Военная стихотворная подборка Марка Полыковского
Отцу в День Победы
Диптих
1
Мне рассказы твои о войне, как мольба,
Не забыть, где месили вы грязь.
Неужели на мне обрывается связь? –
День Победы – второй без тебя.
Мои дети ещё что-то помнят и чтут, –
Души им не сковал мороз, –
И медали, что ты ещё с фронта привёз, –
На блошиный развал не снесут.
Рюмку водки налью и взгрустну о тебе
В этот маем обласканный день.
Как и ты, я сполна благодарен судьбе,
Только жаль – не цветёт здесь сирень…
2
Мне нашёптывает вновь память
О давно прошедших годах…
Я ведь не был с тобой в Петсамо
И не мёрз в карельских лесах,
Не форсировал Свирь с медсанбатом
И не спал на сырой земле…
Ты ушёл, и тебя нет рядом,
Только лучик из царства теней…
9.05.09
Аты-баты
Мимо дома, мимо хаты –
Аты-баты, аты-баты –
Шли весёлые робяты
На потешную войну.
Шли. Уже вовсю светало.
Не слезая с пьедестала,
Им вослед смотрел устало
Вождь, прославивший страну.
Кто с обмоткой, кто с портянкой,
У кого шинель баранкой,
Кто с ухватом, кто с берданкой, –
Шли на лютого врага.
Дети, бабы, молодухи,
Собачонки вислоухи –
Все орут как с голодухи:
«Обломай ему рога!»
Небо звёздами мерцало,
А в мешке лежат шмот сала,
Трут да старое кресало,
Нож да фляга на ремне.
Пыль клубится по дороге,
Ломит плечи, ноют ноги,
Позади трясутся дроги –
В общем, всё, как на войне.
Как дошли до поворота,
Вылез ворог из болота,
Зарычал: «Какого чёрта!
Ночь – не время воевать.
Буду ждать вас на поляне,
Где всегда пасутся лани,
На рассвете, утром ранним, –
Там сойдёмся рать на рать».
Воины переглянулись,
Вмиг разделись и разулись,
В тихий омут окунулись,
Осенив себя крестом.
Сохнут на ветру обмотки.
Спят бойцы, пред боем кротки,
Промочив легонько глотки, –
Спят как есть одним гуртом.
Утром встали, аты-баты,
Наши бравые робяты,
Взяли вилы да ухваты
И к поляне побрели.
На цветочной на поляне,
Ставшей ныне полем брани,
Утром свежим, утром ранним
Зашумели ковыли.
«Что плетётесь еле-еле,
Вы ж, робяты, всех смелее, –
Биться, жизни не жалея,
Завещали нам отцы! –
Крикнул полководец бравый. –
Ждёт вас, братцы, бой кровавый,
Не уроним честь державы,
Веселее, молодцы!»
Кто с дубиной, кто с лопатой
Стали строем, аты-баты,
Наши славные робяты –
Каждый носом на восток.
А с востока из болота –
Ворог – полк, а может, рота,
Не поймёшь с пол-оборота,
Прёт к ним прям через мосток.
Стали супротив друг друга,
Кони ржут, звенит кольчуга,
С флангов – с севера и с юга –
Протрубили трубачи.
Ворог встретился с дружиной:
Кто колом, а кто дубиной,
Кто ухватом, кто лесиной –
Бьются наши силачи.
Бьются сутки, бьются боле,
Разгулялись ветры в поле,
Но не просят лучшей доли
Силой равные враги.
Льётся кровь на поле брани,
Всюду крики и стенанья,
Боль и тяжкие страданья,
Стон сквозь слёзы: «Помоги…»
Над поляной, аты-баты,
То восходы, то закаты,
Спят враги, трава помята –
Все уснули вечным сном.
Ворог спит, врага обнявши, –
Не поймёшь, кто враг, кто наши.
Кто сказал: «Нет смерти краше!» –
Был совсем не мудрецом…
Мимо дома, мимо хаты –
Аты-баты, аты-баты –
Снова бравые робяты
Маршируют, ать и два.
Солнце греет им затылки,
Как один, все бодры, пылки,
В головах у них опилки…
Впрочем, всё слова, слова…
11.11.18
***
Я хотел бы писать сонеты,
Написал их не меньше сотни,
Но сегодня дыханья нету:
Воздух слишком тугой и плотный.
Я б набрал его полной грудью,
Чтобы мысль заиграла лютней,
Только вкруг меня всё безлюдней,
Не привыкну никак к безлюдью.
