Победитель конкурса новой драматургии о просветляющем начале в искусстве, театре абсурда и коммерческих штампах про школу.
…Растерянно оглянулся на соперников по конкурсу «Ремарка» Юрий Лугин после объявления лауреатов третьей и второй премий. Уже не оставалось сомнений, кого жюри назовет победителем. На его лице читалось: «Не ожидал…».
Юрий Лукин (литературный псевдоним Лугин) – учитель русской словесности средней школы № 1 Ивангорода Ленинградской области, лауреат профессиональных премий, автор публикаций о Набокове и Леониде Андрееве.
20 лет назад Юрий Лукин создал в школе театральную студию «Ивангард», ставит с учениками пьесы, в том числе собственные. Опубликованы пять его пьес, три отмечены на всероссийских конкурсах. В нашем конкурсе «Ремарка» победила пьеса Юрия Лугина «Еще не раз Вы вспомните меня». Действие ее происходит в 1921 году в Петрограде, вскоре после смерти Блока, перед расстрелом Гумилева.
Удивительное дело: едва встретившись с Юрием, мы тут же стали общаться как давние знакомые. Выяснили, что у нас одна Alma Mater – Ленинградский Герценовский институт – и с ходу стали обсуждать конкурсные пьесы, которые Юрий прочитал, что само по себе удивительно: обычно авторы читают только своё. Все же толком поговорить в Петрозаводске не получилось, поэтому мы продолжили диалог в электронной переписке.
– Какие были ваши ожидания, когда вы отправляли пьесу на «Ремарку»? И как вы узнали о конкурсе?
– У меня уже накопился определенный опыт с драматургическими конкурсами, стараюсь быть в курсе, где, когда, какой и на каких условиях. Помимо того, что все пьесы у меня изначально написаны для постановки в школьной студии «Ивангард», оставлять их пылиться «в столе» не вижу смысла. И не в авторских амбициях речь – опять же я вижу, какое впечатление остается у зрителей даже после любительской постановки. Извините за нескромность, впечатление это несколько раз подтверждалось: пьесу «Мое облако – справа» довольно активно ставят в провинциальных самодеятельных театрах, она была показана на 5-м Международном фестивале «Современная Петербургская драматургия» им. А.Толубеева в 2011 году; «День рождения Волшебника», абсурдистскую «комическую мистерию», ставили дважды: в Москве – Народный театр игры «Надежда» и школьная студия в Красногорске в Московской области.
Насчет победы в «Ремарке» ожидания были на самом деле спокойные – удивился, конечно, что попал в число призеров – в шорт-листе были как минимум еще три пьесы, кроме вышедших в призеры, за которыми я бы легко признал право на победу. Умолчу, какие именно, но вы легко догадаетесь, какие я имею в виду. Поэтому и особой эйфории на самом деле я от победы не испытываю. Отправил на «Ремарку» пьесу, которую посчитал наиболее форматной. Правда, капитально ее переделал именно под профессиональное представление. Но голова больше болела по поводу другой пьесы – «Только ты одна», которую как раз начал репетировать с ребятами. Причем впервые реально обозначилась возможность, что эту мою пьесу первым поставлю не я – она вышла в финал Международного конкурса пьес для детей и подростков «Маленькая премьера».
– Вас не задело мнение на обсуждении после читки вашей пьесы «Еще не раз Вы вспомните меня», что это скорее радиопьеса, что ее нужно слушать, а не видеть?
– А почему, собственно, и нет? Недаром и Виктор Михайлович Валдаев, с которым мы с очень хорошо знакомы по фестивалям школьных театров «Русская драма», заметил, что и в формате читки спектакль уже получился. Но здесь я готов поспорить с кем угодно, что это возможно в качестве радиопьесы, но отнюдь не как пьеса для радио. Поскольку сам я режиссер-дилетант и ребята у меня не актеры, всё, мною написанное, самодостаточно на уровне текста. Насмотрелся на детскую самодеятельность, когда происходящее на сцене, несмотря на хорошие декорации, костюмы, старания ребят смотреть невыносимо скучно… Но «Еще не раз…» на самом деле очень традиционная пьеса-коллаж. Я все-таки, хоть и школьного разлива, но «лытыратуравэд», понятия жанра и композиции для меня решают все. Именно семь эпизодов, сцепленные на уровне полунамеков как пазлы вокруг силуэта Гумилева, а в целом – «петроградская драма». И главное сценическое действие – в ремарках. В пику, если хотите, большей части современных режиссеров, которые по понятным мне причинам авторские ремарки вообще отметают, увлеченные самовыражением и модной эквилибристикой вокруг текста, о чем так классно говорил Дурненков на семинаре. Кстати, признавая право Михаила на его замечание по поводу лишнего в моей пьесе персонажа провокатора Бориса, кое-что готов исправить, но не кардинально: именно в рамках сценического действия мне важна зрительная картинка, указанная в ремарке «четко, красиво, по-офицерски дает Борису пощечину».
