Имя Виолетты Анатольевны Жуковой хорошо известно нескольким поколениям музыкантов. Уже почти полвека представительница славной учительской династии Филимоновых преподает в Петрозаводском музыкальном колледже им. К.Э. Раутио.
Глядя на эту красивую, увлеченную музыкой и творчеством женщину, трудно поверить в то, что судьба постоянно испытывала ее на прочность. Виолетта Анатольевна помнит страшные дни войны, эвакуацию, голод и лишения, болезни, страдания близких людей. И в мирное время в ее жизни было много трудностей, но она никогда не сдавалась, продолжала заниматься любимым делом, вдохновляла учеников своим примером, постоянно совершенствовалась и развивалась профессионально.
О семейных истоках, творческой реализации и передаче накопленного опыта новым поколениям мы поговорили с преподавателем Петрозаводского музыкального колледжа и ярким, разносторонним человеком Виолеттой Анатольевной Жуковой.
Из династии Филимоновых
— Я имею честь представлять педагогическую династию Филимоновых. Мой дед Алексей Андреевич работал народным учителем в деревнях Святозеро, Вешкелица, Угмойла, Важинская пристань, Пряжа. В 2010 году, который официально был объявлен Годом Учителя, я сочла своим долгом посетить эти места с рассказом о представителях династии Филимоновых. Моя мама Александра Алексеевна, очень добрая и обаятельная женщина, родилась в селе Вешкелица. Она окончила сначала Карельский педагогический техникум, потом Московскую академию коммунистического воспитания имени Н.К. Крупской. Там они познакомились с отцом Анатолием Николаевичем Ходаревым, он родом из Донбасса. Они поженились. По направлению из академии родители приехали работать в Петрозаводск.
Мама с коллегами участвовала в открытии дошкольного педучилища в столице Карелии, до этого существовало только соответствующее отделение при педтехникуме. Помимо профессиональных навыков, мама обладала еще превосходным эстетическим вкусом, умела создать уют везде, где появлялась. Кроме того что была преподавателем педагогики, она, мастерица на все руки, вела интересный предмет – методику работы с материалами. Учила студентов делать кукол, вязать, вышивать, создавать игрушки. Труженица, всю душу и время она отдавала работе. Впоследствии мама много лет руководила дошкольным педучилищем, каждый день ходила на работу как на праздник.
Папа принимал участие в открытии в 1937 году Дворца пионеров, это было большое событие в жизни города. В красивое здание на набережной Онежского озера въехали дети, педагоги, в нем началась интересная, активная жизнь.
Родители проработали в Петрозаводске всего несколько лет. Папе хотелось жить в Москве, вскоре мы все переехали в столицу. Жили у папиной сестры Веры Николаевны Третьяковой. В 1940 году папа с сестрой и ее мужем, горным инженером, уехали работать на Шпицберген. Папа руководил там клубом. В Москве остались моя мама, бабушка – папина мама, я и двое детей сестры.
Мечтали об одном – чтобы убило всех разом
— Когда началась война, мне еще не исполнилось четырех лет. Тем не менее хорошо помню фашистские налеты на Москву в июле 1941 года. Мы с двоюродным братом Олегом сидели на крыльце дома и радовались летающим над нашей головой самолетикам, совершенно не осознавая смертельной опасности. От бомбежек все лето прятались в укрытиях. Осенью началась эвакуация, фашисты уже пробивались к столице, их позиции были всего в нескольких десятках километров. Я помню, что стоящий на Москве-реке пароход «Михаил Калинин», на котором нас эвакуировали, показался мне красивым голубым домом.
Когда плыли по Волге, немцы очень сильно бомбили военные заводы в Сормово, нам тоже доставалось. Пароход сломался и застрял в фарватере реки, став прекрасной мишенью. Вокруг взлетали фонтаны воды от падающих снарядов. Состояние пережитого тогда ужаса забыть невозможно. Каким чудом мы уцелели – я не знаю. Мама вспоминала, что мечтали только об одном – чтобы убило всех разом.
В Горьком тоже была страшная бомбёжка. Мы сидели в зале речного вокзала, прильнув друг к другу, и не знали, что ждет дальше. Ночью, измученные, крепко заснули. У тёти Вали, маминой сестры, украли из-под ног чемодан с самыми хорошими вещами. Это была большая беда – вещи нужны были не для того, чтобы наряжаться, а чтобы менять их на продукты. Во время войны обнажились самые лучшие и самые худшие людские качества.
