной швальни, у Тихоновой олифа и сажа. Шлеймовичу уплачено 34 рубля 80 копеек за 30 граммофонных пластинок, «кузнецу Давыдову 9 рублей за годовую ковку командской лошади», а у Рыбака куплены три баночки чернил. Приобретена парусина «на подушки для гимнастики». А ещё дюжина стёкол для ламп, железо кровельное, солома, кран и бочка для воды. Бланки печатались в Северной Скоропечатне Каца, а доместик, пуговицы, шнур и тесьму для починки башлыков и гимнастёрок (впервые тут мне это слово встретилось! До этого писали о гимнастических рубахах) приобретали у купцов Лейманова и Румянцева. Заказываются полезные и нужные книги, в магазине Суховой приобретаются самоучители разных ремёсел. Нижним чинам на огромную сумму в 302 рубля куплены были «волшебный фонарь с картинами, граммофон с принадлежностями и музыкальные инструменты».

 

Уездный врач статский советник Мошинский пёкся о здоровье нижних чинов, проводя регулярные осмотры и получая за это по 3 рубля. А болезней и тогда хватало. Бронхиты, гноетечение из ушей, экземы, обморожения, глисты, чесотка, воспаление лёгких и языка, грипп, острый катар желудка, ревматизм, ангина, плеврит, переломы, брюшной тиф и венерические заболевания. Выявляли вовремя, да и лечили, видимо, неплохо, потому что только один печальный случай за многие годы мне попался. Умер лечившийся в Петрозаводской губернской земской больнице новобранец Василий Фалькин. Документы запротоколировали не только этот факт, но и то, что происходило впоследствии. «Для отдания воинских почестей назначено отделение в парадной форме в шесть рядов под командою младшего унтер-офицера Степана Гужева при барабанщике. Для наблюдения порядка погребения назначен штабс-офицер». Сослуживцы прибыли к больничной церкви, отдали честь при выносе тела и следовали за гробом на военное кладбище, где простились с новобранцем тремя залпами.

А молодого солдата Василия Мирохина комиссия при губернской земской больнице признала «на основании расписания болезней подлежащим увольнению для поправления здоровья на один год», и через два дня он был отправлен на родину, такое тоже иногда случалось.

 

В сухих документах и приметы праздников хорошо отразились. 18 февраля 1911 года торжественно и пышно отмечали дату «освобождения крестьян от крепостной зависимости», а Александра Второго именовали Освободителем. «По случаю Богоявления Господня» предписано «по окончании литургии параду следовать на Иордань для встречи крестного хода на водосвятие», а «на устройство ёлки 6 января и покупку подарков для нижних чинов» было выписано «в расход 46 р 77 к по денежному журналу». У купца Куттуева в праздничные дни покупался к чаю ситный хлеб, «полагая по 2 фунта на каждого человека». То по 10 копеек, а то и по 25 добавляли из артельных сумм на «улучшение пищи нижним чинам». В праздники занятия с ними «не производили», отправляли «в церковь в часы служб, а свободных от нарядов и хороших по поведению увольняли со двора».

Патрули из местной команды «из трёх человек при унтер-офицере», следившие за поведением «уволенных со двора», наряжались в такие времена ежедневно. Не всё гладко и тогда бывало. Например, Степан Варзин, отпущенный 31 декабря в увольнение, напился пьян, не оплатил выпивку, выбил окно в ресторане и отправился домой. Но, «идя по Набережной, вступил в драку с маскированными, которыми и был избит, и во время драки потерял казённую шинель».

16 апреля 1911 года по случаю столетия со времени их основания объявлено было «всем офицерам и классным чинам местных войск и конвойной стражи ВЫСОЧАЙШЕЕ благоволение, а нижним чинам ЦАРСКОЕ СПАСИБО». Начальство «твёрдо верило, что, почерпая бодрость духа в объявленном им Царском внимании, чины конвойной стражи со всеми усилиями будут и дальше выполнять скреплённый присягою долг перед Престолом и Родиной». Нагрудные юбилейные знаки от ювелирной фабрики «Эдуардъ» по этому поводу были получены для каждого.

В памятнике Генералиссимусу князю А.В. Суворову есть 3 рубля, собранные в январе 1911 по подписному листу за № 12900 нашими земляками. Такую же сумму передали солдатики «в пользу пострадавших от землетрясения жителей города Верного», а ещё пожертвовали на покупку венка на гробницу Императора Александра Первого. Похоже, сборы такие были не редкость.

