Портрет и вокруг

ВСЕ БУДЕТ ХОРОШО! Или... почти все

Однажды Алексей Бабенко понял, что все, чего бы он ни пожелал, сбывается. Захотел стать актером - раз! - и стал. Захотел стать режиссером - и поступил в театральный институт имени Щукина. По большому счету он хотел бы, конечно, кино снимать и однажды пройтись по Каннской лестнице. Так оно, наверное, и будет в конце концов, а пока он ставит спектакли в студенческом театре ПетрГУ и каким-то невероятным образом умеет всех вокруг заразить своей энергией и вовлечь в процесс совместного творчества.

О театре Алексей готов говорить всегда, даже за ужином, поглощая пельмени и печеные яблоки на десерт. Сегодня слушателей двое: я и жена Ирина - актриса театра "Творческая мастерская" с огненно-рыжими волосами. Алексей уверен, что ей подвластны любые роли - от Пеппи-Длинный-Чулок до Жанны Д'Арк. Он вообще уверен во всем. А главное, в том, что все будет хорошо.

- В спектакле "Служанки" студенческого театра "Стены и мосты" мне очень понравилась фраза "Нас выдают предметы". Какие предметы выдают тебя?

- Разве что автомобиль "Фольсваген-жук" желтого цвета, по которому меня все узнают в городе... А вообще их очень мало, потому что у меня свободные отношения с вещами и с материальным миром. Дело в том, что предметы, как и человек - все от Бога. Поэтому мы с ними равнозначны.

- Наверное, на сцене актер и вещь тоже в чем-то равнозначны. По крайней мере, на мой взгляд, быть режиссером - это не только выстраивать действие, но и осознавать историю, которая заключена в предмете.

- В жизни, если на столе стоит чашка, - это всего лишь чашка и больше она ничего не значит. Условность театра наполняет предметы смыслом. Как Чехов говорил про ружье, которое должно в последнем акте обязательно выстрелить. В этой профессии есть определенные приемы, которые заранее готовят зрителей к тем или иным событиям.

Тут в беседу вступила жена Ира: "А вот фильме про Каменскую ты сказал, что оператора убьют, а его не убили!"

- Это потому, что существуют еще антиприемы, чтобы держать зрителя в напряжении.

- Ты как режиссер любишь использовать приемы или антиприемы?

- Я люблю... обманывать зрителя. Одно без другого невозможно! Гениальность Чарли Чаплина заключается в том, что любую шутку он повторяет два с половиной раза. Он берет стакан и роняет его. Второй раз стакан тоже падает, а в третий раз зритель уже ждет, что стакан упадет, а Чаплин ловит его на лету. Прием, еще раз прием и, наконец, антиприем.

- Получается, что зритель как собака Павлова, у которой вырабатываются определенные рефлексы?

- Всеволод Мейерхольд сказал, что профессия режиссера заключается в организации зрительского внимания. И все. В принципе это очень правильно, потому что если мы работаем с хорошей драматургией, то там уже все сказано. Задача режиссера раскрыть ту или иную идею автора пьесы и правильно организовать внимание зрителя, чтобы он ее тоже понял.

- Для многих осталось загадкой, почему ты покинул "большую" сцену как актер?

- Ну, не такая уж она и большая! "Творческая мастерская" - камерный театр. У меня есть объяснение этому поступку. Дело в том, что профессия актера и профессия режиссера совершенно разные, можно сказать, диаметрально противоположные. Поэтому для того, чтобы стать режиссером, нужно уйти из актеров. Сегодня на премьере спектакля "Контракт", когда на поклон вышли режиссер Александр Невинский и балетмейстер Ирина Новик, я вдруг вспомнил ощущение из детства. Я никогда не понимал, что это за люди, которые выходят в конце спектакля. То есть я понимал, что это режиссер, но на фоне блестящих актеров меня всегда раздражало, что появляется еще кто-то в немного помятой одежде, смущенно улыбается, но в тоже время всем своим видом показывает, что осознает свою значимость.

- Теперь, когда ты сам выходишь на поклон в обычной "светской" одежде, что чувствуешь?

- Удивление. Мне-то казалось, что поставленный спектакль - это некое освобождение, это ступени, по которым художник поднимается все выше и выше, начиная много чего понимать про окружающий мир и себя. А оказалось, это ступени, но не наверх, а куда-то вглубь. И удовлетворение получаешь не от премьеры, а во время работы, чувствуя радость сотворчества.

- Студенческому театру "Стены и мосты" исполнилось три года. Что ты считаешь достижением в его жизни?

- Я доволен тем, что за это время через театр прошло очень много людей. И нет ни одного человека, который, покидая коллектив в силу разных обстоятельств, остался с тяжелым сердцем. Профессиональный театр рассматривает неприглядные явления жизни: измены, убийства, обман. Даже комедии построены на том, что кто-то падает, что-то ломается. А как следствие - жесткая атмосфера в театре, и она так или иначе разрушает человеческие судьбы. В любительском коллективе можно найти золотую середину. Конечно, есть и другие достижения: поставленные спектакли, общественная деятельность, помещение, которое делали своими руками.