В эвакуации познали настоящий голод
— Что такое эвакуация? Это «иди туда, не знаю куда, найди то, не знаю что» – как в русской сказке. Четыре года мы мотались по стране, но главное – выжили несмотря ни на что. Сначала была деревня Кузнецовка в Башкирии. Мама и тетя Валя преподавали в школе, там же мы и обосновались. Это был большой одноэтажный дом на высоком берегу реки, в которой мы брали воду, мыли посуду, стирали. Во время войны развелось много волков. Однажды мы пошли с мамой за водой. На противоположном берегу неширокой речки стояла большая собака. Когда глаза зверя сверкнули, стало понятно, что это волк. Мама схватила меня, заколотила пустыми ведрами и помчалась в горку к дому.
Были и другие случаи встреч с хищниками. Наши кормилицы и добытчицы – мама и ее младшая сестра Галина Филимонова-Барбашина – запрягали школьную лошадь Савраса и ехали по ближайшим деревням менять вещи на картошку. Возвращались в темноте. Однажды начался буран, дорогу замело, Саврас встал как вкопанный. Приближалась стая волков. Довольно долго никакие уговоры, мольбы, похлопывания и постукивания не могли сдвинуть лошадь с места. И вдруг Саврас рванул и помчался во весь дух, и так до самого крыльца. Опять свершилось чудо: по пути из саней никто не вылетел. Всё тогда происходило на грани жизни и смерти.
В Кузнецовке мы познали настоящий голод. Моё тело покрылось нарывами, я не могла ни сидеть, ни лежать, поэтому взрослые по очереди носили меня на руках. Иногда добывали мёд и картошку, варили мамалыгу, суп из крапивы. Не было соли, хлеба, муки. Помню, как однажды, когда мы совсем голодали, к нам в дом пришла местная женщина. В обмен на мешок картошки она забрала прямо с окон наши занавески.
День Победы
— Я встретила День Победы в Москве на Красной площади! Мы знали, что наша армия уже стояла под Берлином, и вся страна ждала, что со дня на день кончится война. Поэтому радио никогда не выключали. И вот в ночь с 8 на 9 мая в 4 часа мы услышали торжественный голос Левитана и долгожданное слово «Победа!!!». Что тут началось в нашей восьмикомнатной коммуналке! Взрослые выскочили в общий коридор в ночных рубашках и халатах. Они целовались, радостно кричали и пели. Мы, дети, сначала прыгали на кроватях и кричали: «Ура!», а потом катались по коридору на трехколесном велосипеде.
После завтрака поехали на Красную площадь. Метро забито, передвигались куриными шагами, меня как самую маленькую несли на руках. Ликование на Красной площади продолжалось до вечера – совершенно незнакомые люди обнимались, целовались, угощали друг друга. В небе гремел салют. Возвращались домой ночью. Помню, как вокруг парили самолёты и сверкали фейерверки. Я, наверное, впервые узнала, что такое счастье. С тех пор у меня благоговейное отношение к Красной площади. Приезжая в Москву, обязательно бываю там. Прежде, чем ступить на брусчатку, постою, посмотрю, подумаю, вспомню…
Мирное время и новые испытания
— Из Кинешмы мы с мамой вернулись в Москву, родственники отправились в Петрозаводск. Мы поехали повидаться с ними летом 1945 года. О том, что мама в городе, узнал Иван Степанович Беляев, министр просвещения, ставший впоследствии председателем Совета министров КАССР. Он прекрасно знал довоенные кадры с высшим образованием. Маме предложили вернуться в Петрозаводск работать в педучилище, поскольку специалистов было крайне мало. Мама приняла приглашение.
Сначала нас приютили родственники, затем мы жили прямо в «дошкольном» педучилище – двухэтажном деревянном доме в Студенческом переулке, где помещались учебные классы, студенческое общежитие и комнаты для нескольких педагогов, завхоза и уборщицы. Как сейчас помню, мама своими руками смастерила деревянный абажур, покрыла его красивой салфеткой, и убогая комнатка сразу преобразилась. Вернулся папа, он стал работать в правительстве Карелии начальником управления по делам искусств: занимался театрами, ансамблем «Кантеле», дворцом пионеров, восстанавливал культуру в Карелии.
— Ваш отец был дружен с карельским поэтом Владимиром Морозовым, 80-летие которого отмечается в этом году…
— Действительно, прекрасно помню день, когда папа пришел домой с вихрастым светловолосым молодым человеком лет восемнадцати. Мы с ним сразу познакомились. Это был очень веселый, приветливый и добрый парень. Насколько мне известно, первые поэтические опыты Морозова осуществлялись как раз под руководством моего папы, который любил литературу и писал стихи.
