22 июня мы всегда будем соотносить с трагическим днем начала Великой Отечественной войны. Прошло уже 72 года, но живут в памяти людей испытания, которые выпали на их долю.
Мария Игнатьевна Сурмач принадлежит к тем русским женщинам, о которых Некрасов выразительно сказал: «Коня на скаку остановит, в горящую избу войдет».Она и сейчас, несмотря на свои 78 лет, совсем не похожа на бабушку, содержит свой огород и дачу в полном порядке и за водой к роднику – не ближний свет! – ходит сама, по-прежнему активна и исполняет роль звеньевой в бригаде садоводческого кооператива «Онежец».
Мы сидим в небольшой кухоньке, разговор наш о Великой Отечественной войне.
Дети войны. Фото с сайта 900igr.net
– Немцы заняли нашу деревню 2 августа. Это местечко находится в сорока километрах от Орла. Папочка наш, Царство ему небесное, прошел всю войну – с 1941 года по июль 45-го. Брал Кенингсберг, пол-Европы прошагал и дошел до Берлина. Мать осталась с нами, двумя малышами: мне шесть лет было, брату четыре года.
У нас был очень неплохой дом, отец его построил перед войной. Немцы всех повыгоняли из домов, жили мы в погребах. Отапливали буржуйкой, спали на соломе. В нашем доме немцы устроили комендатуру. Первая зима была лютой, стояли сорокоградусные морозы. Мама сильно простудилась и умерла, было ей всего 32 года. Так получилось, что перед самой войной к маме приехала сестра из Ленинграда. Война застала ее в деревне, и она осталась с нами. Это нас и спасло, потому что тетя заменила нам мать.
– Было страшно?
– Да, помню, некоторые в деревне для устрашения были повешены. Особенно лютовали немцы, когда их шуранули от Сталинграда, это я сейчас понимаю. Молодых насиловали, стариков убивали, детей прятали в русских печках. Откуда немцы могли знать, кто из них комсомольцы… Среди своих были предатели, которые доносили. При слове «полицай» меня до сих пор трясет. И я не воспринимаю переименование нашей милиции в полицию…
Однажды в нашем саду, когда рыли землю, нашли ящик с патронами. Мы понятия не имели, откуда там эти патроны. Нас допрашивал наш русский, переводчик Алик. Умирать буду – не забуду, как он крутил пистолетом у моего виска. На нашем доме написали «партизаны». Нас спасло только то, что тетя была неместная и никого из местных не знала. Да и какие у нас на Орловщине, в степи, партизаны..
– Когда вас освободили?
– Нашу деревню освободили в 1943 году в августе, и только в сентябре 1944 года я пошла в школу. Надеть было нечего, пошла в отцовской фуфайке. Идти нужно было три километра до соседней деревни. Бог нас сохранил. Выживали за счет травы, ели любую, лишь бы не горчила. Конский щавель шел на лепешки. Весной картошку мороженую собирали на полях. Пекли из нее лепешки, а назывались они тошнотики. Представьте себе: ни муки, ни соли, что это могли быть за лепешки… Многие тогда из города шли в село, чтобы как-то прокормиться. Часто вдоль дороги можно было увидеть умерших людей…
Учитель был для нас был свят, как и родители. А теперь учителей бьют, курят в школе, как такое стало возможным?
С 13 лет мы, дети, когда не были заняты учебой, работали. Как сейчас помню, летом трудились на станции Змеевка вместе со строителями. Вовсю шло строительство, и мы, школьники, носили кирпичи. Мастер не требовал от нас непосильного, кирпичей мы клали ровно столько, чтобы унести. После обеда засыпали мертвым сном, а мастер, дай Бог ему всего святого, давал нам поспать лишний часок. Сил у нас было мало, мы напоминали детей Бухенвальда – кости да кожа..
– День Победы помните?
– А как же? Сорок пятый год. Мы папу ждали, и он вернулся. Только чуть позже.
После войны тетя, у которой муж погиб, уехала в Москву, куда после окончания школы приехала учиться Мария. С большим деревянным чемоданом, полным книг, приехала она в столицу. Провинциальная девчонка поступила на радиолокационное отделение в энергетический институт. Три года училась на военном отделении. Как и другие ее сокурсники, мечтали стать военными, чтобы защищать свою Родину. Когда наступила оттепель, военное отделение стало чисто гражданским. Мария Игнатьевна попала в Петрозаводск по распределению после окончания института, предпочтя Карелию другим регионам. Здесь всю свою жизнь работала инженером в отделе главного энергетика на Онежском тракторном заводе – 38 лет за одним рабочим столом. Много лет была председателем женсовета завода. У Марии Игнатьевны прекрасные дети, внуки. И есть у нее еще порох в пороховницах! Пишет стихи и радуется каждому новому дню, подаренному ей судьбой.
