Трагикомическая фантасмагория в двух актах
«…Товарищ, верь: взойдет она,
Звезда пленительного счастья,
Россия вспрянет ото сна,
И на обломках самовластья
Напишут наши имена!»
«К Чаадаеву» А. С. Пушкин
Действующие лица
А н т о н – высокий стройный, за 30 лет
Ф ё д о р – художник, крепкого телосложения, хозяин мастерской, за 40 лет
А г н и я – худощавая, за 40 лет
К а т е р и н а – неопределённый возраст
С в е т л а н а – импульсивная, красивая, неопределённый возраст
С л а в и к – программист, поэт, худощав, к 30
П е л а г е й – он же Матрос, Сталин, Диктор, Медведев
Акт первый
Метель. Одиночные выстрелы. Пулемётная очередь. Конный патруль. Выстрел. Человеческий крик. Матрос прячет наган в кобуру.
М а т р о с: «В целях установления в России одинакового почти со всеми культурными народами исчисления времени, Совет Народных Комиссаров постановляет ввести по истечении января месяца сего года в гражданский обиход новый календарь.
Декрет:
«Первый день после 31 января сего года считать не 1-м февраля, а 14-м февраля, второй день считать 15-м и т.д.
До 1 июля 1918 г. писать, после числа каждого дня по новому календарю, в скобках число по до сих пор действовавшему календарю.
Председатель
Совета Народных Комиссаров В.УЛЬЯНОВ (ЛЕНИН)
Заместитель Народного Комиссара по иностранным делам ЧИЧЕРИН
Народные Комиссары:
А.ШЛЯПНИКОВ
В.ПЕТРОВСКИЙ
В.АЛГАСОВ
В.ОБОЛЕНСКИЙ» *
Уходит под «Яблочко» Достаёт наган.
М а т р о с: Стоять, контра!
Стреляет. Метель.
Стол. Стулья. В глубине – тахта. На ней спят Антон, Екатерина, Славик. Справа душ. Светлана моется. Мольберт слева. Фёдор в тельняшке, шортах и бескозырке вдумчиво рисует. Агния в верхней одежде ходит по комнате – ищет пакет.
А г н и я: Вроде целенький.
Подходит к тахте. Трясёт Антона. Тот резко садится.
А г н и я: Я схожу…
А н т о н: Ага…
А г н и я: Я схожу… давай, хороший мой.
А н т о н: Что?
А г н и я: Деньги давай, Антоша…
А н т о н: А…
Хлопает себя по карманам. Даёт деньги.
А г н и я: Я быстро. Держись, Антошенька.
А н т о н: Ага…
Видит Фёдора. Вздрагивает. Очень осторожно подходит. Пытается рассмотреть картину.
А н т о н: М… Мы… где вообще?
Фёдор: В Граде Петровом…
А н т о н (нервничая): В Петрограде?!! Ай-й… у… число какое сегодня?
Ф ё д о р: (задумчиво) 13 февраля.
А н т о н (сильно нервничая): О-о-о…А … год какой?
Ф ё д о р: Год? Восемнадцатый.
А н т о н (истерично):Ой! ой… А… а товарищ… век, век какой…?
Ф ё д о р: Хороший век. Правильный… Ты это. Подожди пару минут. Я, когда просыпаюсь , не пью. Сразу рисую, пока похмельный взгляд сохраняется… ты посиди немного. Я сейчас… понимаешь : похмельный взгляд – это сумеречное состояние души. Организм думает только о себе… А я эту энергию направляю на творчество… ну где- то так. На сегодня хватит… выпью – посмотрю, что получается.
Кладёт палитру. Подходит к столу. Из потайного места достаёт бутылку, в которой – треть.
Ф ё д о р: Давай, подлечимся… Я здесь от Агни прячу. А то, когда гости приходят, она позволяет, даже поддерживает. (Рассматривая бутылку). Странно… А когда нет никого, может и прикрикнуть. А запас всегда должен быть. На экстренный случай. Вот как сейчас. Странно… Вроде почти полная была? Но нам с тобой и этого хватит. После пробуждения всегда надо употребить того же напитка, коей ты влил в себя перед сном. И здесь важно не количество, а процесс. Да не трясись ты… сейчас хорошо будет.
Разливает в кружки. Антон тянет руки.
Ф ё д о р: Не спеши. Как выпьешь первую порцию – так и день пойдёт. Медленно, маленькими глоточками… вот. Вот. (выпивают). А-а… А теперь подождать, послушать. Вот… Чувствуешь, как всё становится на свои места? Колебания в теле исчезают… Взор фокусируется и мелочи, что терялись в туманной дымке на далёком заднем фоне, приближаются и перестают быть пугающими… Вот. Можно вдохнуть и кислород, что попадает в лёгкие, необычайно вкусен. Умиротворение. А теперь посидим и подумаем. И сделаем это молча. От чего нам с тобой сейчас так хорошо?
А н т о н: От чего?
Ф ё д о р: От того, что у нас ещё есть. И следующая порция будет не лекарством, а наслаждением.
Умилённо глядят на бутылку. Светлана, обёрнутая в длинное полотенце, выходит из душа. Садится за стол.
С в е т л а н а: Нет, я у него спрашиваю: «Кто тебе дороже – я или друзья?» А эта сволочь, нагло так, глядя мне прямо в глаза, заявляет: «Друзья!» И это за три месяца до свадьбы. Я могла это стерпеть?! Нет, конечно. Вот пусть теперь мучается, пусть локти себе кусает, но меня он больше не увидит. Никогда!
Берёт бутылку. Выливает всё себе в кружку и залпом выпивает. Фёдор и Антон, раскрыв рот, наблюдают. В глазах – ужас.
С в е т л а н а (закуривая): Уф! Тёплая какая… Фу! Лучше бы не пила… А вы чего такие напряжённые, мальчики?
Светлана, сделав затяжку, тушит сигарету. Кладёт её на блюдечко.
Фёдор вскакивает.
