О бедственном состоянии памятников деревянного зодчества Карелии пишут постоянно, и это понятно, вспомним недавнюю гибель в пожаре Успенской церкви в Кондопоге, затянувшуюся реставрацию Варваринской церкви, состояние храма в Космозере.
Часто звучит критика в адрес Управления по охране объектов культурного наследия Республики Карелия, его начальника Юлии Алиповой. Наш корреспондент встретился с ней, чтобы выслушать ее точку зрения на ситуацию, узнать, откуда появляются реставрационные ухабы, как с ними справляться и на что нам всем надеяться.
В карельской реставрации Юлия Борисовна Алипова человек не новый. После окончания Петрозаводского госуниверситета по специальности «Промышленное и гражданское строительство» (квалификация — инженер-строитель; специализация — инженер-реставратор памятников деревянного зодчества) она работала в Республиканском центре по охране и использованию памятников истории и культуры при Минкультуры Карелии, в Минкульте, где возглавляла отдел госохраны культурного наследия. С созданием новой структуры — Управления по охране объектов культурного наследия Республики Карелия — Алипова его возглавила.
О старых проблемах
— Юлия Борисовна, последний раз мы с вами беседовали два года назад, когда вы только что возглавили новое управление. Незадолго до того, в конце 2016 года, жители деревни Типиницы обратились в Общественную палату Карелии и попросили не только разобраться в ситуации с реставрацией Варваринской церкви, но и обеспечить общественный контроль за ходом работ, которые… не завершены до сих пор. Более того, добавились проблемы с реставрацией храма в селе Космозеро, что в Заонежье, с возрождением Успенской церкви в Кондопоге. Такое ощущение, что реставрационные проблемы накапливаются с каждым годом. Чего у нас сегодня не хватает? Денег? Специалистов? Четкой организации работ?
— Соглашусь, что все те проблемы с сохранением памятников деревянного зодчества, которые были у нас прежде, актуальны и по сей день. Это надо признать. Однако с удовлетворением хочу заметить, что продвижение произошло в этом году на уровне Российской Федерации: на коллегии Министерства культуры России была, наконец, одобрена концепция сохранения памятников деревянного зодчества, которая разрабатывалась в последние годы. Мы надеемся, что это даст определенный толчок для создания ведомственного проекта по сохранению памятников деревянного зодчества, уже создана группа под руководством заместителя министра культуры России С.Г. Обрывалина. В нее вошли ведущие специалисты в области реставрации памятников деревянного зодчества, а также представители органов исполнительной власти, занимающие активную позицию в продвижении этих вопросов. Представители Карелии тоже вошли в эту рабочую группу, и сейчас идет речь о разработке ведомственного проекта по сохранению памятников деревянного зодчества на уровне Российской Федерации.
Но давайте пройдем по проблемам реставрации памятников. Сразу хочу отметить: сейчас сформирован блок национальных проектов, однако, национальный проект по сохранению объектов культурного наследия на уровне РФ в нем отсутствует в принципе. Я говорю обо всех памятниках — деревянное зодчество, каменная архитектура, объекты археологии, монументального искусства.
К сожалению, наши памятники вообще остались сейчас за рамками приоритетных проектов, поэтому все работы на настоящий момент продолжают финансироваться по государственной программе «Развитие культуры и туризма». Сейчас мы говорим пока о пороге ее действия — конец 2020 года, надеемся, что в течение следующего года, путем комплексной разработки, нам удастся либо сделать такой серьезный, обоснованный раздел в действующую программу — пролонгировать ее уже в видоизменном формате, либо будет идти речь об отдельном национальном, или приоритетном проекте по сохранению памятников.
— Аналогичная программа будет потом и в Карелии?
— Все будет зависеть от того, в каком формате примут программу на уровне России. Ряд субъектов федерации уже приняли для себя свои региональные программы, отдельно касающиеся вопросов сохранения памятников. В частности, в Вологодской области была утверждена программа «Наследие Вологодчины», она действует с этого года.
