Портрет и вокруг

Легендарный Эстрин

Сорок пять с половиной лет назад на железнодорожный вокзал Петрозаводска вышел из поезда кругленький человек небольшого роста... И кто мог тогда предположить, что в городе появился один из самых знаменитых в скором будущем его жителей, тот, чье имя будет известно и прославит наш театр далеко за пределами Петрозаводска, - заслуженный артист России, народный артист Карелии Залман Наумович Эстрин.

Эстрин впервые вышел на петрозаводскую сцену в день открытия театра - 5 ноября 1955 года, в роли моряка Фомы в "Вольном ветре" Исаака Дунаевского, и с тех пор в течение более четверти века редкий спектакль обходился без его участия. Многие годы имя Эстрина было синонимом карельского музыкального театра.

В нынешнем году Залману Наумовичу исполнилось бы 95 лет. Хотя для рассказа о таком человеке не нужен особый повод...

В 1906 году в многодетной семье музыканта Нахима Эстрина, бывшего николаевского солдата (поэтому он с семьей и мог поселиться в Москве), родился Залик. Работать ему пришлось уже с юных лет, и он курьером разносил директивы какой-то конторы.

Что же потянуло в театр еще совсем маленького мальчика? По воспоминаниям жены Эстрина Берты Григорьевны, записанным В.А. Савельевым, можно восстановить события тех далеких лет. Рядом с домом, где жили Эстрины, находился театр Эрмитаж, и маленький Залик до того примелькался артистам, что именно его попросили однажды выручить спектакль - вынести на сцену поднос с конвертом, сказать героине: "Вам письмо" - и, передав его, удалиться за кулисы. Актриса так умилилась непосредственности юного дебютанта, что, прочитав письмо, схватила Залика в объятия и закружила по сцене. "Поставьте меня на землю! Я ведь мужчина!" - возмутился новоявленный артист, поклонился и ушел за кулисы, сорвав первые в жизни аплодисменты.

Повзрослев, Залман пошел учиться. На сварщика. Это были 20-е годы, в стране шло строительство новой жизни, и на одну из строек однажды был командирован Эстрин. Так он впервые побывал в Карелии - сварщиком на Кондострое.

Одновременно с работой Эстрин занимался в студии при Театре имени Вахтангова и по окончании ее в 1930 году уехал в Свердловск. В театрах этого города - ТЮЗе и Театре оперы и балета - началась его творческая биография, причем первые заметные роли: Коппелиус, Санчо Панса, Злой Гений - были сыграны в балете.

Через три года Эстрин вернулся в Москву, в alma mater - Театр имени Вахтангова. Не оттуда ли его мастерство импровизации, стремление к яркости выразительных средств, четкому ритмическому рисунку роли, к сочетанию жизненной достоверности и гротесковой остроты? Начало 30-х годов - еще не удушено разнообразие театральной жизни, еще ставят Станиславский, Мейерхольд, Таиров, в 35-м Михоэлс сыграет короля Лира. Публика ломится на вахтанговскую "Принцессу Турандот", а в 1932 году на этой же сцене Николай Акимов взрывает театральную Москву скандальной постановкой развеселого, издевательского "Гамлета" (кстати, нет ли там в массовке и Залмана? - предположение вполне реальное). Да просто невозможно было, находясь в этой среде, не впитать ее жадному до познаний молодому актеру.

Новый поворот судьбы - театр одного актера, созданный Владимиром Яхонтовым. Однако и ему нужны были партнеры - тогда и появлялся на сцене Залман Эстрин. И эта работа не проходит даром: когда внимание зрителей весь спектакль держит один человек, значимым становится малейший штрих, нюанс, деталь.

Проба сил в другом искусстве - участие в съемках фильма Веры Строевой "Поколение победителей" (в нем снимались Вера Марецкая, Борис Щукин, Владимир Канделаки) о событиях 1905 года. Эстрин играл эпизодическую роль молодого ученого-еврея.

Вскоре Залман Эстрин меняет драматический театр на музыкальный - Московский ансамбль джаз-оперетты под руководством И.С. Полонского. Оперетта - думал ли тогда артист, что нашел дело своей жизни?

1941 год. Народное ополчение, бои под Смоленском, Нарофоминском, под Москвой. После госпиталя Эстрина списали из армии, и до конца войны он с агитбригадой ездил по фронтам.

Закончилась война, а жизнь на колесах продолжалась. Московский областной театр оперетты, ансамбли оперетты разных областных филармоний - немногочисленные, с минимальным составом артистов - гастролировали по стране, показывая традиционно любимый опереточный репертуар. В этих незамысловатых постановках накапливались опыт, умение, мастерство. Быстро определилось амплуа - Эстрину доставались роли комических стариков (амплуа ведь мало зависит от возраста актера). В них можно было найти применение арсеналу выразительных средств, которыми он овладел в драматическом театре. Актер становился заметен, известен, любим зрителями.

