Четвертый и заключительный текст Кирилла Олюшкина о джазовых музыкантах XX века посвящен бибопу, поколению битников и пианисту, «старому Богу Ширингу», как назван он в романе Джека Керуака «В дороге».
Когда в феврале 2011 года интернет возвестил о смерти джазового пианиста Джорджа Ширинга, я, как, наверное, и большинство российских поклонников бибопа, невольно воскликнул: «Господи, так он, оказывается, до сих пор был жив?!» Легендарный Чарли «Бёрд» Паркер умер более полувека назад. Концерты памяти Телониуса Монка уже с конца 1980-х сделались доброй традицией. Когда в 1993-м не стало Диззи Гиллеспи, народ благочестиво перекрестился: «Царствие Небесное, великий был человек, но и пожил, все-таки в 75, не в 34, как Бёрд». Ширингу шел девяносто второй год, истинно – памятник самому себе.
Скажу больше. К началу 2010-х почти полностью исчезло бит-поколение, возросшее на бибопе, воспевшее его в романах и стихах: не было на свете не только рано умершего от цирроза печени безбашенного алкоголика Джека Керуака, но и самого юного из битников-литераторов Аллена Гинзберга, и даже Уильяма Берроуза, отличившегося редким для героинового наркомана долголетием. Изо всей той легендарной тусовки до сих пор жив только поэт и издатель Лоуренс Фарлингетти, дай ему Бог здоровья; но, ребята, деду уже 101 год, он в этом смысле все писательские рекорды побил, идет на общечеловеческий.
Так что некоторые итоги давно подвести пора.
Жизнь, творчество и — смею сказать — трагедия Джорджа Ширинга неразрывно связаны с «разбитым поколением». И вне этого контекста непонятны совершенно.
«Не судьба у человека была, а волшебная сказка о Золушке, – возразят мне. — Нищий мальчик с самого дна Лондона в финале карьеры становится кавалером Ордена Британской империи, Рыцарем, Сэром. Да прибавьте к тому мировую славу, богатство, счастье в личной жизни, Мафусаилов век. Какая же тут трагедия?!». Что ж, попытаюсь объяснить.
Джордж Ширинг родился 13 августа 1919 года в Лондоне. Действительно в очень бедной семье. Отец был угольщиком, мать мыла вагоны. А сейчас вы вообще разрыдаетесь (я, например, расплакался, когда в свое время узнал): мальчик был девятым ребенком в совершенно нищей семье и слепым от рождения.
Однако не бросили семья и добрые соседи пацана: устроили в школу для незрячих. И тут надо отметить очень важную деталь: еще до того, как всерьез заняться музыкой, Ширинг прочел по методу Брайля все, что по методу Брайля можно было прочесть. То есть это был суперинтеллектуал, поставим NB!, важно для дальнейшего изложения истории.
Но музыка захватила. Ширинг играет джаз на фортепиано где и когда возможно. В годы Второй мировой войны музицирует со случайно застрявшим в Великобритании скрипачом Стефаном Граппелли. Вот бы о ком эссе написать. Все время на вторых ролях человек был, а вывел в люди – Рейнхардта, Ширинга, Тутса Телеманса…
В 1948 году вместе с Граппелли Ширинг едет в США для записи пластинки, да там и остается.
А теперь приступаем к главному.
Что такое Соединенные Штаты в 1940-50-х годах? Правильно: страна битников и бибопа. Юное поколение опоздавших на войну гнёт и гнёт свою линию: «Ненавидим ваше лицемерие! Ненавидим ваши ценности! Ненавидим ваше искусство!».
Можете не согласиться, но это было чудесное время. Кажется, именно тогда человечеству был дан последний шанс: Советский Союз и вся Европа, конечно, в руинах, но Америка-то на подъеме и может содержать сотни тысяч философствующих хипстеров. Бибоп – вы только подумайте – становится самым популярным музыкальным стилем. Это ж мозги иметь нужно, вкус, некоторое музыкальное образование, чтобы получать удовольствие от того, что джазовый солист обыгрывает не мелодию, а гармонию, аккорды, которые мелодию сопровождают! Сейчас таких слушателей раз-два и обчелся, а тогда было целое поколение.