Заботился воинский начальник об учёбе и тренировке боевых навыков своих подчинённых. Наложенным платежом присланы были «стрелковый диопир, прицельная диафрагма, ортоскоп, прибор для стрельбы дробинками фрезе и 14 учебных патронов», а также фехтовальные принадлежности. Библиотека активно пополнялась новыми книгами и пособиями. Среди них «Военно-народный альманах», «Фехтование на штыках», гимнастические таблицы, «Столетие Отечественной войны», «Управление пехотным огнём в бою», «Введение в курс тактики», «Положение о письмоводстве и делопроизводстве в военном ведомстве», учебник для ведения строевых и гимнастических занятий в народных школах, история русского солдата в картинках, «Суворов», солдатская хрестоматия, «Слово Русскому рабочему люду», «Чтение», правила поддержки и помощи при исполнении упражнений на снарядах. А название этой книжки как с сегодняшнего дня списано и всегда актуально – «Современная социальная роль офицера».

На учёте в Управлении состояли чиновники запаса военно-медицинского ведомства. Среди фамилий ветеринарного инспектора Будрецкого, прапорщика от артиллерии Габиха, медика Пепшина, младшего врача лекаря Константина Ярославцева, врачей Ильи Шехмана и Исаака Шифа, ветеринара Николая Шауфуса, врача Эдуарда Виссора, лекарей Фёдора Пикина и Николая Кирикова, младшего таксатора Сергея Климова есть те, что помним до сих пор.

Кроме всего прочего, Управление обязано было наблюдать за поведением нижних чинов, уже находящихся в запасе. Волостным старшинам рассылались просьбы «немедленно дать об этом отзывы». Ответы интересны. Многие поведения хорошего и «очень хорошего, трезвого и честного», «В.И. Мокиев, хотя и хорошего поведения, но политически неблагонадёжен, состоит под надзором полиции», а есть «поведения неодобрительного, замечались в драках и пьянстве, но поводов к сомнению в политической благонадёжности не подавали».

Явление инвентаризации тому времени тоже было знакомо. Из бывшего местного лазарета списывают «за совершенной негодностью хранящиеся при Управлении» термометры, весы десятичные, клейма для белья, стол для анатомирования, конторку под хирургические документы, урыльник деревянный, чугуны разной величины, венские стулья, образов малых 4 штуки, подсвечники и портреты под стёклами».

 

Обязанностью находившейся под началом полковника Цур-Милена конвойной команды было сопровождение арестантов в Петербург, Лодейное Поле, Вытегру, Повенец, Олонец. В одном из дел 1907 года сохранилась история неположенного сочувствия конвоиров к своему опекаемому. Политический арестант, учитель Алексей Исаев препровождался по этапу из Петрозаводска в Олонец. В Пряже конвойные дали ему свою гимнастёрку с погонами и фуражку и сопроводили в школу и на дом к учителю Филимонову. Нигде того не застав, Ильин на куске белого коленкора написал углём записку, которую оставил матери учителя. В ней он сообщал, что хотел бы повидаться, а также куда и на какой срок высылается. Дело о нарушении службы чинами Петрозаводской конвойной команды губернатор Протасьев направил в распоряжение прокурора Петербургского военно-окружного суда.

Из состава местной команды ежедневно отряжались караулы к самым значимым точкам города – в тюрьму, к продовольственному магазину, к пороховому погребу, цейхгаузу и казначейству.

Веяние времени и научно-технический прогресс неумолимо входили в жизнь провинции и ведомства. За годовое пользование телефонными номерами Управления «54» и «55» Петрозаводской частной телефонной сети было уплачено 32 рубля. «По случаю ветхости старой пишущей машинки «Ремингтон» приобретена была у торгового дома «Зив и К» новая – «Монархъ Визиблъ» с принадлежностями». Условия покупки были таковы: старый «Ремингтон» принимался Торговым Домом за 75 рублей, остальная сумма распределялась ещё на два года вперёд. Новую машинку Онежское Пароходное Общество довезло из Санкт-Петербурга за 50 копеек, за 15 копеек извозчик домчал её с пристани до Управления. Отныне все документы печатались, а не писались, как раньше, целой армией писарей. Отправка «Ремингтона» в Питер теми же силами и тем же путём почему-то обошлась в два раза дороже.

За свою непростую службу Сергей Августович получал 100 рублей жалованья. Да ещё 120 столовых, 25 разъездных и на наём прислуги 40. Но и это не всё — 35 рублей 50 коп. квартирных, 2 р. 50 коп. на наём конюшен и 8 р. 33 с половиной копейки на отопление и освещение, всего триста рублей с хвостиком. Для сравнения его делопроизводитель Кунгур-Вебер получал 62 рубля в месяц, а младший офицер штабс-капитан Васильев 90. Старшим унтер-офицерам причиталось 4 рубля, младшим рубль, а рядовым полтина.

 

Пристально изучала я документы неспокойного по всей стране 1906 года. Толчком послужила цитата из книги «История Карелии с древнейших времён до наших дней», 2001. «Он (губернатор Н.Протасьев) также добился замены полковника Иванова на посту уездного воинского начальника полковником фон Цур Миленом, проявившим готовность к жестким действиям в от­ношении рабочих». Мне необходимо было найти сведения, подтверждающие это.