Ф ё д о р: А организм уже требует… он настроился. Где же Агния. До магазина – три минуты. Там – пять… обратно четыре. Обратно надо осторожнее. Если очередь небольшая… главное, чтобы женщины впереди не стояли. Три женщины – пол — часа из жизни. Пока всю мелочь — до копейки! — в кошельке не пересчитают, пока с продавцом не поругаются – ты водку не купишь. А организм требует!
А н т о н (радостно): Я вспомнил! Мы ведь картину рисуем!
Ф ё д о р: Пишем… Я пишу. И не картину – полотно века.
А н т о н: Точно. Я чего-то там толкаю. И шинель на мне солдатская!!!… Фу! Нет, представляешь, я правда испугался, что это революционный Петроград. Сон привиделся – всё так реально. Ветер, матросы, лошадиные морды…
Ф ё д о р: А всё и так реально. Но ведь организм же требует!
С в е т л а н а: А то, что мне в любви признавался – помнишь?
А н т о н: Правда?
С в е т л а н а: Значит, не помнишь… Все вы мужики – из одного стойла. Козлы.
Уходит
Ф ё д о р: У меня есть неприкосновенный запас. Но сегодня праздник. Сегодня нельзя маяться. Эх, надо отметить.
Достаёт из- за тахты коробку. Из неё флакон тройного одеколона.
Ф ё д о р: Сейчас такого нет. Одеколончик. Тройной. Это мне по наследству досталось, от прежнего хозяина. Распечатаем?
А н т о н: Я не буду…
Ф ё д о р (грустно): Я один тоже не буду… а может?..
А н т о н: Федь, и так голова болит…
Ф ё д о р: Нет, значит нет…
А н т о н: Что за праздник – то?
Ф ё д о р: Праздник?.. Великий праздник сегодня, Антон. Ты даже не представляешь, что должно произойти этой ночью. С завтрашнего дня – изменится всё. Понимаешь – ВСЁ!!! Эта ночь – решающая для тебя, для меня, для всей России… и это действительно так!.
А н т о н: Метеорит рухнет что ли? Наконец – то. А то надоело бояться.
Ф ё д о р: Нет, Антон. Наоборот. Рухнет стена неправильного рваного времени, которая началась… ровно век назад. И мы сейчас переживаем последний провал проклятого столетия… Фу… ну нельзя об этом на, не до конца похмелённую, голову.
А н т о н: Да… нельзя Федя…
На тахте шевеление.
К а т е р и н а: Отстань. Отстань, я сказала.
С л а в и к: Э! Ты чего дерёшься?
К а т е р и н а: Антон, скажи ему!
А н т о н: Этот… как тебя… Отстань от… этой, блин, как её…
Катерина встаёт.
К а т е р и н а: Конечно, вчера «Милая, хорошая, любимая…». А сегодня: «Эта, блин… как её!»
Светлана выходит. Она переоделась.
С в е т л а н а: И тебе тоже в любви признавался?
К а т е р и н а: И мне.
С л а в и к (из под одеяла): Он и мне во сне нежные слова говорил… Но я устоял.
С в е т л а н а: Да пошёл ты. Что ж ты, Антошенька, такой нежный –то? И ведь веришь тебе, козлу, когда говоришь.
А н т о н: Я не «козёл». Я немного забывчивый. У меня провалы в памяти иногда бывают.
К а т е р и н а: У всех у них провалы. Может Фёдор прав? И с завтрашнего дня все мужики начнут отвечать за слова, что говорили?
Ф ё д о р: Я ведь не об этом…
К а т е р и н а: А мы – об этом. Иначе что за век такой чудный начнётся? Всё то же самое.
С л а в и к (сидя):
Дождевеет. Холоднится.
Тучево гляделки быча,
Междунебье журавлится,
Клинообразно курлыча.
Заосеннила ненастно
Предознобная погодность;
Похмурела облакастно.
Скоро схрустится сугробость.
Станет градово. Стужёво.
Над селушкой дымовато.
По горушкости лыжовой
С ором вжикнутся робята.
А пока хлябно. Грязнище.
Хлюпковаты сердцестуки.
Я в трусняшках на тахтище,
Сочинюлькаю от скуки.
Эх, что за сон мне приснился чудный! Будто я работаю комбайнёром в колхозе, где каждый месяц дают хорошую зарплату. И дом у меня свой и огород. А я не просто ударник труда. Но ещё и поэт, что печатается в районной газете. И значит это, что не бутылки я собираю, а человек уважаемый. Местная знаменитость. Все девки дают! Ох, не сон – сказка. Ребята, а выпить нет?
Ф ё д о р: Агния пошла. И придёт в своё время. Сегодня нельзя торопить время. Сегодня всё должно быть спокойно, размеренно… О! Кажется дверь скрипнула.
С в е т л а н а: Это под Славиком тахта прогнулась. Не выдержала веса его крестьянок.
С л а в и к: Поэта каждый может обидеть. (Одевается). Вы вон, художника попробуйте. Он вам сразу объяснит, что в провале времени хамить – плохая примета. И кулаком в лоб.
Ф ё д о р: Вячеслав, ну что ты на самом деле. Кто же женщин и кулаком. Это неправильно.
К а т е р и н а: Он этого не знает. В его колхозе только кулаками и соблазняют. По моське и на сеновал. Поэзия, мать её под фуфайку.
Входит Агния. Фёдор бросается помогать.
Ф ё д о р : Огненная ты моя. Замёрзла? Давай пакетик поставим. Снимай пальтишко.
А г н и я: Да, метёт на улице. Чуть не споткнулась. Мальчики, я три литра взяла. Вы уж, по экономнее. Ладно? Очень холодно на улице.
Ф ё д о р (вкладывает из пакета на стол) Конечно, Агни. Мы не спеша. Нам торопится теперь некуда…
А г н и я: Я там хлебушка взяла. Уже нарезанного.
Ф ё д о р: Чёрненького?!
А г н и я: Конечно. Как ты любишь. И колбаски на бутербродики.
Фёдор разливает
Ф ё д о р: Вот и славненько. Вот и хорошо. Господа, дамы, товарищи и… дамы. Прошу к столу.