— Я почему задала этот вопрос. На территории Карелии есть памятники федерального значения, есть наши, местные, республиканские. Карелия могла бы взять свои памятники под свою опеку…
— Начнем с того, что обязанности по сохранению объектов культурного наследия, независимо от их историко-культурной ценности (статуса), законом возложены на их правообладателей. А все полномочия по сохранению памятников федерального значения переданы на уровень субъектов РФ.
При этом федеральное финансирование касается только деятельности специалистов, которые выполняют мероприятия по государственной охране. В первую очередь это мониторинг объектов, проще говоря, заработная плата, командировочные расходы и техническое обеспечение деятельности специалистов.
— А реставрационные работы?
— Ежегодно формируется блок заявок для получения средств федерального бюджета, и все субъекты РФ выстраиваются в одну очередь для получения финансирования. Наша проблема в том, что в Карелии много памятников, в первую очередь деревянного зодчества, которые требуют пристального внимания — реставрация не проводилась на них много лет. Но при этом приоритетность работ определяется в зависимости от того, какое будет принято решение коллегиально на уровне Российской Федерации.
— Знаю, что в Министерстве культуры РФ пытались сделать программу реставрации памятников, используя опыт Англии, где на эти цели успешно привлекается частный капитал. У нас реставрационные работы финансируются полностью государством?
— К сожалению, во главе угла у нас стоят положения Бюджетного кодекса, который не предполагает комплексной государственной поддержки работ, например, на объектах, находящихся в частной собственности, а это очень большой блок памятников, такие объекты у нас даже преобладают. Поэтому сейчас при работе над проектом по сохранению памятников как раз необходимо учитывать, в том числе и эти моменты.
Хотя, вы знаете, в Карелии реализован уже целый ряд проектов, благодаря которым реставрация памятников выполняется с привлечением внебюджетных источников. И это постоянная работа, которая не прекращается. Я говорила немного о другом: в целом отсутствует универсальный комплекс мер поддержки, который позволял бы эффективно простимулировать частников для вложения средств в сохранение объектов культурного наследия.
Ряд субъектов РФ в той или иной мере преуспел в решении этой задачи. В Карелии в этом году также было принято по инициативе главы республики несколько законодательных актов, в частности, введены меры поддержки частных владельцев памятников. Например, если вы получили охранное обязательство на объект, выполнили работу в полном соответствии с ним, с требованиями федерального законодательства и в сроки, установленные охранным обязательством, то вы имеете право на компенсацию 50 процентов от вложенных средств. Но… это не очень простая схема, потому что процесс получения исходно-разрешительной документации, прохождения согласовательных процедур сильно зарегулирован на уровне российского законодательства. Поэтому проблема стимулирования владельцев памятников пока окончательно не решена.
Вторая мера поддержки, которая введена республикой, — освобождение от налога на объект недвижимости организации-владельца памятника в случае проведения работ на объектах культурного наследия с соблюдением установленных законом ограничений. И еще одна мера поддержки, новая для нас, — это возможность льготного приобретения земельного участка. Если вы приватизировали объект за один рубль, вложили средства в выполнение работ по его сохранению в установленные сроки, то вы будете иметь возможность приобрести земельный участок, на котором расположен объект, за 15 процентов от кадастровой стоимости. Это существенная помощь, потому что памятники могут приватизироваться за рубль, а земля реализуется отдельно. Вот такие нормы закона.
Меры поддержки существуют в Карелии не первый год, но особой активности со стороны владельцев объектов культурного наследия нет, поэтому в последние годы мы и заговорили о дополнительных мерах. Например, если создаются места для размещения туристов в здании-памятнике, расположенном в сельской местности, вы опять же имеете право на получение определенной компенсации. Это также определенное подспорье для владельцев домов на селе, которые не только решают вопросы самозанятости, включаясь в процесс развития туризма, но и обеспечивают сохранение объектов культурного наследия.