То один свернёт с полдороги,
То в тумане другой растает…
Тянет мерин понурый дроги,
А костлявая всё считает,
Всё считает с эпохи Тита,
Счёт ведёт со времён Колумба…
Не спасёт надо рвами клумба,
Не надейтесь, что шито-крыто,
Что забудется злобным хамам
(Убоюсь их теперь едва ли):
Этот бросил бы в спину камнем,
А вот тот – сжёг живьём в Едвабне.
Я хотел бы писать сонеты
И дарить их Прекрасным Дамам.
Дайте отдыха барабанам,
Тишины прошу для планеты…
01.02.14
***
Стихом, прозрачным, как лесное эхо*,
Хотел бы я звучать в ушах твоих,
Но на листы потоки строк немых
Выносятся, когда нам не до смеха.
Смерть наших сыновей – врагам потеха.
Прошу – нет! – заклинаю всех святых,
Чтоб враг умолк и навсегда затих,
Исчезла эта жуткая помеха.
И вновь смогу я петь про небеса,
О том, как утром птичьи голоса
Несутся ввысь, о том, что светит солнце,
Что невозможно жизнь испить до донца,
Что на Земле творятся чудеса,
Что стих опять прозрачен, как роса.
*) Строка из сонета «Позднеалександрийский поэт»
Джорджа Мередита в переводе С. Бунтмана.
28.07.14
***
На Землю глядя равнодушным оком*,
Всевышний, словно рядовой бухгалтер,
Незлобно поминая божью матерь,
Сверяет смертный счёт привычным щёлком
Костяшек, раздавая ненароком
Кому секиру, а кому-то – талер,
Непредсказуем, как безумный гангстер,
Прикинувшись ягнёнком, воет волком.
Прости, мой Бог, твой промысел неведом,
Родился я евреем, а не шведом,
Так почему, скажи мне, почему
В земле, обильной молоком и мёдом,
Окружены мы вражеским народом?!
Не понимаю. И теперь уж не пойму.
*) Строка из сонета Джона Китса
в переводе Вильгельма Левика.
24.07.14
Рутина войны
Безоблачна, как небо, тишина*,
Ни крика птиц, ни шёпота деревьев,
Застыли в немоте среди каменьев
Листы травы, над ними – вышина,
Прозрачная и, как кисель, густая,
Напряжена, как лука тетива,
А где-то ниже – моря синева,
В нём плещется немых рыбёшек стая…
Но тишину взрывает вой сирен –
Так хохот или уханье гиен,
Предупреждает: хищник где-то рядом…
И мы спешим укрыться по домам,
Крепчающий чиновничий маразм
Кляня заборным крепким звукорядом.
*) Строка из сонета «В степи» Юргиса Балтрушайтиса.
18.07.14
***
Навстречу женщина идёт
С уставшими, как мир, глазами,
Она авоську с огурцами,
Как рок, – судьбу свою несёт.
Ей всё давно, как день вчерашний,
Из года в год, из века в век,
Часы, остановив свой бег,
Застыли на отметке «страшно».
Зачем так много огурцов
Она несёт в своей авоське? –
Их так любил тот рыжий Оська,
Что улетел в край вечных снов…
30.01.09
Вот и кончилась война
Словно кто разбередил
Ранку, –
Непричёсан и небрит,
Спозаранку
Встал и молча поглядел
С интересом,
Как тропинка вьётся вдаль –
Лесом.
Полусгнившая церквушка
На взгорке,
А в лесу одни лишь сосны
Да ёлки.
Дом отцовский в деревне –
Жилище:
Две стены, одна труба –
Пепелище.
Вот и всё. Больше нет
Красной Нови –
Ни отца, ни жены,
Ни свекрови.
И пошёл – как был небрит,
Непричёсан,
За плечами сорок зим,
Сорок вёсен,
Три осколка да медаль
За отвагу.
Матернулся, со щеки смахнул
Влагу,
На плече поправил тощий свой
Сидор.
Вот и кончилась война,
Виктор…
20.06.17
Песня попугая
Мой хозяин –
Бездомный старик,
Всё богатство его – шарманка.
На перроне у полустанка,
Причитая: «Эх, жил бы Сталин…»
– Крутит ручку былой фронтовик.
Целый день на шарманке сижу –
Попугай по имени Ара,
Знаю службу свою, не тужу,
Хоть я стар, и давно подагра…
И гнусавит шарманка вальсок,
Гражданин, отвлекись на часок,
Доставай поскорей полтину,
Я тебе подыщу билет,
В нём прочтёшь: «Счастьем полон свет»,
– И забудешь на миг рутину.