– Вы ставили пьесу «Еще не раз Вы вспомните меня» в школьном театре. Честно говоря, трудно представить себе, что ученики могут сыграть в такой пьесе, понять ее идею. Как вы готовили их к такому материалу? Был ли им понятен исторический контекст?
– Опять рискую выглядеть нескромным, но… в пьесе играли мои ученики. И если у меня еще могут быть сомнения в своем профессионализме как драматурга и писателя, то как учителя их уже лет двадцать не возникает. Даже ссылку поводу нашей постановки «ЕНРВВМ» могу дать: http://ivangard.narod.ru/material/newspap5.pdf
– Вас, как вы упомянули на конкурсе, привлекают пьесы абсурда…
– Да мы с абсурда и начинали! Даже название у «Иванграда» изначально было «студия театрального абсурда». Без хвастовства, но как факт: спектакль по Хармсу и ОБЭРИУтам мы поставили на два года раньше, чем это сделали профессионалы из питерского театра «Мимигранты», вариации вокруг «Лысой певицы» Ионеско – у нас это называлось «Хроника бесконечного небытия» – показали в 1994 году одновременно с телепостановкой «Лысой певицы» на ОРТ. У меня на самом деле девять пьес из 14-ти в той или иной мере замешаны на абсурде. Последняя из них пьеса – «Застенец». Да и в «Практикантке из Сайлема» абсурда хватает…
По зрительской реакции я бы сказал так: абсурд был очень интересен и неожиданен в 90-е годы. У нас именно на подобные действа в школьном зале собиралось до 400 зрителей. Сейчас интерес упал, откатившись в сторону ограниченного числа подготовленных зрителей. К сожалению, большинство нынешних зрителей – это именно те, кто на примитивные комедии в духе «Маде ин Раша» подсажены. Или на матерную чернуху, от которой в окошко выкинуться хочется…
– Чью пьесу из тех, что вошли в шорт-лист «Ремарки», вы готовы поставить со своими учениками, хотя бы чисто теоретически?
– Из пьес «Ремарки» я с удовольствием бы поставил «Хей, Джуд!» Андрея Мажорова – просто потому, что мне понятно, как силами «Ивангарда» ее можно было бы поставить. А в порядке бреда я бы поставил «Последний звонок» Вячеслава Киреева – в виде пародии. Для начала вывернув всю пьесу наизнанку, и именно как комедию абсурда вокруг представлений о школе под воздействием нынешней желтой прессы, Ю. Клавдиева и Гай Германики. У меня бы актеры со свистками на шее бегали, ручонки пафосно заламывали… Не спорю, такие жесткие пьесы важны и они обозначают проблему, которая местами имеет место быть и может превратиться в волну, которая все снесет, но я не сторонний наблюдатель, я внутри школы – то есть с подобным восприятием согласиться не могу и никогда не соглашусь.
– Хочу уточнить про «Последний звонок». У нас в Петрозаводске вы сказали, что в пьесе показано то, что ждет нашу школу в скором будущем, а сейчас говорите, что никогда не согласитесь с таким восприятием школы. Здесь нет противоречия?
– Нет. Мне по-другому просто нельзя. Даже если кто-то в «Последнем звонке» увидит правду и своим жизненным опытом подтвердит, никогда не соглашусь, что это «тенденция, однако». Частные случаи уродства везде есть, но они отнюдь не норма, а ЧП. А подобные произведения во многом провоцируют именно такое обывательское отношение к школе, подогреваемое желтыми СМИ в качестве продукта, весьма за рубежом востребованного. У нас сейчас в литературе, театре и кино та же тема пошла, что у американцев в 80-е годы: школа – территория войны. Коммерчески это очень выигрышная тема – все штампы можно в кучу смесить и по мозгам ударит любого зрителя. На самом деле невозможна ситуация, когда бы ребенок был болен раком, а учитель об этом не знал. Это не голословно – у меня был такой ребенок. Другое дело, воспринимать такие пьесы как произведения искусства, где другая правда, нежели в реальной жизни, как предупреждение во имя недопустительства подобного. То есть как повод для колокольного набата, пока еще из угольков пламенем до небес не полыхнуло.
