«Моё глубокое убеждение – лучшие работы получаются, когда режиссёр позволяет актёру фантазировать. Это наша работа».
Владимир Игоревич Мойковский – заслуженный артист России, народный артист Карелии, один из основателей Театра драмы РК «Творческая мастерская», для многих – любимый, давно узнаваемый. 13 марта ему исполняется 70. Сам он из Ленинграда, но почти 50 лет своей жизни живет и работает в Петрозаводске. Он рассказал много интересного о своих ролях, о том, как изменился театр и зритель за последнее время.
– Владимир Игоревич, когда вы поняли, что вам надо быть актёром и никем другим?
– Когда был маленьким, я мечтал стать лётчиком. Потом какое-то время прошло. Со второго класса я ходил в студию художественного слова и уже хотел быть или лётчиком, или актёром. А когда в 9 классе попал в театральную студию при Дворце культуры имени Первой пятилетки в Ленинграде, тогда уже только актёром.
– Вы уже столько лет работаете в театре. Были разочарования, когда вам казалось, что спектакль хорош, а зритель не понял?
– Наверное, были. Но это скорее заглянуть в себя – а правильно ли я думал? Может быть зритель прав, а не я?
– Как поменялся зритель за последнее время?
– Не знаю… Сложно сказать. Мне кажется, каждое поколение хорошо чем-то своим. И я не уверен, что старики, наши родители, тем более бабушки, дедушки хорошо понимали, что с нами происходило, когда мы были молодыми. Время меняется. Очень многое, что сейчас происходит, мне не нравится. У меня ощущение, что мы в молодости были другими, более увлечёнными своими делами. А может, я просто не вижу таких людей. Мне кажется, во многом потерян какой-то наив. Я очень редко бываю в кинотеатрах, но меня бесит, когда люди берут попкорн, огромную банку. Сидят, жуют и смотрят. Им всё равно — это фильм про войну или комедия. Они жуют попкорн. Какое счастье, что в театре не продают попкорн! Если до этого дойдёт – я тут же уволюсь. В наши молодые годы этого не было. И слава богу.
– Как вы думаете, театр будет меняться, приспосабливаться к этому новому зрителю?
– Нет. Пусть он к нам приспосабливается. Театр драматический – это живое общение: зритель и актёр. Когда есть совпадение, зритель затихает, сопоставляет со своей жизнью то, что происходит на сцене. Это самое лучшее. А фильм, даже очень хороший… Как заснято, так и показывают. Это может быть гениальный фильм. Но в нём уже нет живого общения.
Мы приходим со своими проблемами, мыслями, самочувствием. У кого-то, например, сердце болит. И актёр будет делать то, что он обычно делает в этом спектакле. Но спектакль будет несколько другой. Придёт другой зритель – и сам спектакль, его дыхание будет другим. Мы очень зависимы от зрителя. А зритель – от нас.
– Я знаю, что вы снимались в короткометражном фильме Дмитрия Могучева «Отец». Приходилось ли вам сниматься где-то ещё?
– В четырех сериалах точно. Был сериал «Тайны следствия» с актрисой Анной Ковальчук. Это моё первое приглашение. Я играл ювелира, которого убивают и начинают выяснять, почему убили и кто. Дальше ещё были роли, не помню где. Это жвачка. Есть фильмы, которые являются искусством. В ментовских сериалах искусства нет. Но платят 12 тысяч за съёмочный день. И я согласился. Кроме того, мне было интересно. Хотя это труд достаточно сложный. Съёмочный день длится часов 12, 14. И вот, например, у нас с вами диалог. Сначала камера берёт общий план. Потом то же самое нам надо повторить. Камера берёт только вас. Потом меняют свет, свет на меня – ещё раз то же самое, слово в слово. Потом средний план. И так повторяешь как попугай шесть-восемь раз. Это труд со своей спецификой, которая мне не нравится. Наверное, у Никиты Михалкова может стоять три или четыре камеры, которые одновременно снимают. И не надо повторять это всё. С таким режиссёром я бы с удовольствием бесплатно поработал.
– Пробовали ли вы себя в качестве режиссёра?
