Строка великого японского поэта Басё как нельзя лучше определяет мое настроение после вернисажа «Картины ускользающего времени. Золотой век японской графики» в Городском выставочном зале Петрозаводска.
С этой выставки не хочется уходить. Каждый, с кем общалась, сказал: «Непременно вернусь, чтобы посмотреть снова, когда не будет такого наплыва народа». И впрямь, на открытие выставки пришли многие из тех, кто не так часто посещает вернисажи. Незнакомые лица и, что приятно, молодые. Возможно, это те, кого интересует не просто сама по себе графика, но и восточная философия – синтоизм? буддизм? конфуцианство? И сама страна Восходящего солнца. Кто знает…
Удивительно, но эта маленькая по территории страна на протяжении веков является для всего мира непостижимой загадкой. Ее культура и традиции притягивают к себе своей парадоксальностью и тайной. Помню, в советское время мы зачитывались книгой Всеволода Овчинникова «Ветка сакуры», потом были Кобо Абэ, Мураками, Борис Акунин, а еще Амели Нотомб с ее дивными рассказами о современной Японии. Уж и не говорю о японской поэзии или искусстве иероглифов, пленявших своей утонченностью и множеством смыслов и ассоциаций одновременно. Для того, чтобы проникнуться японским искусством, стоит помнить, что, религией японцев является культ красоты. Им вообще присуще обостренное чувство гармонии, художественный вкус, а эстетика красоты пронизывает весь уклад их жизни.
У петрозаводчан появилась редкая возможность увидеть выставку японской графики. Ее представляет АРТ-Центр в Перинных рядах из Санкт-Петербурга. Некоторые петрозаводчане уже видели эту выставку в Санкт-Петербурге, но пришли снова – это и впрямь какая-то магия!
– Увидеть Хокусая, Хиросиге, Утамаро и других прекрасных художников вместе, в зале, а не просто в разрозненных альбомах или в интернете — это ли не радость! – поделился впечатлениями один из карельских художников.
Спасибо нашему бессменному директору выставочного зала Марии Юфа и куратору выставки Ирине Костериной за эстетику показа: в зале, как и в самой японской графике, много воздуха и пространства, что создает особую атмосферу восприятия. Звучит медитативная восточная музыка. Организаторы любезно предоставили информационные свитки, где можно почерпнуть важные сведения о японской графике. Признаюсь, сделала для себя немало открытий.
Скажу лишь об одном. Бидзин-га. Что это за таинственное слово? Оно обозначает изображение красивых людей, в частности, женщин. О, эти утонченные образы можно рассматривать бесконечно: узкие глаза, маленький алый рот, высокие прически и море шпилек, искусные цветы на кимоно, легкие веера, зонтики, соломенные сандалии на изящных женских ножках. Здесь на выставке можно увидеть среди других авторов и несравненного Китагава Утамаро (1753 — 1806).
Куратор выставки Ирина Костерина – японист по специальности. Она не перестает восхищаться творчеством японских художников, в том числе графикой.
– Когда стоишь перед листом, – рассказывает Ирина, – то обычно начинаешь следить за линией, видишь все ее изгибы и повороты, где она утончается или становится толще, где она меняет свое направление. Обычно даже не замечаешь, как погружаешься в изображение с головой. Мне нравится, что в японских гравюрах много пространства, воздуха, пустоты и какой-то недосказанности, которые дают зрителю простор для воображения. Возможно, с первого раза неискушенный зритель и не обратит на это внимание, но я трепетно отношусь к таким деталям, в том числе, например, к тому, на какой бумаге они сделаны.
Помимо самых популярных гравюр бессмертного Кацусики Хокусая «Большая волна в Канагаве» и «Победный ветер. Ясный день» или «Красная Фудзи» – представлено несколько листов священной для японцев горы из серии «36 видов Фудзи», на выставке еще есть много неожиданного и интересного. Я буквально не могла оторваться от удивительной гравюры Андо Хиросиге «Лисьи огни. У Железного дерева переодеваний в Одзи». Это гравюра из серии «100 знаменитых видов Эдо и его окрестностей». Эдо – старое название Токио.
На вернисаже зашла речь о современной Японии и ее искусстве. Сегодняшний мир часто обвиняют в духовном кризисе, в разрушении связей с традициями, в глобализации, неизбежно поглощающей национальные основы. Это касается и Японии. «Насколько же, в самом деле, осовременилась Япония и насколько живуче ее прошлое?» – этим вопросом задавались многие, в том числе Всеволод Овчинников. Вот его ответ:
«Кажущаяся податливость японской натуры подобна приемам борьбы дзю-до: уступить натиску, чтобы устоять, то есть идти на перемены, с тем, чтобы оставаться самим собой. Восприимчивость японцев больше касается форм жизни, чем ее содержания. Они охотно и легко заимствуют материальную культуру, но в области культуры духовной им присуща уже не подражательность, а консерватизм, не восприимчивость, а замкнутость. Эта «японская Япония», почти не подверженная переменам, присутствует везде и во всем. Это как бы оборотная сторона медали. Ее олицетворяют сельская глушь в противовес городу; семейный быт в противовес нравам улицы; и наконец, она присутствует во внутренней жизни любого японца, сколь бы современным ни был его облик».
Не в этом ли мудрость и притягательность Японии, ее искусства?
Выставка открыта до 26 февраля.
Фото Ирины Ларионовой