Потом Володя поступил в Литературный институт и уехал в Москву. В 1949 году мама с отцом разошлись, папа вернулся в столицу. Их общение с Владимиром продолжалось и там. Кроме того, в Москве Морозов подружился с моей двоюродной сестрой Новеллой Третьяковой. Очень сожалею, что жизнь этого талантливого, интересного человека сложилась трагически.
— Коснулись ли вашей семьи репрессии?
— Да. Мамин брат Владимир Алексеевич Филимонов в 1936-1938 годах возглавлял наркомат народного просвещения Карелии. В 1938 году прямо с торжественного собрания его увезли в тюрьму. Пока шло следствие, он два года отсидел в одиночке по необоснованному обвинению. Семья хлопотала об освобождении, писали письма, его мать ездила на прием к М.И. Калинину. В камере он мог общаться только с мышкой, которая каждый день приходила к нему и стала совсем ручной. Он ее кормил, разговаривал с ней. Дядя Володя потом говорил, что мышка помогла ему выжить… Однажды его попросили на выход с вещами. Он подумал, что ведут на расстрел, и ожидал выстрела в затылок, но вместо этого его постригли, побрили и отпустили. С трудом, от завалинки до завалинки, — ноги-то не ходили! — он дошел до дома на улице Герцена, и, открыв калитку, упал на землю во дворе. На другой день приехали из карельского правительства, извинились и пригласили на работу заместителем наркома.
Эта история повлияла на всю жизнь дяди Володи и семьи. Однажды бабушка получила письмо от Михаила Чехонина, двоюродного брата дяди Володи, который после революции с родителями уехал в Америку, стал писать стихи. Он разыскивал уцелевших членов семьи и хотел восстановить общение. Страх повторного ареста из-за наличия родственников за границей был настолько силён, что Владимир Алексеевич строго-настрого запретил отвечать на письмо. Миша так и умер, не узнав, что в Петрозаводске живы его родные, и оплакивал нас в ностальгических стихах.
Недавно благодаря педагогу Софье Абрамовне Шапиро в Петрозаводске в издательстве Державинского лицея, увидела свет книга Михаила Чехонина «Вернуться в Россию стихами». Меня приглашали на ее презентации в лицей, в городской выставочный зал. Без слез не могу читать стихи Михаила!
Школьные годы
— Я окончила женскую среднюю школу №8. Воспитывали нас очень строго, девчонками мы не позволяли себе никаких вольностей. Классы были маленькие – по десять-пятнадцать человек, но дружные. Мальчики учились отдельно.
Среди ярких, запомнившихся на всю жизнь учениц была Виола Мальми, старшеклассница, мы звали ее нашей Айседорой Дункан. Она танцевала на каждом вечере, что приводило всех в восторг. Такие девчонки, как она, являлись маяками для остальных.
Однажды в десятом классе мы с подружкой Раей явились на вечер в цветных платьях. Наша незабвенная директор Александра Гавриловна Полякова так возмутилась, что отправила нас переодеваться домой. Через двадцать минут мы уже вернулись в парадной форме. Девочки в школе всегда были одеты одинаково и отличались друг от друга внешне только туфельками и бантами…
Методы воспитания тогда тоже были своеобразными. Однажды несколько десятиклассников, я в том числе, получили двойки за контрольную. Нас выставили в коридоре перед первоклашками и отчитали как маленьких. Забыть этот ужас, горечь и чувство пережитого стыда невозможно. Тем не менее, на учителей мы не обиделись. Оказалось, это очень действенный воспитательный прием. Больше двоек не было. В нашей школе был замечательный педагогический коллектив. Мы очень любили школу, со всеми радостями и горестями бежали на занятия. А с одноклассницами мы до сих пор переписываемся, дружим и встречаемся.
Призвание
— Сорок лет вы преподаете в Петрозаводском музыкальном колледже имени К.Э. Раутио. Каким был ваш путь в музыку?
— Первый класс музыкальной школы я окончила в Москве в 1945 году. В Петрозаводске занималась по классу фортепиано у частных педагогов. Это были замечательные музыканты Ирина Ильинична Шехман и Любовь Алексеевна Малафеева. В 1949 году при музучилище открыли музыкальную школу. Мне было уже двенадцать лет, тем не менее я продолжила образование. Учиться было интересно. Нам преподавали те же педагоги, что и студентам училища. Инструмента у меня дома не было, купить его мы с мамой не могли. Поэтому занималась, где придется. Иногда часами ждала под дверью учебных классов, когда у кого-то из студентов освободится ненадолго фортепиано. Приходилось порой довольствоваться пятнадцатью минутами, а потом ждать опять. Плюс сказывалась огромная нагрузка в общеобразовательной школе. В итоге из музыкальной школы после пятого класса пришлось уйти. После окончания десятилетки поступила в Карельский педагогический институт на естественно-географический факультет.