К а т е р и н а: А за что пьём сегодня? Фёдор, скажи.
Ф ё д о р: Я скажу… скажу… только давайте, ко второй скажу. А эту просто выпьем, потому что… потому что…
В с е: Организм требует!!!
Ф ё д о р: Да!
Выпивают.
С в е т л а н а: А мой только пиво хлещет. С друзьями в баре все вечера зависает. Они шарфами обмотаются и орут, глядя, как толпа идиотов по полю мяч пинают. Я однажды ванну приняла, нижнее бельё одела французское, надушилась, подхожу к кроватке вся такая воздушная, в прозрачном халатике, а он мне: « Дорогая, через двадцать минут «Барселона» играть будет. Успеем?». С расцарапанным лицом в свой бар побежал. И не пришёл до утра… скотина!
А г н и я: Ну что ж ты, Светочка! Мужчины – они ведь дети. Они без игрушек не могут. Такие безобидные одобрять надо. Ты ведь с сынишкой в машинки бы поиграла? Не рассердилась бы на него. И тут – одела бы шарфик, пошла с ним, покричала. У обоих тестостерон бы поднялся, зашкаливал в организме вашем молодом. И вся ночь – ваша! Делай с ним всё, что душа пожелает. И тело тоже. Это хорошо, что он футбол выбрал, а не «Барби».
С в е т л а н а: Да что бы я с ним в этот вонючий бар! Он меня любить должен, а не какую- то там «Барселону»! Я так и сказала: «Выбирай! Я или футбол!!!»
С л а в и к: И что он выбрал?
С в е т л а н а: А ты… ты вообще молчи! А то опять пощёчину получишь!
С л а в и к: Каждый гусар в своей жизни должен получить пощёчину. Иначе он и не гусар вовсе.
К а т е р и н а: Если так считать – ты уже целый эскадрон заменить можешь. В одиночку Наполеона разобьёшь.
Ф ё д о р: Ну, «Наполеона» у нас нету. А так бы и его раСпили. Но не баре. А вот водочка есть. И она уже разлита.
А н т о н: Ребята! Как же я вас всех люблю!
К а т е р и н а: Чего – то ты сегодня быстро, Антоша! Первые три дня слова было не вытянуть.
А н т о н: Я уже здесь три дня?
С в е т л а н а: Пять, Антон, пять. И уже всем признался в самых искренних чувствах. Кроме Фёдора.
А н т о н: А я Фёдора тоже люблю… как Художника, конечно… Как пять? Стойте, я ведь десятого уехать должен был… у меня и билет где-то есть..!
Ф ё д о р: Тринадцатое сегодня, Антон. Ушёл твой поезд. И уже даже вернулся.
А н т о н: Блин! Ну, всегда так! Я же в отпуске. Я маме обещал приехать…
С в е т л а н а: Ты говорил, Антон! Я сама твоей маме телеграмму отправляла. По адресу.
С л а в и к: А я текст писал. «Мамочка, задерживаюсь. Не пью. Очень люблю» Твоей маме понравится.
А н т о н: Мне же позвонить надо!!!
Ф ё д о р: Здесь нет связи, Антон. Ты забыл. Ни интернета, ни мобилы. Здесь провал. Не переживай. Сегодня картину допишем, ночь спокойно проводим и завтра поедешь. Всё хорошо будет.
А н т о н: Нет, ну почему со мной всегда так?! Новый Год – нормально. Шампанское, да пару рюмок. Остальные десять дней пьют, а у меня – никакого желания. Но только январь кончается – я в штопор. И не первый год уже.
Ф ё д о р: Вот! Вот оно! Здесь все такие, Антон. Вся страна проваливается на Новогодние праздники. Специально под этот провал сделали выходные. Но, как всегда, поспешили. Мы всё время спешим, поэтому никогда никуда не успеваем. Но есть люди, что чувствуют, когда у нас украли время! На генетическом уровне помнят. И сегодня это закончится! Потому, что исполняется ровно век с того дня, как время в России стало рваным. Выпьем за то, что мы дожили до этого дня. И за то, что будем наконец-то жить в нормальном, стабильном Времени!
Выпивают
К а т е р и н а: Федечка, мы все тебя любим. И картина у тебя выйдет потрясающая. Но неужели ты, правда, относишься к этому… по настоящему? Ты в это веришь?
Ф ё д о р: Конечно, Катюш. Не просто верю. Верую! Я этим всё последнее время жил. Ждал этого дня. И он скоро наступит.
А н т о н: Всё, ребята… Всё! Давайте так… не люблю неопределённостей. Вас – люблю, а их – нет! Что за день- то? О чём вы все знаете, а я – нет?
Ф ё д о р: И ты знаешь. Просто забыл. А день – такой, Антон. Ровно век назад Совет Народных Комиссаров украл у нас две недели жизни. Просто вычеркнул их одним указом. Мы перешли с Юлианского календаря, на Григорианский. Как с «почти со всеми культурными народами», или «одинакового почти» времени. Они запятые не уважали. И после 31 января 1918 года, наступило 14 февраля. 13 – не было… А оно – было! Все чувствовали – есть. А его – нет… понимаешь?
А н т о н (задумчиво): Понимаю…
Ф ё д о р: Что ты понимаешь?
А н т о н: Выпить надо. А то ничего не понимаю.
Ф ё д о р (разливая): Вот! Вот оно. Именно это поняли все! Вся страна. И потомкам своим передали. Надо выпить! Потому что организм живёт в 13 февраля, а числа такого и нету. И 12 –го – нету. И 10 – го. Ты – есть, поезд- есть. Мама – есть!!! А 10-го – нет… Можно это понять без алкоголя? Нельзя. На, выпей.