– Что вам дало пребывание на финале в Петрозаводске, знакомство с профессиональным актерами, режиссерами, вашими соперниками-конкурсантами?
– Во-первых, повышение самооценки. В любом деле в авторитете у меня люди, профессионально делающие свое дело. Тут ни возраст, ни жизненный опыт во главу угла не ставится. По возрасту я старше всех финалистов, всех режиссеров и актеров, с которыми довелось пообщаться. И очень радует, что разговаривать со всеми получилось на равных при всем уважении и готовности у всех чему-нибудь научиться – а учиться я умею и было чему. Вот этим «Ремарка» меня более всего по-хорошему впечатлила.
– На семинаре, общаясь с председателем жюри, одним из лидеров «новой драмы» Михаилом Дурненковым, вы показали хорошее знание этого направления в современной драматургии. Чем вам интересно оно?
– Я родом с Урала, театром лет сорок уже как ушиблен. А что в Екатеринбурге Николай Коляда делает, мне очень хорошо ведомо. Отсюда и понимание «новодрамовского» направления. Да и случилось нечаянно, что я со своими пьесами заявляться в конкурсы начал, когда именно «новодрамовцы» везде побеждали, а «птенцы гнезда Коляды» особенно. Когда в 2008 году в одном конкурсе заранее просчитал, за полгода до подведения итогов, что победит пьеса Пряжко «Трусы», обрадовался, что меня рядом в шорте не стояло. Это не в упрек направлению, хотя, на мой взгляд, оно уже себя практически изжило. Недаром Кирилл Серебреников «Пластилин» Сигарева с репертуара снял, но слишком много последышей развелось, поэтому изо всех сил стараюсь ничего похожего не делать. Хотя перед В. Сигаревым, О. Богаевым, перед тем же М. Дурненковым, хотя последние отнюдь не «подколядники», издалека снимаю шляпу. Перед Я. Пулинович просто столбенею: откуда в этой девчонке такая сила? Правда, последние ее вещицы уже неслабо на отторжение напрягают.
– Читатели, зрители, слушатели нашего времени готовы ли воспринимать новое в искусстве, нужно ли это им, или они жаждут убаюкивающих сказок и незамысловатых комедий?
– Вот тут по наболевшему заехали! Для меня без просветляющего начала искусства нет. То есть вне нравственного посыла. Если после пьесы-книги-фильма в окошко выброситься хочется – это не искусство, а чернуха. Даже если за нее «Оскара» или «Букера» дают. Но нравственный посыл возможен только через катарсис, здесь Михаилу Дурненкову – отдельный поклон и большое спасибо. (Председатель жюри «Ремарки» Михаил Дурненков говорил на семинаре для участников конкурса, что в хорошей пьесе катарсис есть, в дидактической его нет. – Н.М.) И вот в этом смысле я сам изо всех сил напрягаюсь и пытаюсь вопрос для себя прояснить: возможен ли катарсис не только через сострадание-сопереживание, а и через смех тоже? Поэтому и ответа на самом деле однозначного на ваш вопрос нет. Понятно, что слишком много смеха оставляет пустой голову и давит на мочевой пузырь, но в реальной жизни до такой степени поводов для страданий хватает… Чтобы я по доброй воле в театр пошел, где бы мне за мои же деньги матершинников и депрессоидов показывали? Отсюда и личная мотивация всего, что в художествах пытаюсь делать, – написать добрую историю о хороших людях. А такая история не может быть невеселой, даже если в ней трагического навалом и состояние реальной жизни розовыми бутоньерками не заштриховывается. Кстати, именно последнее – мое представление о том, каким должно быть новое искусство. «Нового» в смысле суровой матерной правды о безнадеге человеческого существования в наши депрессивные времена тотального разрушения культурных и гуманистических начал и без того хватает. И этому «новому» – уже четверть века. Пора бы и поновее.
– Вы будете участвовать в следующей «Ремарке»?
– Насчет следующей «Ремарки» – время покажет, но постараюсь, уже в качестве простого участника с расчетом только на шорт-лист. Именно комедию пришлю, а комедии, как правило, – это бы Максу Берштейну передать! – в победители не выходят.
15 апреля в 19 часов клуб «Бегемот» приглашает на вечер «Ремарка после “Ремарки”». Драматурги, члены жюри, театральные критики и режиссеры обсудят итоги конкурса.