– В театре нет. Иван Петрович Петров был у нас главным режиссёром долгое время. Когда он набрал студию при нашем театре, то пригласил меня быть вторым педагогом. На этом курсе учились Юра Максимов, Наталья Мирошник, Виктория Фёдорова, Ирина Старикович, Георгий Николаев и другие. Я первый раз преподавал актёрское мастерство и ставил один из спектаклей. Предложил пьесу «Игра любви и случая» Мариво. Потом я опять стал вторым педагогом, уже у молодёжной труппы.
Виктория Фёдорова, заслуженная артистка Карелии: — Серьёзный, спокойный, он разбирал материал подробно до мелочей, помогал нам, открывая какие-то особенные актёрские штучки. Рассмешить его было невозможно. Мы обычно показывали капустники на дни рождения друг друга, и если Владимир Игоревич улыбнулся, то мы знали, что мы сделали что-то очень смешное!
Наталья Мирошник, заслуженная артистка Карелии: — Воспоминания связаны с ним и его женой Людмилой Владимировной. Со времён нашей студии эти два человека всё время нас подкармливали. Приносили всякие вкусности: баночки, соленья, грибочки. Это была такая импульсивная требовательность к нам как к будущим актёрам. И при этом вопрос: «Вы что, голодные?». А студенты же всегда голодные.
– А в качестве драматурга вы себя пробовали?
– Нет. Я в своей жизни написал только одно стихотворение из четырёх строчек и всё. И посвятил его своей будущей жене:
На всё наплевать,
Ничего не боюсь.
Люблю я тебя.
На тебе я женюсь.
Всё. Больше ничего. Я не могу строчку со строчкой соединить, чтобы это была поэзия. Не дано мне. А жена моя как раз писала стихи…
– С какими режиссёрами вам особенно нравилось работать?
– Прежде всего это Иван Петрович Петров, наверное, и Андрей Леонидович Тупиков, который поставил огромное количество спектаклей у нас. Первый спектакль, который он поставил: «Я пошёл гулять с ума». Потом практически каждый год ставил у нас спектакли. То, что сейчас идёт, – «День человеческий», «Баба Шанель», «Сны». У Петрова первая работа с нашим театром — «Плаха» Айтматова. В первом акте я играл Авдия, во втором Бостона.
–Вам, наверное, трудно работать с авторитарными режиссёрами.
– Да. Моё глубокое убеждение – лучшие работы получаются, когда режиссёр позволяет актёру фантазировать. Это наша работа. Вы мне покажите улицу: вот сюда и сюда – не заходить. В этой улице дайте мне пофантазировать! Вот это я люблю. Когда можно что-то придумать, принести режиссёру: «Дайте я вот так попробую сыграть». И он скажет: «Нет». Меня это не обидит. Я пойду и буду дальше фантазировать. А в следующий раз он скажет: «А вот это оставь. Это хорошо».
А когда режиссёр говорит: только так делай! Встала и перешла три шага в угол. И на этой реплике повернулась сюда. Сделаешь? Сделаешь. Но это скучно.
Елена Юлиановна Бычкова, одна из основательниц театра «Творческая мастерская», заслуженная артистка России: — Мы играли «Без вины виноватые» Островского. Я играла Кручинину, Володя – знаменитого купца, мецената. Режиссёр требовал от него того, чего нет у Островского. То, что истории Островского абсолютно современны, – это факт. Но у Островского меценат, Нил Стратоныч, был подлинным. Он любил искусство. А режиссёр требовал от Володи меценатства как барства. Володю это безумно раздражало. Ведь текст не сходится. Он достаёт из Кручининой её историю. Представьте, если вы хотите, чтобы я вам о себе рассказала, вы можете себе позволить барственно кинуть: «Ну, расскажите…» Вы же понимаете, что я ничего не расскажу. А Кручинина огромными монологами выдаёт ему рассказ о своей жизни, о потере ребёнка…» И у Володи была мучительная работа. Режиссёру была нужна краска сегодняшних меценатов, снисходительный тон. А Володя не мог сыграть, потому что текст Островского про другое. А раз он в противоречии с режиссёром – спектакль шёл трудно. Он иногда что-то забывал, пропускал. Начало спектакля, я выхожу. Он должен спросить меня: «У губернатора были?». На что я говорю: «Да» и начинаю вести сцену. Володя забывает об этом. Я это вижу в глазах, паузе. А мне как быть? Есть же ещё Елена Бычкова, которая растеряна. И пауза затянулась, и я вдруг слышу собственный текст: «Была у губернатора». «Фух», — делает Володя, и мы работаем дальше. Дело в том, что ему это давалось чрезвычайно сложно. От него требовали двоедушия там, где он его не видел. В нём есть этот стержень правды, справедливости.