Пьют
С л а в и к: А у меня не так. Я как родился – так и не понял, где нахожусь, зачем? Хорошо компьютеры изобрели. Живу себе по UTC. Как политики от него отходят – их дело. Если бы ещё астрономы, заразы, смещение секунды раньше чем за полгода предсказывали – вообще красота бы была. Не жизнь, а сказка. А так – всё путают, звездочёты остроконечные. А «какое тысячелетие на дворе» по политическому и энергетическому календарю? Какое мне до этого дело? Пусть тот программист, что всё смоделировал, и исправляет свои косяки. Солнечный календарь по любому неточен. Звёздный – правильней. Когда нибудь все эти високосные да григорианские отменят и будут только по Звёздному жить. Вот каждому чип вставим и сразу – никакой путаницы
С в е т л а н а: И мне чип вставишь? Куда ты мне его вставить хочешь? Сюда? Или сюда? А может ниже… Да я сама тебе такой вставлю – полетишь не хуже Карлсона.
С л а в и к: Я… тебе… ничего я тебе не хочу вставлять.
А г н и я: Светочка — шутит он, шутит
С в е т л а н а: Не надо так шутить. Чип он вставит… Молнию на брюках застегни. Потеряешь чипик-то.
С л а в и к: Да ты..!!!
С в е т л а н а: Что?!! Ну, скажи, что? Не запрограммированная, да???
С л а в и к: Ничего.
Ф ё д о р: Успокойтесь, Чип и Дейл. (Разливает) Помощь уже спешит. Давайте.
Выпивают
Ф ё д о р: То-то и оно, Славик, что тот, кто «смоделировал», остался в прежнем времени. Церковь до сих пор живёт по Юлианскому. И высшие программисты кричат нам, крыльями машут, знаки подают… а мы на две недели впереди. Кто ж услышит-то? А, услышав , решиться назад повернуть… Мы же всегда «верным курсом идём»… буреломами да оврагами пытаемся кого-то не только догнать, но и перегнать… А как на ровную дорогу выйдем… Позади кто-то кричит, впереди кто-то едет… свой путь, колдобобистый…Устали, не до криков. Посидеть бы, да выпить…
А г н и я: Что-то ты, Федечка, совсем сегодня расчувствовался. Не надо ругать прошлое. У всех – не без изъянов. «Великая Римская Империя Германской нации» тоже строилась не один раз… И не всегда держалась долго. Не ругайся. Хорошо?
Ф ё д о р: Не буду, Агничка. Это я так, поворчал чутка.
А г н и я: А ни к чему. Выпей чайку, холодненького.
Фёдор пьёт
А н т о н: Ты что, Слав, программист что ли?
С л а в и к: Он самый. Я в провале постоянно. Поэтому понимаю о чём Фёдор говорит, но на мне это не скажется. Могу и как Карлсон!
С в е т л а н а: Что? Сейчас точно пропеллер вставлю. И подсветку под оба глаза.
С л а в и к:
Ночь. В пол- лица фонарь. Аптека.
Бодяги для примочек нет.
Зато есть спирт . Для человека
Он панацея от всех бед.
Взял два флакона – для разбега.
И повторится всё как встарь:
Ступеньки. Улица. А… птека!
Поребрик. Сломан нос. Фонарь.
С в е т л а н а: Боже, когда ты перестанешь молоть эту чушь?
С л а в и к: Уже перестал.
К а т е р и н а: Свет, подожди. Фёдор! Не могут две недели потерянного времени целый век тому назад повлиять на такую большую страну, как наша. Здесь что- то не так.
Ф ё д о р: Да это только начало было, Катюша. Самое начало..
И как так – «две недели – век назад» Секунда повлиять может, Катенька. Одна большая длинная секунда. А тут — 13 дней. По двадцать четыре часа – вон из жизни. Вот что такое секунда, Агния?
А г н и я: Секундочка? Это интервальчик времени, равный 9 192 631 770 периодам излучения, соответствующего переходу между двумя сверхтонкими уровнями основного (квантового) состояния атома цезия-133 в покое при 0 К, при отсутствии возмущения внешними полями, Феденька. Ты уж прости, что так мудрено. По другому точненько сложно сказать.
Ф ё д о р: Вот! А что такое — время?
А г н и я: Этого Феденька, никто не знает. У Эйнштейна спросили как-то. «То, что показывают мои часы» — ответил. Если ты определишь – ну, Нобелевку здесь и отметим. А пока, может, по бутербродику? Я сделаю.
Ф ё д о р: Вот. Видите. Секунда – это девять миллиардов колебаний. А что такое время – не знает никто. А целыми неделями играют, словно так можно! А так нельзя. Нельзя так. ведь в каждом этом колебании может быть голос Ангела. А мы… а мы… Эх!
А г н и я: Федечка. Скушай колбаски. Давайте по рюмочке. И я с вами глоточек сделаю.
Выпивают.
А н т о н: Агния…
А г н и я: Да, Антошенька.
А н т о н: Агния, а вы – кто? То есть, откуда вы так много знаете?
А г н и я: Ох, Антон. Ничего — то я не знаю. Вообще-то я – доктор наук. В институте преподавала… до прошлого года…
А н т о н: А теперь?
А г н и я: А теперь… не преподаю. Понимаешь, Антончик, всё у меня хорошо было. Всё замечательно. И работа, и карьера, и муж заботливый… А в прошлом году он взял и ушёл от меня… к моей ученице… хорошая девочка. Умная пробивная блондиночка… Куколка… Мы быстро квартиру разменяли и осталась я в однокомнатной с тысячелистником… и черепахой. Черепаха хорошая, только на палас какает иногда. Это ничего, но она зимой в спячку ложится. Заберётся под батарею и спит. Вот я пока, Федечке, здесь помогаю. Он о себе сам позаботиться не может.
Ф ё д о р: Ну, Агнюшка. Я могу…
А г н и я: Можешь. Можешь… только покушать забываешь. Вот черепаха проснётся – пойду домой. Потому что живому существу, даже если на нём панцирь непробиваемый , другое существо необходимо… иначе совсем тошно.
Отворачивается. Плечи чуть вздрагивают. Катерина и Светлана гладят по спине, обнимают. Агния поворачивается, улыбается скромно. Обнимает девушек.
А г н и я: Всё хорошо, девочки. Вы только с детишками не задерживайтесь. А то останетесь умными, дипломированными, почётными… дурами. И кому это надо?