В прошлом году мы впервые выделили из бюджета республики средства на разработку проекта сохранения деревянной ратуши в Сортавале, для того чтобы обеспечить процедуру ее приватизации за рубль и реализации на ее базе социально значимого проекта. В этом году были выделены средства уже на сохранение многоквартирных деревянных домов-памятников в Сортавале, потому что в рамках программы капитального ремонта не удается выполнить дорогостоящие реставрационные работы на подобных объектах за счет средств фонда капитального ремонта. В первую очередь идет речь о реставрационном ремонте фасадов и кровель этих зданий с привлечением лицензированных организаций.
Начали мы с вами с проблем глобальных, которые к сожалению у нас остаются не разрешенными на федеральном уровне. Наверное, нужно сказать и о том, что у нас серьезно провисает блок работ, который касается популяризации наследия. Очень сложно разговаривать с людьми, которые решают свои повседневные насущные проблемы, рассказывая им о том, каким богатством они обладают и в какой ценной среде они живут. В текущем году мы подготовили серию видеороликов, рассказывающих о мало известных памятниках, расположенных на территории Карелии. 16 ноября на каналах Россия 1 и Россия 24 уже стартовал показ цикла видеороликов «Достояние республики», надеюсь, они помогут пробудить интерес к нашему богатому наследию у многих телезрителей.
С этой проблемой связан и вопрос престижа реставрационной профессии. Реставрационная отрасль была существенно разрушена в 90-е годы прошлого столетия, и сегодня восстановление ее идет очень трудно, сложно найти среди нынешних студентов людей, которые готовы связать с темой сохранения наследия всю свою жизнь.
О том, что тормозит работу реставраторов
— В конце прошлого года я брала интервью у известного в Карелии, да и в России, реставратора Виталия Скопина. Он говорил о том же: реставраторы последние годы буквально разбегаются, количество реставрационных фирм сокращается, но не потому, что специалисты считают свою работу не престижной. Их просто замучила существующая система тендеров, отсутствие нормального финансирования работ, а значит, заработной платы — нет фронта работ, нет заработка.
— Мы приблизились к очередной проблеме, и она возникла по большей части с введением в действие 44-го Федерального закона. Работу на памятниках чаще всего заказывает все-таки государство, и те условия, которые сегодня существуют, по сути дела тормозят работу реставраторов. Начиная от проблемы, до конца не решенной на настоящий момент, пересмотра строительных, реставрационных правил, расценок, и заканчивая тяжелыми требованиями, которые выдвигаются для организации, выходящей на конкурсы. Это и получение банковских гарантий, и наличие определенного блока специалистов, постоянно числящихся в штате организации.
В результате организация, достаточно скромная по числу работников, по своим масштабам, не может конкурировать с крупными фирмами, которые приходят из других субъектов России, участвуют во многих конкурсах, не обладая грамотными специалистами, знакомыми с региональными особенностями объектов, да и спецификой реставрационных работ в целом. При отборе выходящих на конкурс претендентов, наличие положительного опыта работ на памятниках у организации, к сожалению, не является решающим критерием. В результате очень часто у нас неграмотные специалисты, непрофессионалы обходят имеющие хорошую репутацию реставрационные фирмы на конкурсах.
— Я слышала от реставраторов, что часто тендеры объявляются с опозданием, и они не берутся за работу, зная, что за сезон не сделают необходимый объем работ…
— Кстати, наличие большого объема ручного труда при реставрационных работах действующие расценки, к сожалению не учитывают. Плюс ко всему действительно средства доводятся достаточно поздно с позиции грамотной организации реставрационного процесса. Пожалуй, только с прошлого года удалось добиться заключения двухгодичных контрактов…
Ранее, как правило, конкурсы объявлялись на один год, хотя мы все понимаем, что объекты большие, требуют скрупулезного подхода, серьезного блока подготовительных работ. И получалось, что заявители были вынуждены физически дробить смету на два блока, предусматривающие проведение работ в разные годы, и эти работы торговались отдельно. Сами понимаете: фирма приступает к реставрации памятника, потом завершается срок действия первого контракта, проводятся следующие конкурсные процедуры, и… неизвестно кто выйдет на этот объект. А главное, последствия для памятника при такой системе катастрофические!