Мой хозяин –
Карельский мужик.
В детстве – лес, да лодка-кижанка,
Да грибы, да шапка-ушанка,
Первомай: «Да здравствует Сталин!»
После – брага, дружки, змеевик…
Жил себе не тужил до поры –
В колдовских краях под Олонцем,
Где нет спасу от мошкары
Под холодным карельским солнцем,
Где озёр голубых – не счесть,
Где в лесах грибов – не унесть,
По полгода – белые ночи,
А зимой – бесконечная тьма,
По трубу в сугробах дома…
Тут война – дни ещё короче…
Мой хозяин – Он был строевик,
Всех делов-то – шинель, да портянка,
Да заслуженная «Берданка»,
Политрук орёт: «С нами Сталин!» –
Но и он вдруг к земле приник…
Пуля – дура, штык – молодец:
«Твою мать!» – и вперёд, в атаку,
Но недолго бежал боец,
Не случилось ввязаться в драку.
Роты нет, и ротного нет,
Над поляной чуть брезжит свет…
Понял он: не убит, контужен…
Тишина – ни своих, ни чужих,
Ни старшин, ни солдат простых –
Никого. Но жив, хоть недужен…
Мой хозяин –
Не стон и не крик –
Подлечила его селянка, –
Дров вязанка да щец лоханка…
Немчура вокруг, где там Сталин…
Слава Богу, не большевик…
Вороньём налетела война –
Погорельцы да пепелище…
А кому-то и мать родна –
Под немецкий топор топорище.
Коммунистов с жидами – в расход,
И без отдыха дальше в поход…
Не нашли, не шибко искали –
Отлежался в хлеву солдат,
И никто не донёс – свят-свят!
Так и жили, дней не считали…
Мой хозяин –
Спьяну он дик,
Вылезает души изнанка,
Схомутала его Лубянка,
Он же верил: «Эх, знал бы Сталин…» –
Колыма, Магадан, рудник.
Сорок пятый, Победа, весна,
Возрождается жизнь в глубинке:
«Эй, кому там светёлка тесна?
Нынче танцы у нас в низинке!»
Наплясавшись, упились всласть –
Ну чихвостить колхозну власть:
По указке, мол, жнут и сеют,
А не так, как разум велит,
Кажный ране был пьян и сыт –
Ныне друг за дружкой глазеют…
Мой хозяин…
Ну да, материк –
Не скатёрка, блин, самобранка,
Лишь стакан да хлеба буханка…
Дуба дал, наконец-то, Сталин,
Долбанул, видать, паралик.
Отпустила его Колыма,
Дали сидор, краюху хлеба
Да билет Магадан-Бугульма…
Расцветать начинает верба,
Он уже на краю села –
Всё спалило время дотла,
Пощадило одну шарманку…
Есть как есть – ни кола ни двора,
Протрезвел – и уже с утра
По-солдатски слепил землянку.
Мой хозяин –
Он пёр напрямик
И не думал, что жизнь – подлянка…
Вот стоит он у полустанка,
Повторяет: «Бандит был Сталин,
От бандита остался пшик…»
Самокат
Вдруг неожиданно, так некстати
Взорвалось в памяти,
Как тот безногий на «самокате»
Просил у паперти.
На нём тельняшка и что-то ниже
Не первой свежести,
И я страшусь подойти поближе –
Видать, попервости.
Сидел он молча, пред ним пилотка
Для подаяний;
Глоток пивка, табаку щепотка –
Предел мечтаний.
Таких на Зареке, у кладби́ща
Немало было,
Но в одночасье безногих нищих
Как будто смыло.
Не удалось повстречать мне больше
Того солдата,
И только память с годами горше
Саднит, ребята…
Богомаз
– Ты кто, ответь мне?
– Богомаз.
– Встречал тебя я как-то раз
И видел, как ты малевал, –
И мне напомнили овал
На фоне неба,
И губ упрямых уголки,
И глаз горящих угольки –
Краюху хлеба
В руках у нищенки одной.
Она с протянутой рукой
Стояла и глядела вдаль,
В глазах её жила печаль –
Не видел горше,
И с губ неслышный рвался крик,
Мол, был бы жив её старик,
Когда б не в Польше,
В забытом Господом селе
С кровавым следом на челе
Остался спать в сырой земле…
– Скажи, художник,
С кого святых рисуешь ты,
Чья скорбь ложится на холсты,
Чтоб я, безбожник,
В себя принять смог эту боль,
Которой – поперёк и вдоль –
Мир этот полон!