С в е т л а н а: Да я бы хоть сейчас родила. Но ведь этот мой козёл всё время твердил: «Вот Лигу Чемпионов выиграем, тогда сразу…». Не знаете, не выиграли ещё?
С л а в и к: Я знаю!
С в е т л а н а: А тебя никто не спрашивает. Вот что ты всё время лезешь?
А г н и я: Да любит он тебя Светочка. Вот и кривляется. Глупый ещё, неопытный. Не знает, как внимание привлечь, да сказать.
С в е т л а н а: Он?!! Меня?!!! Да он к Катерине сегодня приставал!
А г н и я: Ну не пристал же. Говорю – глупый. Хочет перед тобой показаться, а как- не знает.
С в е т л а н а: То есть… а ты чего молчишь?
С л а в и к: Я? Я… а чего говорить- то?
С в е т л а н а: Любишь?
С л а в и к: Я?..
С в е т л а н а: Вот что ты переспрашиваешь? Что ты дурачка включаешь?
С л а в и к (сердито): Ничего я не включаю. Вообще, пошёл я домой. У меня, наверно, почтовый ящик от писем развалился. Да и дел накопилось.
Ф ё д о р: Ребята, девчата не ссорьтесь. Не надо сегодня ссориться. Всё хорошо будет. Не подгоняйте время, Славик. Сейчас полотно допишем, отметим. Ну, всё же славненько, Славик!
С л а в и к: А чего она? Зачем всё время про своего жениха говорит. Мне интересно это слушать что ли? Пойду я, Фёдор.
С в е т л а н а: Не уходи…
С л а в и к: Почему?!
С в е т л а н а: Да нет никакого жениха… был… Три года назад… Гриша… нет, Гоша… А, Гера! Точно, Гера! Только недолго был… Но это ничего не значит, понял?
С л а в и к: Понял.
С в е т л а н а: Чего ты понял? Вот что ты опять понял?!!
С л а в и к: Ты… очень красивая… Света.
Пауза
Ф ё д о р: Ребята, давайте выпьем. Антоша, ты чего смурной такой?
А н т о н: А?.. Не… не смурной. Мама волнуется.
Ф ё д о р: Ну, за матерей!
Выпивают
К а т е р и н а: Плохо спала сегодня. И снилось всё что-то… военное. Словно окружают меня враги, а я, обвешанная гранатами и пулемётными лентами, отстреливаюсь до последнего патрона. А они подкрадываются со всех сторон. Я направо стреляю, а они слева. Я- влево, а они сзади прыгают. Отбивалась до последнего… Уже на гранате колечко сорвала, чтобы взорвать себя вместе с врагами, но не сдаться… но не успела.
С в е т л а н а: Одолели всё-таки?
К а т е р и н а: Нет, проснулась… а тут твой… Ручонки на плечико мне кладёт… но не настойчиво. Робенько, так.
С в е т л а н а: Ещё бы, настоял… это и есть враги. Ты на эти хитрые рожи посмотри. От них только отстреливаться можно. А лучше – из пушки. В упор. Чтобы наверняка.
К а т е р и н а: Ну, почему обязательно отстреливаться? Антоша, можно тебя?
А н т о н: Катенька, конечно можно!
Подходит
К а т е р и н а: Знаешь, что я хотела сказать, Антоша. То есть не сказать – сделать.
А н т о н: Что, Катенька?
К а т е р и н а: А вот это
Даёт звонкую пощёчину.
А н т о н: А…
С л а в и к: Антоха! Поздравляю! С прибытием в наш эскадрон! Теперь мы всю Антанту разобьём!!!
С в е т л а н а: Ты сейчас договоришься. Прямиком в госпиталь.
С л а в и к (мечтательно): А там Сёстры Милосердия. И все из Института Благородных Девиц.
С в е т л а н а: Ах, ты…!
Светлана нападает, Славик защищается. Обнимает. Замерли.
А н т о н: За что?
К а т е р и н а: «За что?» А за это: «отстань от этой…блин… как её».
А н т о н: Я же не нарочно. Я – забывчивый.
К а т е р и н а: Не забывчивый ты, а дурак. Если человек любит всех, но не любит кого-то одного, то он просто трус.
А н т о н: Что значит трус? Я не трус!
К а т е р и н а: Значит, просто избегает конфликтов, вот и вся его любовь. Хочешь ещё пощёчину?
С л а в и к: Хочет, хочет…
С в е т л а н а: Заткнись, Слава. Ты у меня точно договоришься.
Славик: Молчу, молчу, молчу… Но очень мне звук понравился. По чужой щеке – как-то звонче кажется.
А н т о н: Не, не хочу.
К а т е р и н а: А жаль…
Антон подходит к Фёдору
А н т о н: Никогда не мог понять женщин.
Ф ё д о р: А их Антоша, никто понять не может. Так и живём.
А г н и я: А зачем женщин понимать? Любить нас надо. Терпеть. Слова говорить ласковые. И никакой психологии и философии. О женщинах пишут только те, кто в них совсем не разбирается. А кто понимает – молчит и любит. Понял?
А н т о н: Нет.
А г н и я: И правильно. Значит не совсем потерянный.
Ф ё д о р: Давай, Антоша, выпьем за женщин. Тяжко с ними, но куда без них? Славик, ты с нами?
С л а в и к: Меня не пускают.
Ф ё д о р: Учись хитрить и уговаривать. Пригодиться.
Славик шепчет Светлане на ухо
С в е т л а н а: Да иди ты куда хочешь.
Славик подбегает к столу.
Ф ё д о р: Ну, мужики, за женщин!
К а т е р и н а: Нет вы видели! За нас пьют, а нам не наливают!!
А г н и я: Катюш, у мужчин должны быть свои дела. Пускай поиграют. А мы о своём пошепчемся.
Садятся на тахту. О чём-то тихо говорят. Смеются.
А н т о н: Вот, за что она меня ударила?
С л а в и к: За дело.
Ф ё д о р: Не… за дело – прибила бы. Женщины злятся только на тех, кто им нравится. Так-то, Антоша. Делай выводы.
А н т о н: Почему женщины не рождаются такими мудрыми, как Агния?