Справедливы и претензии реставрационных фирм, что средства бюджета доводятся крайне поздно. Мы понимаем, что реставрация памятников, в первую очередь деревянного зодчества, требует серьезной подготовительной работы, которая в том числе заключается в заготовке зимнего леса. Фактически фирма должна обладать определенным слоем «подкожного жира» для того, чтобы позволить себе роскошь заранее заготовить реставрационный лес, не имея гарантии, что именно она потом сможет взять объект на конкурсе. В итоге побеждает фирма, которая не всегда имеет профессиональные контакты, опыт выбора спецлеса, и в результате мы можем получить некачественный реставрационный материал.
Реставрационная специфика сопряжена и с необходимостью пересмотра ряда проектных решений уже в процессе производства работ. Условия диктует сам объект, его физическое состояние, которое зачастую может быть детально уточнено только в процессе работ, раскрыть новые, ранее не обследованные конструктивные особенности памятника, требующие пересмотра проектных решений. Кроме того, с учетом позднего объявления конкурсов складывается ситуация, когда мы понимаем, что физически этот объект в установленный срок выполнен быть не может, но вместе с тем контракт заключен и, грубо выражаясь, за полгода фирме предлагается выполнить объем работ, который рассчитан как минимум года на два. Вот это серьезная проблема. Это не только угроза утраты памятника, но и угроза репутации организации, её существованию в целом.
Сейчас ситуация немножечко стронулась с места. С прошлого года стали вводить в практику заключение двухгодичных, переходящих контрактов, но вместе с тем, деньги доводятся по-прежнему поздно и получается, что у фирмы остается, со всеми подготовительными работами, от силы года полтора на работу, которая требует двух с половиной, трех лет. И эта проблема до конца не разрешена.
Основная задача сейчас — постараться максимально обезопасить наши объекты, на которых реставрационные работы были начаты в предшествующем периоде. С этой целью вопрос сохранения памятников деревянного зодчества Карелии был включен в повестку работы государственной комиссии по подготовке к 100-летию государственности Карелии. Это механизм, позволяющий осуществлять эффективный контроль за реставрационными работами, в том числе с привлечением федеральных органов власти и государственного заказчика.
О реставрации методом разборки памятника
— Появилась информация, что разобранную Варваринскую церковь, вернее, то, что от нее осталось, решено вывезти в Петрозаводск и здесь, на специальной производственной базе, провести работы с этим материалом, и уже потом монтировать на месте. Кстати, вы не считаете, что успех реставрации Преображенской церкви в Кижах обеспечило создание сильной производственной базы на острове? Это наводит на мысль о необходимости создания республиканской реставрационной базы – в Петрозаводске или в одном из районных центров. Это возможно? Это реально? Это нужно?
— Такие задумки у нас уже есть. Мы проговаривали на Совете по сохранению объектов культурного наследия, созданном при главе республики в этом году, вопрос подготовки реставрационных кадров и этот вопрос корреспондируется с созданием в Петрозаводске обучающей реставрационной площадки, доступной для широкого круга студентов и специалистов. Все мы прекрасно осознаем необходимость создания такой площадки, на которой можно было бы не только реставрировать памятник в комфортных условиях, позволяющих круглый год обеспечивать весь реставрационный цикл, но в том числе предоставить возможность специалистам, которые только приходят в эту профессию, присутствовать непосредственно при производстве работ на реальных объектах. Это возможность накопить опыт, повысить заинтересованность молодых кадров, которые приходят в реставрационную отрасль. От них требуют опыта работы, а получить его негде, потому что пока нет лицензии, если говорить об организации, и соответствующей аттестации, это замкнутый круг.