Святые – с головы до пят, –
Твои мадонны всех простят,
Равняя павших.
А я?.. Я человек простой,
Не богомолец, не святой,
Мне мил весенний травостой
И летний дождик,
Люблю по осени грибы,
Уютный быт лесной избы,
Свой огородик…
Но не научен я прощать,
Мне больно, если плачет мать,
Скорбя о сыне,
Не возвратившемся с войны
И не дождавшемся весны
В холодной стыни.
И мне не жалко, если враг,
Сражённый в битве за Рейхстаг,
Был сыном тоже, –
Не пожалею, не прощу,
Я лучше тихо прошепчу:
«Помилуй, Боже…»
– Рисуй же женщин, богомаз,
И выставляй их напоказ
В простой одёже,
Они – кто младше, кто старей –
На всех скорбящих матерей
Лицом похожи.
***
Что, не спится, дед Михай?
Молишь, падла, о прощенье
За былое прегрешенье? –
Нет прощенья, полицай!
Вспомни, кто был твой сосед,
С кем ты говорил на идиш,
Кто взрастил тебя, подкидыш,
Кто спасал тебя от бед?
Кто помог отстроить дом
После жуткого пожара?
Кто тебя спас от угара?
Вспомни: твой сосед Шалом.
С кем ты в Песах ел мацу,
Кушал халу по субботам?
Пусть и был ты обормотом,
Но бежал, как сын к отцу,
Чтоб поведать о делах,
Хоть и был сосед евреем.
Как же стал ты лютым зверем?!
Или понял: дело – швах?
Как нагрянула война,
Мигом стал ты полицаем.
Что ты делал за сараем
От темна и дотемна?!
Где любовь твоя Рахель,
Аль забыл о недотроге? –
Все сгорели в синагоге…
Ты ж хотел в её постель,
Но она дала обет
Встать невинной под хупою.
Может, был ты с перепою?
Всё одно – прощенья нет!
Что, не спится, дед Михай?
Всё в глазах мелькают лица? –
Знать, пришла пора молиться,
Бог ли, чёрт с тобой – нехай!
Каунас. IX форт
Вновь над девятым фортом вороньё
Повисло, как когда-то, чёрной тучей.
Верны они своей повадке сучьей,
В их грае слышу я: «Враньё! Враньё!»
Вокруг в полях не кошено жнивьё…
Всех в общей яме закопали кучей.
Где, Верещагин, твой талант могучий?!
Гора очков, ботиночек, рваньё…
Их было тридцать тысяч убиенных:
Литовские евреи, горстка пленных,
С евреями французский эшелон…
О чём вороны каркают над фортом?
О давней, в сорок третьем, встрече чёртом,
Он, зная ад, был очень удивлён…
Холокост
Они не умирают никогда,
Так и бредут в пыли по бездорожью –
По всей Европе, по осенней пожне,
Не зная и не ведая – куда…
Их разметала ненависть по свету,
Их имена – лишь цифры на запястье
Отметкой о слепом еврейском счастье.
И нет вопросов, есть одни ответы…
Вагоны
Куда-то вдаль покорно шли вагоны*…
На стыках рельсов дробный перестук –
Как стук сердец загубленных подруг…
Бессмысленно шальные перегоны
Отмеривали скотные вагоны
Под мерное зловещее тук-тук…
Усталое сплетенье ног и рук,
И ночи – бесконечны и зловонны…
Покорно в никуда бегут вагоны –
Нет сил, почти совсем умолкли стоны.
Чечёточный колёсный перестук
Да жёлтых звёзд давидовы заплаты…
Угасших этих звёзд координаты:
Майданек, Биркенау, Равенсбрюк…
*) Строка из сонета «Встреча» Марины Цветаевой.
Послевоенное детство
Завтра снова в детский сад,
Снова игры, снова сказки,
С горки ледяной салазки
Нас промчат сто раз подряд.
Утром – каша, на обед
Руки славной тёти Жени
Нам налепят вновь пельмени.
Двадцать восемь непосед:
Ленка, Олька, Марк, Борис –
Будут требовать добавки
По пельмешке, только Славке
Принесут в тарелке рис.
Славка тощий, как червяк,
Славку вырастила тётя,
Тётя вечно на работе,
И одет он кое-как.
Мать у Славки на войне
Санитаркою служила,
Прошлого не ворошила
И работала вдвойне…
А потом – для всех компот.