Впрочем, не только зрителями. Однажды он встретил девушку по имени Берта. Они поселились в его московской квартире, где жила и вся остальная семья, так что "комнату" молодоженам отвели в нише коридора. И уже ждали ребенка, но тут...

Тут произошел, может быть, самый важный поворот в жизни. Залман Эстрин получил приглашение в настоящий, еще только открывающийся театр Петрозаводска. Его директор Сергей Петрович Звездин пригласил актера по рекомендации главного режиссера Музыкального театра Льва Михайловича Вильковича.

Эстрин был самым старшим в труппе - но разве это важно в оперетте, искусстве молодых и умеющих быть молодыми? Признание пришло очень скоро. Он был незаменим в своих ролях. Как правило, если в театре есть настоящий комик, то в своем амплуа он работает один. Единственным был и Эстрин.

Те, кто с ним работал и кто видел его на сцене, могут рассказывать о нем бесконечно. "Эстрин - всегда актер напряженного действия, четкого ритма, острого характера". "Вспоминая всю галерею созданных им комических образов, буквально поражаешься умению актера находить столько нового в самом маленьком и незаметном - взгляде, походке, паузе, интонации. И при всем этом - драгоценное чувство такта, умение "не пересмешить", не удариться ради смеха в ненужную крайность", - писали газеты страны. "Самая величайшая ерунда была в его исполнении самой величайшей правдой", - вспоминал работавший в Петрозаводске в 1960-е годы артист Евгений Флек.

На сцене он всегда оставался собой, его нельзя было не узнать, хотя по сути все его герои были разными. Граф Кутайсов из "Холопки" был смешон и страшен, Попандопуло из "Свадьбы в Малиновке" - смешон и жалок, для Птичкина ("Весна поет") или Кавалькадоса ("Поцелуй Чаниты") артист находил уже другие, предельно сатирические, гротесковые краски. Одна из его лучших буффонных ролей - Негош в "Веселой вдове". Были в палитре артиста и лирические тона - они появлялись в спектаклях "Фиалка Монмартра", "Севастопольский вальс", им самим поставленном водевиле "Дочь актера".

1960-е годы - время расцвета сил и таланта Эстрина. У говоривших и писавших о нем в то время появляется слово "трагический", "трагикомический": талант актера поворачивался новой гранью. До сих пор вспоминают очевидцы работу его мусорщика-философа Дулиттла в мюзикле "Моя прекрасная леди". Неожиданно серьезные ноты ностальгии звучали в шаблонной, казалось бы, роли русского эмигранта Вольдемара Лососиноостровского ("Цирк зажигает огни"), которую Эстрин завершал песней Вертинского "В степи молдаванской". Наконец, в спектакле "На рассвете", воссоздававшем эпизод гражданской войны - французскую интервенцию 1919 года в Одессе, актеру пришлось решать сложнейшую для опереточной сцены задачу - играть сцену гибели своего героя, трогательно беззащитного, душевно чистого еврейского портного Ременника.

В те годы театр каждое лето ездил на гастроли, и стоило ему появиться где-либо во второй раз, первым вопросом публики было: "А Эстрин приехал?" Да, именно в нашем театре он нашел себя, свое место в искусстве, в полной мере состоялся как актер. И нет преувеличения в утверждении того, что имя Эстрина стоит в ряду лучших представителей жанра оперетты. Кстати, ему - единственному из нашего Музыкального театра - посвящена отдельная статья в пятитомной Театральной энциклопедии.

Каким же человеком был Залман Наумович Эстрин? Бескомпромиссным и даже колючим, если речь шла о сцене. Поддерживал молодых артистов, помогал им в работе, а они звали его дядей Залей и бегали на его спектакли. В легенду вошла его страсть к книгам (о нем писали даже в "Книжном обозрении"). Его сын Юрий рассказывает: "Если мне нужно было с отцом поговорить, я его отрывал либо от роли, либо от книги. Другого состояния у него практически не было". Для внучки Лили записывал на магнитофон стихи. Второй внук появился уже после смерти деда; его назвали Залманом.

В доме хранятся сделанные им из коряг фигурки - он и по лесу ходил, не грибы высматривая, а причудливые ветви и корни, с топориком за поясом. Друг Эстрина Герш Майрович Пукач вспоминает о веселых пикниках, о шашлыках на природе и гурманстве актера, о ночах, проведенных за преферансом...

Эстрин работал в театре почти до конца жизни. Пораженный инсультом, последние дни он находился без сознания. И откуда-то из самых глубин его существа вдруг раздались слова: "Передайте в театр, что я сегодня не смогу играть спектакль". 7 августа 1982 года его не стало.

Фото из архива Музыкального театра и личного архива Ю.З.Эстрина

Юлия ГЕНДЕЛЕВА