К методу перевозки реставрируемых объектов на удаленную площадку наши реставраторы прибегают уже не в первый раз, — труднодоступность памятников и суровые погодные условия диктуют свои правила. Подобная схема использовалась, в частности, когда начиналась реставрация Успенского собора в Кеми: объект выполнялся методом полной переборки, и когда начались работы по усилению фундаментов, на территории памятника был обнаружен грунтовый могильник XVII века, вскрылись захоронения. Для того, чтобы дать специалистам возможность работать с этой территорией, провести блок спасательных археологических работ, при этом не прерывая процесс реставрации сруба собора, исторические конструкции были перевезены на удаленную площадку.
В этом году в Кемь приехала на реставрацию церковь Муезерского монастыря с Троицкого острова на озере Муезеро, расположенного в Беломорском районе. Мы понимали, что объект находился на острове, рядом населенных пунктов нет, достаточно тяжело добираться, и вопрос не только в поставке материалов и обеспечении электроэнергией производственного процесса, в тех условиях невозможно обеспечить безопасность людей, которые занимаются реставрацией объекта.
Третий объект, который у нас сейчас в производстве с использованием удаленной площадки, это уже хорошо всем известная Варваринская церковь из деревни Яндомозеро. Предыдущий подрядчик тоже попытался частично ее реставрировать на площадке в Великой Губе, но, к сожалению, отсутствие у него опыта не позволило грамотно организовать этот процесс. Поэтому сейчас храм из Яндомозеро уже полностью переехал в Петрозаводск, на производственную площадку. Реставрацией занимаются опытные специалисты АРЦ «Заонежье».
В этом году, в рамках подготовки к 100-летию Республики Карелия, началась и реставрация дома смотрителя курорта «Марциальные воды». В связи с тем, что Дом смотрителя расположен в пределах первого пояса зоны горно-санитарной охраны месторождения минеральных лечебных подземных вод, производство реставрационных работ на месте невозможно. Поэтому конструкции памятника после маркировки и разборки перевезены для реставрации на производственную базу подрядчика в Вологодскую область.
Кстати, в 2012 году у нас на удаленной площадке реставрировалась часовня из деревни Лазарево — ее перевозили на территорию промышленной площадке в Сегежу.
Сегодня уже не только специалисты, но и представители государственного заказчика, познакомившись с опытом выполнения работ в Карелии за последние несколько лет, признают: перевозить объект на удаленную площадку иногда просто необходимо.
Следует признать, что такой подход позволяет обеспечить надлежащее качество выполнения работ и решить проблему сезонности их проведения. Ввиду необходимости максимального сохранения исторического материала памятники деревянного зодчества зачастую требуют такого серьезного вида работ как протезирование, установка коронок на исторические элементы. Этот процесс пожалуй можно сравнить с инкрустацией. Это более понятный термин. Конечно, на открытом воздухе эти работы выполнять сложнее, чем в помещении. Третье, это то что такая площадка имеет удобную транспортную доступность и возможность подключения к электрическим сетям, потому что каждый раз электроснабжение реставрационной площадки в труднодоступной местности это серьезная проблема. И, наконец, этот метод дает возможность постоянного контроля за ведением реставрационных работ со стороны специалистов органа охраны памятников и привлеченных специалистов.
— Несколько лет назад выдвигалось такое предложение: нам необходимо в Карелии обследовать наши леса и отвести специальные делянки, чтобы лес там сохранялся и выращивался для реставрационных работ. Это реально?
— Поднимался такой вопрос. Мы предлагали использовать опыт, который в Швеции применялся при реставрации объектов музея под открытым небом Скансен. Сейчас наши реставраторы, занимаясь заготовкой материала, буквально выбирают древесину поштучно. Необходимо заниматься планомерной научной работой по выявлению и содержанию таких делянок, которые будут пригодны для использования леса в реставрационных целях.
Вместе с тем, например, при реставрации Успенского собора в Кеми должного количества нужной по качеству древесины в Карелии найти не удалось. Лес везли, помимо карельского, из Ленинградской, Архангельской областей, по-моему, даже с Вологодчины.