Тогда в Америке все читали или уверяли всех, что читали Вирджинию Вулф, Пруста и Джойса. Просто потому, что не прочитаешь – лохом будешь. Сравните с сегодняшним днем.
Керуак и Гинзберг тогда воспарили. Попинали вечно упоротого Берроуза – тот тоже стал что-то писать.
И – барабанная дробь — родилась Легенда о «разбитом поколении».
Господи, как я их всех люблю!.. Начитавшиеся Маркса, Фрейда и Маркузе наивные недоучки, они всерьез собирались изменить мир.
Битники-литераторы в основном были людьми нетрадиционной сексуальной ориентации. Оно бы и ладно, но люди ж грамотные, они под это дело теоретическую базу подвели! Если коротко, — обычная семья существует для того, чтобы рожать детей, будущих рабов Системы. А гомосексуалисты вместе просто ради удовольствия, из чистой любви.
И вот к этим сумасшедшим в 1948 году приезжает чопорный англичанин Ширинг. А он был не дурак, совсем не дурак. К тому же, как мы помним, — серьезный интеллектуал. И быстро сообразил, что в первый и, может быть, последний раз в истории человечества интеллект популярен и хорошо продается.
Чарли Паркер, изобретя бибоп, совершил Великое музыкальное открытие, сопоставимое с прорывом «Хорошо темперированного клавира» Баха. Помимо прочего, сниженную квинту, «интервал дьявола» узаконил. И, мне кажется, растерялся от собственной гениальности. «Ничего, старина, ничего, — утешал его Диззи Гиллеспи, — мы теперь всё это нотами запишем и докажем миру, что бибоп – музыка!» «Ну, а я, если не возражаете, пару боповых хитов напишу», — сонно откликался Телониус Монк. Неподражаемые люди были, гордость человечества, а подать себя совершенно не умели!
А Ширинг умел. Вот как выступление «старого Бога Ширинга» описано в романе Джека Керуака «В дороге»:
«Ширинг стал раскачиваться; его экстатическое лицо раздвинулось в улыбке; он сначала раскачивался на своем стульчике взад и вперед, сперва медленно, потом бит взмыл вверх, и он стал качаться быстрее, с каждым ударом его левая нога подпрыгивала, головой он качал тоже — как-то вбок; он опустил лицо к самым клавишам, отбросил назад волосы, и вся его прическа развалилась, он был весь в испарине».
Это было очень в духе времени и это было здорово! Но почти сразу Керуак констатирует:
«Он мог стать лучшим, пока не продался».
Как оценить это высказывание?.. Развивать бибоп можно было двумя способами. Первый – радикальный – явил в своем творчестве Орнетт Колмэн. Он изобрел «Свободный джаз», разрешив музыкантам своего ансамбля импровизировать по мелодии, просто слушаясь внутреннего порыва, не оглядываясь ни на какие правила. Я этот гениально безумный стиль обожаю, но жена дольше десяти минут выдержать не может, требует надеть наушники. Лично Леонард Бернстайн не пропускал ни одного концерта Колмэна, поднимался из зала, садился на сцене и прикладывал ухо к контрабасу. Но публика, в большинстве своем, не врубилась совершенно: чересчур авангардно.
А Ширинг пошел по диаметрально противоположному пути, он сделал невозможное: из бибопа — попсу. Мне такой подход совершенно не нравится, но не могу не признать, что он потребовал от музыканта незаурядного таланта. Кроме того, Ширинг выступил едва ли не главным популяризатором бибопа, а это немало: в конце концов, послушав импровизации Ширинга, люди шли и на Монка с Гиллеспи, это позволяло им существовать физически.
Лица поколения. Кто с начала основания движения знал битников-литераторов? А теперь многие американские литературоведы объявляют «Вопль» Гинзберга лучшей поэмой XX века. Давайте сразу договоримся: я не считаю их некомпетентными людьми, откуда мы знаем, может, лучшая поэма прошлого столетия написана на хинди или суахили. Но на одном из международных языков суть «Облако в штанах», «Двенадцать», «Крысолов», «Форель разбивает лёд», «Принц Фома», «Моя Африка», «Реквием» да «Василий Тёркин» в конце концов:
Как же так, во всей колонне
Завалящей нет гармони?!