Никаких фактов жестокости полковника Цур-Милена, ни прямых, ни косвенных, я не нашла. В самый разгар народных волнений его в городе не было, а обязанности начальника исполнял полковник Иванов, в рапортах которого чувствуется растерянность, неумение овладеть ситуацией и отсутствие «военной косточки». Сухой приказ о 20 сутках строгого ареста прислуги Сергея Августовича, который, «будучи пьяным, чести полковнику Иванову не отдал и под арест добровольно не явился», и рядового, оставившего в лесу шинель и винтовку и сбежавшего с занятий в деревню, где он напился, Иванов завершает восклицанием: «Удивляюсь такой распущенности человека, пользующегося правами по образованию второго разряда».

7 августа в Петрозаводскую губернскую больницу поступил рядовой Пётр Климов с огнестрельной раной груди. Но рана его была не тяжёлой, и 13 августа он уже снова находится на довольствии по месту службы. Других случаев кровопролития документы Управления этого периода не зафиксировали. Олонецкий губернатор Протасьев действительно полковником Ивановым был недоволен и в своём обращении к П.А. Столыпину 9 августа 1906 года объяснил почему. «…Как я дважды имел случай убедиться, временно исполняющий дела воинский начальник полковник Иванов крайне неохотно предоставляет воинскую часть в распоряжение гражданской власти, а последний раз 4 августа совсем отказался прислать команду на усиление караула Губернии Тюремного Замка, где находился арестованный мещанин Семёнов, которого толпа собиралась освободить». А потому губернатор Протасьев считал неотложным предложить «И.д. Петрозаводского Воинского Начальника полковнику Иванову присылать команду по требованию городской власти» (Ф1 О46 Д36/943, Л25).

Губернатор также указывал, что «до сих пор тщательно избегал пускать в ход материальную силу», что «4 августа один на протяжении двух часов урезонивал толпу рабочих в 600 человек, которая требовала выдачи арестованного мещанина Семёнова на поруки», что он «поставлен в необходимость действовать остальными дипломатическими средствами, избегая переходить в активную борьбу с зарождающимся движением рабочих». «С сентября месяца прошлого 1905 года я пять раз появлялся перед волнующейся толпой, иногда совершенно одинокий, и мне удавалось успокаивать толпу и не допускать до бесчинства». После произведённого 18 августа 1906 года по команде полицмейстера Попова залпа у стен петрозаводской тюрьмы, от которого «толпа разбежалась и наступила полная тишина в городе», Протасьев уволил его в отставку, «как не сумевшего своевременно распорядиться предоставленной военной силой» (НА РК, ф1 о46 д36/943 л36).

Уже 22 августа из командировки в Старую Руссу возвращается полковник Цур-Милен и «предписывает по делам службы обращаться» к нему, а господину Иванову предлагается вернуться в Архангелогородский батальон. К сожалению, в книге к словам о готовности Цур-Милена к более жёстким мерам нет ссылки на архивное дело. Но в любом случае, никаких жестоких приказов и суровых мер в тщательно просмотренных делах Управления и бумагах канцелярии губернатора этого периода обнаружить не смогла. Конечно, я далека от мысли, что воинский начальник сочувствовал рабочему движению и не выполнил бы приказ, соответствующий его служебному долгу.

25 апреля 1911 года полковник Цур-Милен сдал должность сменившему его Александру Францевичу Абалишу и отправился «к месту своего нового служения в Вологду». Знаю путь, которым он следовал то на поезде, а то на лошадях – через Олонец, Новую Ладогу и Званку и что, получив на всю дорогу 106 рублей и три копейки, проделал путь в 775 вёрст.

Так, кажется, без особых побед и происшествий, честно перед престолом и родиной нёс свою службу Сергей Августович фон Цур-Милен на петрозаводском посту. Начальство было им довольно, о чём свидетельствует его перевод на повышение со скорым присвоением генеральского чина.

 

***

Часто кажется, что не удастся уже найти ничего нового, не получится сделать ещё один шаг вперёд в прошлом. Но это снова происходит, а, значит, остаётся только получше разглядеть некоторые пропущенные страницы, открыть давно запечатанные конверты, вглядеться во вновь обретённые лица, а потому  продолжение следует.

 

Документ из архива Петрозаводского уездного воинского начальника
Документ из архива Петрозаводского уездного воинского начальника

 

Рукой Сергея Августовича
Рукою Сергея Августовича: «Прибыв вчерашнего числа из командировки в гор.Старую Руссу и вступив в должность, предписываю по делам службы обращаться ко мне».

 

Подпись полковника С.А.Цур-Милена
Подпись полковника С.А. Цур-Милена