Что касается реставрационного центра «Заонежье», который сейчас у нас занимается реставрацией Варваринской церкви, его директор Виталий Александрович Скопин сам выезжает на делянки и выбирает древесину поштучно, лично работает с заготовителями.
О дефиците реставраторов
— С годами объем работы реставраторов Карелии будет увеличиваться, все-таки состояние многих памятников деревянного зодчества и сегодня оставляет желать лучшего. Реставраторы Карелии справляются с объемом работ, или уже сегодня чувствуется, что нам необходимы дополнительные силы?
— Я даже скажу, что не только реставраторов в Карелии, но и таких организаций, которые достойны уважения, хорошо себя зарекомендовали на объектах, вдумчиво подходят к решению вопроса сохранению памятников, крайне мало в России в целом. Наверное, их всех можно назвать поименно, но далеко не все сейчас получили обновленную лицензию. С нуля реставраторов памятников деревянного зодчества сейчас не готовят нигде в России, больше специалистов обучают для работы в области реставрации живописи, каменной архитектуры. Сейчас есть только курсы — правда, хорошие — по переподготовке, повышению квалификации при музее Кижи и кафедре ЮНЕСКО Петрозаводском университете. Но специалистов в этой области по-прежнему крайне недостаточно. И речь идет не только о плотниках-реставраторах, но и о проектировщиках.
Петрозаводский государственный университет в прежние годы готовил специалистов по реставрации памятников деревянного зодчество, по-моему, выпусков шесть подготовил. Мы недавно с ребятами собирались у Вячеслава Петровича Орфинского на юбилее и смеялись: мы все считаем себя молодыми специалистами, а, извиняюсь, уже почти 50 лет каждому. То есть это уже не молодые кадры, и мы понимаем, что необходима смена, которую надо растить. Нужные хорошие специалисты музею-заповеднику «Кижи», учитывая, что музей сегодня выполняет роль методического центра, нужны специалисты в действующие и вновь создаваемые реставрационные фирмы, люди подготовленные, а не случайно попавшие туда.
Вы знаете, что в свое время начало реставрационных работ на Успенской церкви в Кондопоге отложили, потому что не было свободных специалистов, которые способны были бы выполнить работы, они все были заняты на других объектах. Вот такая, к сожалению, практика складывается. То есть, когда мы беремся за один серьезный объект, то прекрасно понимаем, что выставляя на конкурс второй сопоставимый по сложности и масштабам, мы либо один, либо другой ставим под угрозу, потому что лучшие из наших специалистов не смогут заниматься реставрацией одного памятника без ущерба другому. Да уважающая себя, профессиональная команда никогда на это и не пойдет.
Мы могли бы заявить работы по реставрации храма в Космозере в этом году, и Министерство культуры РФ поставило его в план финансирования. Пришлось писать ходатайства, выносить этот вопрос на заседании госкомиссии, обращаться к государственному заказчику, в Минкультуры России. О переносе сроков реставрации церкви в Космозеро просили и местные жители, которые опасались повторения ситуации с церковью из Яндомозеро. Хорошо, что мы были услышаны, начало реставрации космозерской церкви — а она тоже будет выполняться методом полной переборки — отложили, пока профессионалы не завершат работы на других объектах. А их у нас сейчас реставрируется несколько.
— Значит, с финансированием реставрационных работ сегодня особых проблем нет?
— Если сегодня вдруг доведут огромную сумму денег на реставрацию всех объектов, мы эти деньги не освоим, так как у нас просто нет столько специалистов-реставраторов. При бесперебойном финансировании и проблема кадров должна быть решена.
В советское время существовала централизованная система научно-реставрационных проектных и производственных мастерских, имевшая головную организацию и подразделения в субъектах РФ. В комплексе велось проектирование, проведение работ по выборочной, или комплексной реставрации объектов. Эта работа носила четко организованный и научно-обоснованный характер, работы проводились на многих объектах.
