Культура, Литература

Дмитрий Вересов: «…ни о чем не мечтать, никого не любить»

Фото Ирины Ларионовой
Фото Ирины Ларионовой

Новые стихи известного карельского поэта

***

Незаметно закончилась осень,

кое-как воцарилась зима,

ах не знать бы, что ждет меня – после,

ох бы памяти сжечь закрома…

 

Жить во имя – небрежная малость,

безнадежно, но всё же любя,

ты прости мне земную усталость,

просто не было рядом тебя.

 

 

***
Футболисты из гипса, навек – альбиносы-гимнасты
наводняли, как тролли, тот Парк пионеров смешной,
не отлитые в бронзе, а значит, бесплотны отчасти,
замерзали зимой и отчаянно мокли весной.

А еще был трубач, он все дул круглый год с упоеньем
в пустоту и ничто, ведь труба отвалилась давно,
он не ведал о том, одержимый одним вдохновеньем…
Я жалел его зря. Он был счастлив, слепец, все равно.

 

***

На паперти снежной, вдвоем, как всегда,

улыбчивый Яшка с Арсюхой-калекой,

да ладно, на хлебушек — выпить бы, да,

Сочельник — не просто, чай, для человеков,

 

и к ночи, освоив рождественский сад,

так сладко заснули они после бражки…

Се, ангел прощенья склоняется над

Арсюхой безногим с юродивым Яшкой.

 

А позже, спросонья, не веря глазам,

идут, чуть касаясь незримых ступеней,

за ангелом вслед к золотым небесам

блаженный Иаков и воин Арсений.

 

Элегия

В круглых лужах, с листвой золотой по краям,
отражаются черных ветвей паутина,
небо синее-синее, универсам,
в общем, осени поздней простая картина.

Просто так — на скамейке сидеть и курить,
и смотреть через дым в эти плоские лужи,
ни о чем не мечтать, никого не любить.
И себя… Всё ненужно давно, всё ненужно.

 

 

Осень

Робко, как старость, приходит в нелепом пальто,
долго стоит за дверями слезливая осень,
шаркает, кашляет, шепчет неведомо что
и исчезает, как будто и не было вовсе.

Только ведь, полуслепая, вернется потом,
входит без стука уже, не снимая галоши,
тычет повсюду клюкою, как желтым перстом,
и отвергает надменно протянутый грошик.

Словно всё ищет сосновый, дубовый ли гроб
или по-своему мир очищает от скверны…
– Это могилка её? – Нет, всего лишь сугроб.
– Где же могилка тогда? – Там, на небе, наверно.

 

 

***
Это память моя шебаршится в ночи беспризорною мышью…
Где-то в семидесятых, в начале,
был дворником в нашем дворе
незлобивый блаженный, все звали его не иначе как Мишей,
ему было за сорок, но Мишей он был даже нам, детворе.

Миша жил улыбаясь, с дежурною горстью ирисок в кармане,
он любил угощать ими всех просто так невпопад, наугад,
бородатый, лохматый,
он дворницкий день начинал очень рано,
как же чист был наш двор,
чистый-чистый как мишин младенческий взгляд.

Так и помнится – вот он шагает
с метлой на плече, как с мушкетом,
мне навстречу, окутанный зноем и падшей с небес синевой…
Но однажды тем самым, последним,
тем страшным расплавленным летом
его тело нашли за сараем с проломленною головой.

Вроде бы и искали убийцу, но нет, да и как — непонятно
для чего и зачем, и, похоже, не местный, конечно же — гость,
только чем поживиться у Миши он мог,
ведь что было отнять-то?
Лишь бессмертную душу его и ирисок подтаявших горсть…

 

 

***
Эта женщина ночью приходит во сне
в невозможной печали и вечной весне,

эта женщина нежностью озарена,
вся звенит, как последняя в жизни струна,

два крыла волочатся за ней по земле,
но не я преломил ее крылья во зле,

слишком многое значит она для меня,
потому бесконечною будет вина,

безнадежной. За то, что я не совершил,
просто жил для себя, для себя только жил…

 

***
Всё, что мы называем печалью души,
есть ощущение смертного перед теченьем
времени, пусть это тайно дрожит,
то, что тревожит в гордыне, и неизреченно…

Каждый себе выбирает осознанно связь
между душою и звездами над головою,
можно быть ниже и выше, витийствовать всласть,
можно быть просто и так безусловно – собою.

 

 

***
Сидеть в скорлупе безнадежно рассохшейся лодки,
у сонного озера, в буйных кустах бузины,
следить за движением белых небесно-бесплотных
густых облаков, просто быть в эпицентре весны.

В любом созерцании есть красота, а движенье
сколь часто – ничто, всё равно всё сойдется в спираль,
вот эта же лодка когда-то была совершенна…
Скользят облака – и звенит синева как хрусталь.

 

Дмитрий Вересов. Фото Ирины Ларионовой
Дмитрий Вересов. Фото Ирины Ларионовой

Об авторе. Дмитрий Вересов — поэт, прозаик, сценарист. Член Карельского Союза писателей с 1996 года. Печатается с 1982 года.

Окончил Литературный институт им. Горького в 1991 году. С 1992-го по 1997 год работал в издательстве ПетрГУ. С 1998-го по 2007-й – в журнале «Север».

Лауреат премии «Сампо» Республики Карелия в 2011 году за создание книги стихов «Отступление в осень» и поэтической части фотоальбома «Соловки. Сотворение осени».

Живет в Петрозаводске.