Конкурс короткого рассказа «Сестра таланта»

Голубые небеса

Сайт_Сестра_таланта_логотип

Ольга Пивоварова окончила факультет журналистики Уральского государственного  университета.  Пишет о себе: «Работала в изданиях Уфы, в частности, была главным редактором газет «Собеседница» и  «Будь здоров, не болей!». Более 10 лет живу в Москве.  Это первый мой рассказ, который  я представляю  читателям». 

***

За песчаной  проплешью, метрах в тридцати от ворот,  маячила сосна.  Отшельница, немного искривленная, но высоченная — прямо до неба. Если  включить воображение, это ж  вылитая антенна, которая соединяла его, человека  у  кладбищенской ограды, землю и облака.  Дерево  вибрировало, посылало далеко-далеко электрические  импульсы, как и любое живое существо.

Раньше он  мгновенно ухватил  бы  неявную, заложенную природой взаимосвязь — всегда  находил образные  смыслы, что лежат не на поверхности, нырял  то в высоту, то в глубину явлений. А сейчас — стукнись   в спешке  со всего размаха  о  смолистый  ствол, – потер  бы голову,  да  пошел   дальше,  так и не чиркнув ни одной мыслью  о мозг. Кто  станет заниматься  бесполезным умствованием,  когда столько  тяжелой  работы?

В процессе жизни  Николай Петрович К. повернулся  на 180 градусов,  вырос  до  могильщика, случайного попутчика людей на последнем  перекрестке их пути. Вырос, так он ёрничал над собой. Нет, он не сливался   с остальными мужиками — держался  обособленно и молчаливо.  Вечером  в общем вагончике падал на койку,  отворачивался  к стене и застывал как  один из  здешних подземных обитателей.

— Наш дорогой Николаша, кандидат  хреновых наук спит! — громко блажил Гена, бывший агроном, занюхивая  порцию бурдамыги  чесноком, а потом — картинно — рукавом. Сегодня он числился  бригадиром,   завтра мог  улететь в запой.  Послезавтра как бог на душу положит. Правда, крепкий был не только  на язык, но и на голову.  Поэтому и не гнали пока поганой метлой.

Вот уж  кто умел управляться  с  бодливыми суглинками!  С детства  — на полях, почву  чувствовал в любых состояниях. Как-то  рыли без него, всё вроде прикинули, так гроб потом не хотел в яму входить, не умещался в длину.  А у  Николая в  квартире  ни землинки, ни пещинки,  ни пылинки никогда не наблюдалось.  Мать любила до обморока чистоту и порядок.

Парни,  которые под  закуску  всё вываливали друг другу, пытались  лезть  к нему  с вопросами.  Но ответов не получили.  Не  хотел он вспоминать  крошево последних  лет,  где были и  болезнь, и предательство, и   отбивающее все охоты отчаяние. Двинулась тогда на него  смертельная лавина. Сель накрыл. Он вытащился, но  посерел головой, помутнел  сознанием. Потерял прозрачное, четкое  видение, которое  появилось  от занятий наукой.

К обеду, после вчерашнего дождя,  еле-еле закончили  первую  могилу. Николай устал, сел на корточки,  привалился  к витому холодному металлу. Сорвал травинку и стал нажевывать её, выдавливая на  язык капли горьковатого сока.

— Отравишься! — зазвучала в ушах мать  со своим хроническим неприятием  всего на свете.  С наглухо задраенными на зиму окнами. С ежедневными  хлорированными уборками.  С  отмеренными только что не линейкой кусками хлеба.

— Достала! — про себя огрызнулся он.  Заорать, как всегда, хотелось в таких случаях,  не смог.  Лишь сгреб в кулак  и выдрал большой   пук  этой незнакомой травы. Точно хотел съесть до тютельки, подавиться, задохнуться или — какое счастье! — действительно  отравиться.

— Даже коровы такую не жрут!  —   голос Гены  прервал  многолетние  виртуальные перепалки.  — Лучше попробуй  первые ягоды.

В его руке лежали землянички.

— Пахнет здорово. На,  дыхни, снимай химзащиту.  А то живешь, блин, как в противогазе. Лапу давай.

И, не дожидаясь реакции, грязными пальцами перекатил их  в николаеву ладонь. Разделил пополам.  По пять  штучек  каждому. Кровинка к кровинке.  Закинул  в рот свои, причмокнул  от удовольствия, глянул вбок.

—  Вся семья тут лежат.  Вон холмик. Бабка Василиса.

— Чего  так? Без памятника, без таблички. Хоть  бы деревянный крест   поставил.

— Кому  какое дело? Сам-то, умник.  Типа  без роду, без племени.  У тебя  есть кто-нибудь?

— Мать.

— Мать жива?  Что ж ты  тут ошиваешься?

— Она у меня злая.

— А ты сам  добрый?

— Я?

— Да ты, ты! Кто еще?  Не похож ты на такого,  Коля!

— А на человека  похож?

— На человека похож.  Вылитый человек! —  Гена  захохотал,  закашлялся и бухал   без остановки минут пять, как это у него, прокуренного и простуженного, всегда бывает. Потом, отстрелявшись, потопал  к выходу.

Николая разжало. Тут он и вернулся в себя. Солнце. Трава. Могила. Земля. Ягоды. Смерть.  Доброта. Такая  вот азбука нетленного мира, похожая на  Морзе, но состоящая не из зашифрованных тире и точек, а  из целых понятных  слов,  которые вместе, взявшись за руки,    прорисовали  в  воздухе   особый  текст.  Божественную  телеграмму, что  снова  запустила его сердце. И  он увидел, как в первый раз, прорастающую  в  небеса сосну-антенну,  которую каждый день обходил  пустым  взглядом, отбывая выцветшую жизнь,  проползая  по- пластунски отрезок бесчувствия,  затянувшееся время ожидания конца.  И разглядел, что небеса  голубые.

Условия участия в конкурсе «Сестра таланта»