Ф ё д о р: Агния? Агния – умница. (Тихо) Только, когда никто не видит , знаешь КАК она меня строит? У-у-у! На цыпочках ходишь…
С л а в и к: Не может быть!
Женщины смеются своему. Антон садиться за стол. Кладёт голову на руки.
Ф ё д о р: Может. Ещё как может. Только тихо! Т-с-с!
С л а в и к: А у меня Света…
Ф ё д о р: Прелесть, а не женщина!
С л а в и к: Я это и хотел сказать. Прелесть. Таких поискать – не найдёшь. Я в интернете со многими общаюсь… И клонов наделал – десятка два. Милые. Хорошие… зомби. А она – живая. Такая живая, что все компьютерные красавицы кажутся невзрачными и искусственными. Я же весь в цифрах. Привык всё просчитывать… а её – не просчитаешь. Это она на меня – только взглянет… Боюсь я её взгляда. Вот и дурачусь, как не знаю кто. Иванушка- дурачёк, по сравнению со мной, – мудрец восточный. Потому что я, под её взглядом , таю. И боюсь – превращусь в лужу, она так брезгливо обойдёт и исчезнет из моей жизни. Может я и правда – дурак?
Ф ё д о р: Нормально всё, Славик. Мы, когда влюбимся , все такие. Ты глубоко в голову не бери. Напридумываешь монстров, потом только с ними и останешься. А так – всё хорошо будет.
С л а в и к: Монстров то я постреляю. Создам программку – они сами вымрут.
Ф ё д о р: Вот и правильно.
Выпивают.
Ф ё д о р: Антош, чего – то ты совсем расклеился.
А н т о н: Не-не-не. Я не расклеился. Я вас всех так люблю, ребята. Так люблю. Но я сейчас немножко подремлю за столиком и снова , как огурчик буду… или помидорчик.
Ф ё д о р: Подремай, Антоша, подремай полчасика. Не будем торопить время. Оно и так всё загнано, порвано, порезано. Скоро картину писать начнём. То есть – закончим. Подремай, Антон…
Всё отворачиваются к стене. Выходит И. В. Сталин
С т а л и н: Иногда спрашивают, нельзя ли несколько замедлить темпы, придержать движение. Нет, нельзя, товарищи! Нельзя снижать темпы! Наоборот, по мере сил и возможностей их надо увеличивать. Этого требуют от нас наши обязательства перед рабочими и крестьянами СССР. Этого требуют от нас наши обязательства перед рабочим классом всего мира…
…Задержать темпы – это значит отстать. А отсталых бьют. Но мы не хотим оказаться битыми. Нет, не хотим! История старой России состояла, между прочим, в том, что ее непрерывно били за отсталость. Били монгольские ханы. Били турецкие беки. Били шведские феодалы. Били польско-литовские паны. Били англо-французские капиталисты. Били японские бароны. Били все – за отсталость. За отсталость военную, за отсталость культурную, за отсталость государственную, за отсталость промышленную, за отсталость сельскохозяйственную. Били потому, что это было доходно и сходило безнаказанно. Помните слова дореволюционного поэта: “Ты и убогая, ты и обильная, ты и могучая, ты и бессильная, матушка Русь” Эти слова старого поэта хорошо заучили эти господа. Они били и приговаривали: “ты обильная” – стало быть, можно на твой счет поживиться. Они били и приговаривали: “ты убогая, бессильная” – стало быть, можно бить и грабить тебя безнаказанно. Таков уже закон эксплуататоров – бить отсталых и слабых. Волчий закон капитализма. Ты отстал, ты слаб – значит ты не прав, стало быть, тебя можно бить и порабощать. Ты могуч – значит ты прав, стало быть, тебя надо остерегаться.
Вот почему нельзя нам больше отставать.
Мы отстали от передовых стран на 50–100 лет. Мы должны пробежать это расстояние в десять лет. Либо мы сделаем это, либо нас сомнут…
…Мы должны двигаться вперед так, чтобы рабочий класс всего мира, глядя на нас, мог сказать: вот он, мой передовой отряд, вот она, моя ударная бригада, вот она, моя рабочая власть, вот оно, мое отечество, – они делают свое дело, наше дело хорошо… Должны ли мы оправдать надежды мирового рабочего класса, должны ли мы выполнить наши обязательства перед ним? Да, должны, если мы не хотим опозориться вконец….
…Максимум в десять лет мы должны пробежать то расстояние, на которое мы отстали от передовых стран капитализма. Для этого есть у нас все “объективные” возможности. Не хватает только уменья использовать по-настоящему эти возможности. А это зависит от нас. Только от нас! Пора нам научиться использовать эти возможности. Пора покончить с гнилой установкой невмешательства в производство. Пора усвоить другую, новую, соответствующую нынешнему периоду установку: вмешиваться во все. Если ты директор завода – вмешивайся во все дела, вникай во все, не упускай ничего, учись и еще раз учись. Большевики должны овладеть техникой. Пора большевикам самим стать специалистами. Техника в период реконструкции решает все. И хозяйственник, не желающий изучать технику, не желающий овладеть техникой, – это анекдот, а не хозяйственник…
…Нам осталось немного: изучить технику, овладеть наукой. И когда мы сделаем это, у нас пойдут такие темпы, о которых сейчас мы не смеем и мечтать.
И мы это сделаем, если захотим этого по-настоящему!
Громкие продолжительные аплодисменты
Конец первого акта
Акт второй
Над тахтой висит большое полотно. Эскиз картины. Солдаты и матросы сдерживают маятник гигантских часов. С другой стороны маятника обведён призрак. Где-то не дорисовано. На тахте на чём-то твёрдом стоит Фёдор. В руках карандаши. В самых дурацких одеждах все сидят на тахте.
Антон спит за столом. Рядом диктор центрального телевидения начала 90-ых. Заставка программы «ВРЕМЯ»
Д и к т о р (официально):
Во исполнение постановления Совета Республики Верховного Совета Российской Федерации от 23 октября 1991 года № 1790-1 «Об упорядочении исчисления времени на территории РСФСР» Правительство Российской Федерации постановляет:
1. Время в течение суток считается от 0 до 24 часов, принимая за начало суток полночь.