- Почему для постановки ты сразу взял очень серьезную пьесу французского драматурга Жана Жане "Служанки"?

- Дело в том, что в любительском театре есть одно ограничение - это время. Профессиональный актер посвящает всю свою жизнь творчеству. Он может годами идти к серьезным ролям через новогодние сказки, легкие комедии, производственные драмы... Все в конце-концов играют и Чехова, и Шекспира. В непрофессиональном театре нет такого запаса времени. Поэтому надо сразу ставить серьезные пьесы, которые могут изменить отношение к жизни. А иначе зачем все это!

- Ты видел постановку "Служанок" Романа Виктюка?

- Отрывки по телевизору. А "живьем" смотрел "Лолиту" и "Мадам Баттерфляй". Очень сильные спектакли, но, на мой взгляд, салонные. Эстетика театра Виктюка очень сильно отличается от нашей. Вообще, когда эстетика начинает довлеть над художником, искусство кончается и начинается искусственность. Мне запомнилась фраза одного из наших педагогов в театральном институте: "Почему полотна Ван Гога так дорого стоят? Потому что они написаны кровью". Жан Жане тоже писал кровью. А Роман Виктюк... розовым кремом. Очень вкусным, с прекрасным запахом, но кремом.

- А всегда ли зрителю нужно, чтобы художник писал кровью?

- Насчет зрителя не знаю, а настоящему художнику - всегда.

- Тогда поведай главную мысль в "Служанках", которую ты "написал кровью".

- Я пока не волшебник, а только учусь. Чтобы стать настоящим художником, нужно выработать свое мировоззрение - то есть на мир посмотреть. А для этого нужно преодолеть либо пространство, либо время, либо найти свой угол зрения... А главная мысль в пьесе Жане... Есть там одна хорошая фраза: "Нельзя любить друг друга в рабстве". Очень многозначная. Рабство - это рамки, условности, которые мы сооружаем вокруг себя. Сперва мы договариваемся об условиях, а потом любим в соответствии с ними. Но стремление людей обладать друг другом не есть любовь...Второй смысл: нельзя позволять другому быть рабом. А как избавиться от рабства? Тут уже парадокс начинается. Мы все Рабы Божии, каждый имеет свое место. А нужно рабство принять как "не рабство". Когда мы поймем, что наша свобода в несвободе, цепи сами рухнут.

- Ты не суеверный? О новой работе расскажешь?

- Конечно! Будем ставить Бориса Васильева "А зори здесь тихие". Категорически патриотическое произведение. Но сейчас именно этого не хватает. Почитай газеты: тут денег нет, там авария, этот лезет в политику, три убийства и программа телепередач. Все. Не то, чтобы кому-то выгодно разрушить в людях любовь к Родине, нет. Это мы сами задумали и исполнили, чтобы освободиться от своих плохих поступков, совершенных в том мире, советском.

В пьесе все начинается с того, что идет 42-й год, блокада Ленинграда, немцы под Москвой, на всех фронтах мы терпим поражение, половина Карелии захвачена врагами. Мне кажется, что "Зори" - это про то, как страна, доведенная до отчаяния, приносит в жертву страшному богу Войны самое дорогое - молодых женщин. И это жертвоприношение толкнуло маятник событий в сторону нашей победы. А иначе эти девчонки и не могли поступить, потому что любили Родину. В следующем году, когда мы будем играть премьеру, Карелия отметит 60-летие своего освобождения от фашистов. Но это просто совпадение. Сперва пришел замысел спектакля, а потом уже я узнал о юбилейной дате.

- Есть ли какая-нибудь история из твоей жизни, которую хотелось бы поставить на сцене?

- У меня есть два ответа. Один философский: сейчас я понимаю, что все, что я ставлю на сцене, должно быть про меня. А теперь одна история. Как-то я стоял в очереди за билетами на Ленинградском вокзале в Москве. Очередь была довольно длинная. И вдруг к ней подошла женщина с традиционной речью о том, что у нее украли деньги - не на что купить билеты и покормить детей. Никто не отреагировал. А я стал за ней наблюдать. Обычно люди, которые таким образом зарабатывают деньги, не успокаиваются: идут к следующей очереди, потом к следующей. А эта женщина развернулась и сразу пошла на место, где действительно был маленький ребенок и девочка-подросток. Что-то мне подсказало, что она действительно попала в сложную ситуацию. Прошло минут двадцать, я купил билеты и получил на сдачу рублей сорок. Подошел к женщине и, протягивая деньги, сказал: "Вы не обижайтесь на людей. Их столько раз обманывали! Это не они жестокие, просто жизнь так наша устроена". Развернулся и пошел. И просто спиной почувствовал ее удивленный взгляд. А потом понял, что был одет в футболку, которую мне подарили в газете "Все". А там на спине написано "Все будет хорошо!". Странно, что я не растворился в воздухе через пятьдесят шагов!

- Это скорее сюжет для социального ролика!

- А искусство и должно быть социальным!

Беседовала Юлия УТЫШЕВА