После окончания вуза я преподавала географию в петрозаводской школе №25. К этому времени я уже вышла замуж и родила сына. Но, проработав в школе год, я поняла, что это не мое. Мама взяла меня на работу в педучилище, я преподавала географию и анатомию. Однажды я узнала, что педагоги музыкальной школы открывают вечернюю школу для взрослых, желающих заниматься музыкой. Сейчас я понимаю, что это настоящий подвиг – все работали бесплатно и денег за учебу тоже не брали! Я проучилась там три года, получила диплом. Как раз состоялся ХХ съезд партии, Хрущев пообещал, что современное поколение советских людей будет жить при коммунизме. Поскольку я преподавала экономическую географию, мне приходилось доносить до студентов позицию КПСС, читать с ними и разбирать партийные документы. Я сочла, что я не имею права больше преподавать, если я сама не верю в то, что вынуждена внушать другим. Так я решительно ушла с работы – это я считаю моим первым настоящим поступком. После этого я устроилась в детский сад музыкальным руководителем и решила поступать в музыкальное училище, где меня знали и помнили.
Директором тогда был Вениамин Наумович Толчинский, он очень поддержал мое намерение продолжить образование. Дома я никому ничего не сказала, обрадовала родных новостями только после поступления. Я поступила на дневное отделение, поскольку считала, что мне нужны знания, а не корочка. Четыре года подряд я крутилась, как белка в колесе. При этом успевала ходить на все симфонические концерты, занималась в публичной библиотеке, поскольку в училище фонотека тогда была неважная. А дома – семья, ребенок, которого нужно было лечить, отправлять то в больницу, то в санаторий. Обязанности распределялись так: свекровь готовила, нанятая женщина убирала квартиру, а моя мама стирала. Свекровь Кира Михайловна Скалон – удивительная женщина, из рода столбовых дворян. Не знаю, кто тогда в Петрозаводске читал больше нее. Ей удалось передать свою любовь к книге и внуку Андрею, который всем сердцем полюбил литературу и прекрасно разбирался в русской классике.
Училище я окончила почти на отлично, мне даже предложили направление в консерваторию. От этого, конечно, пришлось отказаться – еще пять лет такой безумной жизни никто бы не выдержал. Поскольку у меня уже было высшее педагогическое образование, мне предложили работу в училище. Я преподавала методику сольфеджио и музыкальной литературы, народное музыкальное творчество. Моя жизнь связана с училищем с 1949 года! Я, как и мама, всегда иду на работу, как на праздник. Считаю себя счастливым человеком, поскольку на протяжении всех этих лет занимаюсь любимым делом.
— Как у вас родилась идея создания детского фольклорного ансамбля «Перегудки»?
— Ансамбль создавался в 1990 году, это один из первых детских фольклорных коллективов в Карелии. Его название связано с жанром детских народных песен — перегудок. Рождению ансамбля предшествовало несколько лет напряженной и увлекательной экспедиционной работы. Когда я только начинала заниматься фольклором, преподавала по учебникам, но очень быстро поняла, что без живой практики двигаться дальше невозможно. Мы с коллегами начали ездить по Карелии, изучать районы концентрации русского и карельского населения, собирали песни, обрядовые тексты, танцы, предметы традиционного северного быта. Результатом нашей деятельности стало создание на базе музыкального колледжа Музея народного творчества.
Постепенно созревала идея создания детского коллектива.
Работать начинали почти с нуля: сами разрабатывали программы, подбирали репертуар. Сегодня используем как народные произведения, так и авторские, сотрудничаем с аналогичными коллективами в других городах России, в том числе – с московским культурно-просветительским центром «Купина». Испытываю большую радость оттого, что открываю детям народную культуру. На протяжении многих лет со мной работают педагоги-единомышленники: хормейстер Татьяна Ананьева, концертмейстер Иван Михайлов, с которыми мы добились высоких творческих достижений. «Перегудки» для меня – вдохновение, творчество, радость и счастье.