2. Установить на территории Российской Федерации с 19 января 1992 года границы часовых поясов в соответствии с прилагаемым описанием (приложение № 1).
3. Ввести на территории Российской Федерации следующий порядок исчисления времени: поясное время плюс 1 час с дополнительным переводом ежегодно часовой стрелки в последнее воскресенье марта в 2 часа на 1 час вперед и в последнее воскресенье октября в 3 часа на 1 час назад.
Для перехода на этот порядок исчисления времени 19 января 1992 года в 2 часа часовая стрелка переводится на 1 час вперед.
Изменение порядка исчисления времени на территории Российской Федерации производится Правительством Российской Федерации». ***
Прокашливается. Наклоняется под стол, достаёт бутылку, разливает в две кружки.
Д и к т о р: В этом году Новогоднее обращение к тебе, Народ, читал Задорнов. Сатирик такой.. кхм… устал я. Первоапрельскую шутку с переходом времени читал… За полтора года до смерти Брежнева… потом сатирик… теперь это… похоже, шутки кончились. Да и моё «Время» подходит к концу. Теперь будет всё серьёзно, Народ! (толкает под локоть Антона). Давай выпьем, Народ?
Антон кивает. Они чокаются. Антон пьёт с закрытыми глазами.
Д и к т о р: Устал я. В деревню поеду
А н т о н (с закрытыми глазами): А там что, лучше что ли?
Д и к т о р: Там посмотрим. А ты… Ты держись, Народ!
Уходит
Д и к т о р: «Союз нерушимых республик свободных… Союз… нерушимых… эх, Народ, Народ…»
Все поднимаются с тахты
Ф ё д о р: А толкните Антошу, кто-нибудь… Агнюшка, ты шваберку потоньше возьми. С тонким череночком. Мне главное – локоток сейчас зафиксировать. Славик – помнишь положение?
С л а в и к: Конечно, Фёдор. Ты долго в этот раз будешь?
Ф ё д о р: Не-е. Но потерпи чутка. Мне твой изгиб поймать надобно.
С в е т л а н а (в плаще, под которым что-то прозрачное и призрачное). Ну, я готова. Кого ждём?
С л а в и к: О, Боже!!!!
Катерина подходит к столу.
К а т е р и н а (трясёт за плечо): Антон… Антоша… вставай, тебя ждём.
А н т о н: Катя… Катенька… как же я тебя люблю.
К а т е р и н а: Знаю, Антош, знаю. Ты всех любишь. Давай, одевайся. Фёдор ждёт.
А н т о н: Нет. Всех я уважаю. А тебя – люблю.
С в е т л а н а: Вот это что-то новенькое. Интересно!
Ф ё д о р: Ребята, давайте допишем. Потом поговорим. Время торопить нельзя, но хотелось бы до полуночи закончить. Я понимаю, что солнышко только 22 часа отмеряет, но привыкли так. По государственному закону – полночь, есть окончание суток и начало новых. Давайте ребята и … дамы. Сосредоточенней.
Антон берёт обруч. Держит его обеими руками. Голову поднял, профиль, изображая крик. Вячеслав лежит внизу, во фраке. Светлана наступает на него ногой. Она в плаще. Нога полностью обнажена. Вячеслав пытается прикрыть ножку плащом. Катерина придерживает обруч. Агния упирается в него шваброй.
С в е т л а н а: Слава, прекрати дёргать мой плащ. Фёдору нужно видеть изгиб ноги. Так реалистичней.
С л а в и к: Где реалистичней? Ты у него на полотне – в брюках!
С в е т л а н а: Ну и что? Так надо.
С л а в и к: Нет. Я так не могу. Фёдор, я лягу как – нибудь по –другому? Вид отсюда больно уж… беспокойный.
Светлана: Нахал… сразу видно – не творческий вы человек, Вячеслав. Сплошные файлы в глазах. А ещё – «поэт»… Фу…
Ф ё д о р: Славик, всё хорошо. Ты очень реалистичен. Извивайся, у тебя получается.
С л а в и к: Разве может быть буржуй таким тощим, как я? Их обычно пухленькими рисуют.
Ф ё д о р: Это раньше. Сейчас у каждого буржуя – свой фитнесинструктор, массажист, диетолог. Сейчас бомжи – пухленькие. «Боярышник» под «бич – пакеты» на фигуре отрицательно сказывается. И фрак тебе идёт. Извивайся только посильней.
С в е т л а н а: Понял?
С л а в и к: Ну скажи ты ей, чтоб ногу прикрыла! Невозможно же!!!
Ф ё д о р: Зачем? Очень симпатичная ножка.
А г н и я: Феденька… может мне черенок потолще взять?
Ф ё д о р: Не, Агни, не надо. Локоток подними только.
А г н и я (грозно): Ты уверен?!
Ф ё д о р: Да… да, не отвлекайся. Светлана. Прикройся немного. Коленку я уже срисовал в прошлый раз.
С в е т л а н а: Хорошо. Мне не трудно.
А н т о н: Федь. Мне долго рот открытым держать? Скулы сводит.
Ф ё д о р: Сейчас ребята. Сейчас зафиксирую всё.
Слезает с тахты. Обходит. Что-то поправляет.
Ф ё д о р: Где-то так.
С л а в и к: Света. Не дави так сильно.
С в е т л а н а: Ты хочешь сказать, что я тяжёлая???
С л а в и к: Нет. Конечно же, нет.
С в е т л а н а: Может тебе неприятно?!
С л а в и к: Приятно. Очень… Просто… чуть подними ножку.
С в е т л а н а: Вас мужиков не поймёшь. То прикрой. То подними
Ф ё д о р (прыгает на тахту). Так ребята. Антон. Подними немного. Поверни… Света – чуть вперёд. Агни – локоточек. Катя… Всё. Замерли…
Рисует.