Но какой! – из ананасов,
Из лендлизовских запасов.
Колька Паршин – идиот!
Ананасов он не ест.
И не надо, мы поможем,
По куску себе положим,
А ему дадим замест –
Кушай, Колька, нам не жаль,
Хлеба чёрного горбушку,
И дадим в придачу сушку
И от «Вальтера» деталь.
За сараем во дворе
Мы нашли вчера патроны –
Не иначе как шпионы
Обронили на заре.
Я в газете видел сам,
Что вокруг полно шпионов,
Даже дворник наш Ионов,
У него большущий шрам.
А патроны я хотел
Бросить дома прямо в печку,
Жаль, их папа бросил в речку,
Говорит, чтоб я не смел
Всё тащить к себе домой –
То патроны, то железки,
То от медных труб обрезки –
«Скоро ужин, руки мой!»
А наутро – в детский сад.
Шапка, шарфик, рукавички,
Радостно щебечут птички…
Сколько ж лет тому назад?..
***
Не бывал я под Могилёвом,
Не бывал никогда под Оршей,
Я родился в краю сосновом,
Где ноябрь заметал порошей
Все тропинки и все дороги
В тихом городе над Онего,
Где потом обивал пороги,
Где почти круглый год от снега
Спасу нет. Но зато весною –
Переливчатый звон капели,
И сияют голубизною,
Ощетинив хвоинки, ели.
Я не знаю, как там – под Оршей,
Как там было – под Могилёвом,
Но представить могу: нет горше
Посрамления бранным словом.
И у деда уже не спросишь,
А ведь мог рассказать, наверно,
Как жилось ему там, под Оршей,
Может быть, и не так уж скверно?
В Хуторах Полыковских, знаю,
Жили предки мои когда-то,
В Яд-ва-Шемовских списках читаю
Имена, фамилии, даты…
Длинен перечень Полыковских,
Недоживших, недолюбивших, –
Тех, оршанских и могилёвских,
В гетто или во рвах почивших.
Ни под Оршей, ни в Могилёве
Не был я, вам скажу, ни разу…
Оттого-то, споткнувшись на слове,
Не могу я закончить фразу…
Ать-два-ать!
Кто придумал воевать?
Ать-два-ать!
Попу бы ему надрать!
Ать-два-ать!
Вовка, ты? Мишка, ты?
Эй, там кто полез в кусты?
Вылезай!
Сашка, скидавай порты,
Подставляй!
Я крапивкой жгучею
Счас тебя помучаю,
Чтобы знал, что воевать –
Ать-два-ать! –
Это вам не щи хлебать,
Ать-два-ать!
А крапива, чтобы лучше запомнили,
Чай, не зря деды-отцы кровью полили
Землю – кто под Брянском, кто в Березине,
Кто в Дахау был замучен, кто в Терезине.
Вам в войнушку воевать,
Ать-два-ать,
Нету горести,
А заплачет ночью мать –
Мне нет вольности,
На войну отец ушёл –
В морось волглую,
Жалил рой свинцовых пчёл
По-над Волгою,
Полегли они там всею ротою,
Утомлённые пехотной работою.
Не играйте в войнушку,
Оболтусы,
Вы бегите на опушку,
Где крокусы –
Голубые, красные, белые,
Этой ранней весною несмелые.
Вы не рвите, оболтусы, крокусы
И не морщите детские лобусы,
А представьте, что полянки зелёные
Красным цветом, будто кровью краплёные, –
След сражений,
Забытых и памятных,
Украшений
Лишённый памятник
На войне убитым и раненым –
И идейным, и оболваненным,
Опухавшим в Поволжье с голоду,
И жены не познавшим смолоду,
И оставившим деток сирыми,
И в неволе ставшим дезертирами…
А теперь быстрей в кровать,
Ать-два-ать,
Поскорее засыпать,
Ать-два-ать,
Спите, Вовка, Мишка, Сашка,
Спите, слон и неваляшка,
Спи, портфель, и спи, букварь,
Спи, тетрадка, спи, словарь,
Спите крепко – до утра,
Ну, а утром – со двора
В детский сад,
Там полным-полно ребят,
Только Сашке утром в школу,
В первый класс,
Петька принесёт спидолу –
Это класс!
А когда придут домой
Ровно в пять,
За сараем соберутся опять,
Кто – в лапту, кто – в городки,
Лишь в войнушку – не с руки,
Нет, в войну никто не станет играть,
Ать-два-ать!
5.01.19