Хорошо, не хотите читать русские поэмы, — не надо, ваше право. Но уж творчество своих-то соотечественников знать должны. В какое сравнение идет «Вопль» Гинзберга с «Бесплодной землей» Элиота? Не говоря уж о «Кантос» Паунда. В России наконец-то полностью изданы в позапрошлом году, очень рекомендую.
«Вопль» — прорыв в смысле новаторства стиха? Да я вас умоляю: верлибр и верлибр. Даже стихотворение в прозе. Привет Бертрану и Тургеневу.
«Вопль» самим строем фразы имитирует джазовую импровизацию? Вознесенский делал не хуже, а, пожалуй, что и лучше, умнее, с большим вкусом, талантом и подкованностью в истории мировой культуры.
«Вопль» изнутри, документально свидетельствуя, показывает процесс отчаянного разложения поэта как личности? Прочтите «Алайский рынок» Луговского. Никаких изысков, традиционный белый пятистопный ямб, но от этого гораздо страшнее. Ахматова, невольная свидетельница кошмара, резонно Луговского перед знакомыми защищала: «Что ж, он поэт, его место в канаве».
Илья Кормильцев незадолго до смерти успел у нас напечатать тяжеленный том поэзии битников. Простите меня, но это удручающее чтение. И дело не в переводах, книга, слава издателю, билингва, можно и подлинники посмотреть. Это в большинстве плохие стихи.
Вот в чем трагедия: было на Земле поколение, потенциально способное изменить мир, а им не хватило таланта. Не воли, усердия, трудолюбия, нет, элементарно таланта. Ну, не дал Бог. Плакать хочется.
И не нужно мне говорить про гениальность Керуака. Неважная копия Генри Миллера, который и сам-то теперь бледно смотрится даже на фоне Анаис Нин. Берроуз, разумеется, досконально описал все переживания, проблемы и галлюцинации героинщика, но в контексте мировой культуры значимость данного автора невелика.
И главное — не им бы было упрекать всеобщего вдохновителя Ширинга в продажности. Каждый из них, став постарше, так или иначе, вошел в Систему. И Ширинг – не ужасный изменник, а зеркало каждого из них. Может, потому и злились.
Но, мне кажется, всё было не зря.
В 1857 году состоялся суд над «Цветами Зла» Бодлера. Величайшего поэта Франции, на переломном этапе определившего судьбу мировой литературы, судили «за богохульство и нарушение норм общественной морали». И Бодлер суд проиграл, вынужден был принести извинения, заплатить штраф и вымарать из книги несколько шедевров.
Почти сто лет спустя, в 1956 году в Калифорнии состоялся суд над поэмой «Вопль», обвиняли в том же. И Гинзберг, а вместе с ним и все мы, этот суд выиграли. С того дня юридически признано: писатель в своем творчестве имеет право говорить на любые темы и использовать при этом любую лексику. Друзья, это действительно была большая победа для человечества. Мне почему-то кажется, что Франсуа Рабле тогда тихонько встал из могилы, перекрестился и удовлетворенно улегся обратно: «Ну, слава Тебе, Господи! Дошло до них наконец-то».
Не хочу сказать, что Джордж Ширинг принципиально воспевал в своей музыке чувственность. Но динамичными, сексуально напряженными его композиции, несомненно, являются. И да, уважаемые поклонники музыканта, знаменитая «Колыбельная» тоже. Хит на все времена. Раз услышишь, больше не забудешь. Попросили человека написать «гимн» «Бёрдленда», музыкального клуба, названного в честь Чарли Паркера, он и написал. Согласно легенде – за двадцать минут, пока жена готовила ужин.
И это замечательный джазовый стандарт, Паркеру, думаю, понравился бы, он любую хорошую музыку любил, но…
…Да ладно! Вот чего я разворчался? От действительно великого поколения битников для нас остались: легенда, воспетая в десятках голливудских фильмов, одна хорошая поэма, один неплохой роман и одна джазовая колыбельная. Но ведь это же немало, правда?
Strollin’
How’s Trix?
Lullaby Of Birdland
Предыдущие публикации Кирилла Олюшкина о джазовых музыкантах XX века
Бикс. Очарование побеждённого (Бикс Байдербек)
Чик. Карлик-король (Чик Уэбб)
Джанго. Посторонний (Джанго Рейнхардт)