– Есть ли роли, которые вы хотели сыграть и не сыграли?
– Были роли, которые не сыграл, потому что назначали другого. Иной раз даже думал про себя: «А я бы сыграл лучше!» Был, например, спектакль по роману «В списках не значился» Бориса Васильева. Брестская крепость. Молодой лейтенант только закончил военное училище. Его назначили на границу в Брест. И вот первый день войны. Мне очень хотелось сыграть эту роль. Но в театр пришёл замечательный актёр, Рязанцев Саша. И его назначили.
Мало ли чего хотелось… И Гамлета хотелось сыграть, и Ромео в своё время. Просто не ставили эти спектакли. А может быть, поставили бы, да и не меня бы назначили.
– А самые любимые роли?
– За свою жизнь я сыграл около двухсот ролей, наверное. Из них примерно 30, которые, как мне кажется, у меня получились. И ролей пять, которые были любимые. Хотя нет, все любимые.
Первая удачная роль – Пётр Бородин, «Соловьиная ночь» Ежова. Вторая – спектакль «Валентин и Валентина». Мы получили тогда с главной героиней за этот спектакль премию комсомола Карелии – 500 рублей, по тем временам очень много. А у меня родилась дочь. Мы с женой купили на эти деньги холодильник.
Из того, что сейчас идёт… Я бы уже и отменил этот спектакль, но очень люблю. Мы сыграли огромное количество раз «Очень простую историю». И сейчас с удовольствием иду на этот спектакль. Хотя понимаю, что исполнители уже должны быть помоложе. Герою не 70 лет. Вы скажете, что я хорошо выгляжу, на 60. Но в 60 тоже не может быть 20-летнего сына. Ему должно быть 40 лет. Единственное, я себе придумал оправдание: настолько он пьёт, что уже выглядит старше. Но в принципе нельзя. Мы же на носу у зрителя. Всё видно. Надо уметь вовремя отказываться от таких спектаклей. Надо что-нибудь новенькое, другое. А спектакль хороший, любимый.
Коллеги Владимира Мойковского рассказали о любимых ролях, им сыгранных.
Виктория Фёдорова: — Владимиру Игоревичу доступны любые роли — и глубокие трагические, и лёгкие комедийные, и острохарактерные. Вспомнить хотя бы Лебядкина из «Бесов» и его персонажей из «Подходцева»(спектакль «Странные игры для взрослых детей»), Федора Павловича Карамазова или Гуся из «Зойкиной квартиры»- сразу виден огромный актёрский диапазон.
Наталья Мирошник: — Мне бы хотелось попробовать сыграть с Владимиром Игоревичем где-нибудь в Шекспире. Я вижу его в роли Полония, отца Офелии. Мне кажется, это было бы что-то его. Любимая работа, конечно же, последняя. Из наших совместных с Владимиром Игоревичем – это, наверное, дуэтная сцена в отрывках «День человеческий», где мы «шалим».
Дмитрий Могучев, актёр театра «Русская Антреприза» им. Андрея Миронова, режиссёр: — Мне кажется, Владимир Игоревич может сыграть в диапазоне от Воланда до «Шинели». Это любое произведение, где нужен мощный, интересный герой — личность и где есть маленький человек, человек, который эту личность утратил. Всё это подвластно его таланту.
Елена Бычкова: — Я очень люблю его работы. Допустим, работу Мастера в «Мастере и Маргарите». Один из последних спектаклей в Русском театре драмы, после которого мы ушли. В нём есть та органика, проникновение, когда не разнять героя и артиста.
Свой праздник вместе с коллегами и зрителями Владимир Мойковский отметит 14 марта на сцене Театра драмы РК «Творческая мастерская» спектаклем «День человеческий».
Фото предоставлены театром «Творческая мастерская»