Конечно, у той системы были и плюсы, и минусы, но именно она помогла выправить состояние многих памятников, позволила им дожить до наших дней. Сейчас ситуация в корне изменилась, и той реставрационной отрасли сейчас не существует.
Правда, когда возникают безвыходные ситуации, мы просим о помощи коллег. К примеру для проведения высотных работ мы часто обращаемся к коллегам из музея-заповедника «Кижи», потому что у музея есть специалисты, которые имеют доступ к проведению высотных работ, а у памятника нет возможности ждать долгое время. И коллеги нам никогда не отказывают.
По принципу «Вот приедет барин…»
— На каких памятниках деревянного зодчества в Карелии идут реставрационные работы?
— Сейчас у нас целый ряд серьезных объектов, я о некоторых из них упоминала ранее. Методом полной переборки реставрируется церковь Муезерского погоста, ведется реставрация Варваринской церкви из Яндомозеро, реставрация иконостаса Успенского собора в Кеми, недавно завершены выборочные реставрационные работы на церкви Петра в Марциальных водах, начались работы по дому смотрителя курорта, и это тоже деревянный объект.
Заключен контракт, и в ближайшие дни начнется реставрация Дома горного начальника в Петрозаводске — еще один сложный объект, на котором комплексные работы не проводились до этого ни разу. Идут также масштабные работы на церкви Захарии и Елисаветы Клименецкого монастыря, которому в следующем году исполняется 500 лет. Правда, это каменный памятник, но он находится в крайне тяжелом состоянии.
Проблем хватает, но и работы еще больше.
— На этих объектах будут работать и работают наши реставраторы?
— Нет, не только карельские. Для проведения реставрационных работ на доме горного начальника к нам пришла фирма из Санкт-Петербурга, которая имеет опыт работы с объектами городской архитектуры, на реставрации церкви в Марциальных Водах и доме смотрителя работает фирма из Вологды. Храмом Захарии и Елисаветы и церковью Муезерского монастыря занимается фирма из Санкт-Петербурга, которая выполняла основной блок работ на Успенском соборе в Кеми.
— Есть надежда, что когда-нибудь мы будем вести реставрационные работы на уровне скандинавских стран, внимание к нашему наследию будет такое же достойное – и со стороны государства, и со стороны общества?
— Мы вернулись с вами к началу разговора. И я снова повторю, что отношение к своему наследию нужно воспитывать. И это вопрос не одного дня.
Мы сегодня с вами обсуждали проблемы сохранения памятников деревянного зодчества, но в настоящий момент на территории Карелии расположено более 4700 объектов культурного наследия, в отношении которых специалисты нашего управления осуществляют функции государственной охраны, сохранения, популяризации, постоянно выезжают в районы.
Это не только визуальный осмотр объектов и их территории, но и подготовка учетной документации, оформление охранных обязательств, формирование заявок на финансирование, выявление нарушений с выдачей предписаний и составлением протоколов и исковых заявлений. Здесь многое зависит от оперативности принятия мер, а при таком количестве памятников без помощи граждан зачастую обеспечить её невозможно.
Конечно, очень помогает, когда нам звонят местные жители, сообщая о проблемах, сигнализируют о них через интернет, по электронной почте… По сути, они выполняют роль общественных инспекторов.
На карельские памятники приходят далеко не всегда наши, карельские, реставраторы, приходят организации со стороны. И здесь моральная поддержка местного населения значит очень много.
Для меня открытием, если хотите – показателем отношения поморов к своему наследию стала реставрация Успенского собора в Кеми. Там самая тяжелая задача легла на плечи специалистов из Санкт-Петербурга. Кемляне не только выходили на субботники, подкармливали ребят, но и морально их поддерживали, помогали решать организационные вопросы. Когда мы приехали вручить жителям города благодарственные письма, они удивились: «Какие благодарности, это же наш собор!». К сожалению, чаще встречается другое отношение, по принципу: «вот приедет барин» или «сделайте нам»…