— Расскажите о вашем опыте интеграции музыки и общеобразовательных дисциплин…
— Эта задумка начала реализовываться в 1999 году совместно с замечательным педагогом Еленой Михайловной Задорожнюк на базе гимназии №17. Сначала после уроков в системе дополнительного образования я с детьми начала освоение традиционного народного календаря: Коляда, Масленица, Семик, Троица, Купала, Спасы… Потом появилась идея связать музыку с общеобразовательными предметами. Я внимательно изучила школьную программу по разным предметам с целью поиска тем, созвучных музыкальным. Так началась работа по интеграции народной и профессиональной музыки в базовые предметы средней школы. С учителями гимназии мы подготовили специальный проект, провели занятия по разным дисциплинам. Например, на уроке физики педагог рассказывает о звуковых волнах с точки зрения физики, дает определения, строит графики. Потом выступаю я, говорю о высоте, долготе звука, резонаторах, тембре, динамике.
Я считаю очень важным, чтобы на уроках в кабинетах и даже в спортивном зале звучала живая музыка, соответствующая содержанию занятия. Например, если идет урок природоведения о великих итальянских путешественниках, звучит песня итальянского солдата. Если разговор об Испании – музыканты играют фламенко. Рассказ учителя об Индии – исполняется индийский танец. К этой работе мы привлекли студентов музыкального колледжа. Удивительно, но они меня ни разу не подвели! Приезжали к восьми двадцати на занятия, играли на музыкальных инструментах, исполняли песни народов мира. Мы приглашали вокалистов, эстрадников, духовиков, народников, – все приходили с радостью. Ребята работали совершенно бесплатно, с удовольствием, я им очень благодарна. А все, что я сама зарабатывала на этом – рублей шестьсот в месяц в зависимости от нагрузки – тратила на то, чтобы привезти инструменты на такси в школу да угостить студентов чаем после уроков. Я совершенно не привязана к деньгам, и если считаю, что я должна что-то сделать – просто делаю и всё, без оглядки на финансовую сторону.
Через некоторое время возникла обратная связь: начались приглашения в школы, просьбы повторить уроки или провести их в других классах. Нашей работой заинтересовался Институт повышения квалификации работников образования Карелии, с которым я более тридцати лет сотрудничаю в области преподавания фольклора. По теме интеграции состоялось несколько научных семинаров и конференция. Моя методическая работа, включающая конспекты уроков с нотными приложениями, планируется к изданию. Ведущие педагоги Карелии рекомендуют продвижение этого проекта на общероссийский уровень.
— В этом году увидела свет ваша книга «Музыкальная династия Раутио». Что подвигло вас к работе над ней?
— На протяжении жизни я общалась с разными представителями этой замечательной семьи. Я познакомилась с Ройне Раутио, когда только поступила в музыкальную школу, а он стал студентом первого курса. Очень живой, яркий парень, улыбчивый, красивый, талантливый, настоящая душа компании. Он привлекал к себе внимание везде, где появлялся. Потом у меня учился Карл Хейнович Раутио, я общалась с Ириной Карловной Раутио, Тамарой Михайловной Раутио (вдовой Хейно Карловича). Когда в 1972 году училищу присваивали имя К.Э. Раутио, мне поручили провести вечер памяти композитора. Но я не умею проводить формальных мероприятий, мне нужна искорка в любом деле. Я пришла к Ауне Георгиевне, вдове Карла Эриковича, мы побеседовали, я пригласила на вечер всех Раутио-музыкантов, живущих на тот момент в Петрозаводске, – Эрика и Эйлу, Карла, Роберта. Они приняли участие в концерте, поделились воспоминаниями.
Прошло много лет. В 2005 году в училище завершился ремонт. Вновь состоялся творческий вечер, на котором присутствовали представители карельской музыкальной династии. К этому моменту у меня накопился большой материал об этой прекрасной семье. К тому же, я поработала в архивах, собрала воспоминания, фотографии. Решила подготовить книгу. Ее презентация состоялась в марте в Национальном музее.
— У вас очень непростая, яркая жизнь. Что помогало прожить ее достойно и во всех ситуациях сохранить присутствие духа и оптимизм?
— Мама меня так воспитывала: если можешь – должна. Так жить очень трудно, но это мой путь, судьба моего поколения. Для меня очень важна самодисциплина. Я не позволяю себе расслабляться. Если устаю, расклеиваюсь, заставляю себя подтянуться, собраться с силами и снова двинуться вперед! Для меня принципиально завершать всё начатое, доводить до конца любое дело, касается это книги, проекта или, например, установления мемориальной доски на доме, где жил К.Э. Раутио, – это то, чем я сейчас занимаюсь. Я обязательно добьюсь, чтобы все задуманное воплотилось!