Лёгкой походкой выходит Д. А. Медведев
М е д в е д е в: Кстати, о часовых поясах. Мы традиционно привыкли гордиться их количеством, потому что это казалось нам яркой иллюстрацией величия нашей Родины. Это действительно так. Но задумывались ли мы когда-нибудь по-серьезному о том, насколько столь дробное деление позволяет эффективно управлять нашей страной, не приводит ли к использованию слишком дорогих технологий? Примеры других стран (Соединенных Штатов Америки и Китая) показывают, что можно обходиться и меньшей разницей во времени. Это большие страны. Нужно рассмотреть возможность сокращения количества часовых поясов. Конечно, надо просчитать все последствия такого решения. Это касается, кстати, и целесообразности перехода на летнее и зимнее время. Здесь тоже нужно сравнить все выгоды от экономии, очевидные неудобства, но сделать это надо. Я надеюсь, что специалисты дадут нам объективный, подчеркиваю, объективный ответ на эти вопросы. ****
Уходит.
Фёдор рисует. Подводит локоток, ножку, рот Антона.
Ф ё д о р: Всё ребята. Молодцы. Отдыхайте.
Антон опускает обруч.
А н т о н: Фу… Мышцы немного подрагивают.
Катерина берёт у него обруч. Музыка. Катерина и Светлана танцуют с обручем. Проказничают. Передают друг другу. Ловят в него Агнию. Агния стеснительно отнекивается, после чего выдаёт нечто зажигательное.
Девушки обнимаются. Уставшие и довольные.
Ф ё д о р: Потом краски наложу. Метель сделаю. Тёмненького прибавлю. Всё грамотно будет. Молодцы ребята и дамы. Надо отметить.
А г н и я: Точно? Феденька, дальше сам справишься?
Ф ё д о р: Ну твоя-то помощь мне обязательно нужна будет. Куда же я без тебя.
А г н и я: Вот и хорошо. Давайте по рюмочке. Я разолью сейчас.
А н т о н: Слушай, Федь… Вот смотрю, никак понять не могу… а это у тебя что такое. С другой стороны? Привидение какое-то…
Ф ё д о р: Знаешь, это такая композиция… Я, когда картину начинал , помнил зачем оно. А сейчас… Ну, скорее всего – это призрак, который ходит по Европе. Тот самый. Только не коммунизма, а рваного времени. Картина так и будет называться – «Призрак времени». Да. Это я сейчас понял. Давай к столу.
Подходят к столу
Ф ё д о р: Ребята…. Дамы, господа, товарищи и… дамы! Я поднимаю этот бокал, за то, что теперь всё будет по другому. Мы выбрались из провала времени, которое придумали Временные люди. Начиная с Временного правительства.
А н т о н: Почему со Временного?
Ф ё д о р: Ну они же первые часы украли… придумщики. Вот и выпали из настоящего времени. Нельзя так.
А г н и я: Что ты, Феденька. При чём тут Временные? Они же не сами. С германцев слизали, которые уголёк экономили в первую мировую. А те, в свою очередь, с британцев. Островитяне же идею у Бенжамена Франклина умыкнули. Тот хотел свет в магазинах экономить, но тогдашние энергетики, что свечки производили, сказали: «Нет, Бенжамен. Ты мужик умный. То что «Время – деньги» — правильно сказал. Вот и президенствуй, а в наш бизнес не лезь. Хуже будет». У него папа сам свечки да мыло делал. Свечные энергетики помощней угольных были. А нынешним с ними и не сравниться.
Ф ё д о р: Это точно. Всегда огненноголовые виноваты. Зачем вечно экономить, чтобы потом платить в три раза больше?
А г н и я: Не всегда энергетики. Мы же в тридцатые годы тоже времечко перевели, да так и забыли. Давно живём по декретному. Теперь и от декретного прыгаем. На час от поясного отличается.
С л а в и к: Потому – то нам всё и ниже пояса.
С в е т л а н а: Вы, Вячеслав, неправильно говорите. Некультурно. И обобщаете совершенно напрасно.
С л а в и к: Свет, я же не это имел в виду.
С в е т л а н а: И так говорить не надо. Привыкайте, Вячеслав, изъясняться прямо, без скрытых подтекстов.
С л а в и к: Да нет никаких скрытых…
С в е т л а н а: А если вы меня сразу не поняли, то для продвинутых программистов специально поясняю : будешь выпендриваться — получишь по щеке… сапогом. Это ясно?
С л а в и к: О, мои файловые боги! Спасибо за то, что наградили меня серебряной выдержкой и платиновым терпением. Всё это мне очень пригодиться в ближайшей жизни.
С в е т л а н а: Попроси у них, чтобы твоя жизнь была долгой. А то всякое может произойти.
С л а в и к: Фёдор, я разолью? Что-то выпить захотелось.
Ф ё д о р: Да, без проблем.
С в е т л а н а: Сначала дамам предложи. Словно из норы выбрался. Дикий совсем.
С л а в и к: Дамы и господа. Я разливаю…. У-у-у
С в е т л а н а: Как-то ты не радостно это делаешь.
С л а в и к: У! У! У!!!
С в е т л а н а: Совсем неискренне. Ничего. Будем тренироваться.
Ф ё д о р: А я вот что подумал… Агнюш, точно никто не знает, что такое время?
А г н и я: Точно, Феденька, точно. Термином то все пользуются, куда же без этого.
Ф ё д о р: То есть мы не можем сказать, что такое время?
А г н и я: Почему же не сказать. Сказать всё можно. Но точного определения дать не можем.
Ф ё д о р: Вот! Сказать – нельзя. Но показать-то — можно! Как ты это самое время чувствуешь…
А н т о н: Не понял, Фёдор. Мы все по разному чувствуем время. У одного мчится, у другого ползёт медленней улитки. У всех время неодинаковое. Даже я это понимаю.
Ф ё д о р: А и не надо, чтоб одинаковым было. Вот как мы чувствуем время? Я – так.
Музыка. Фёдор танцует своё время. Агния присоединяется, показывая своё. Выходит Светлана – время быстрое, дёрганное. Катерина – нудное, ватное, медленное. Славик показывает своё, кружась около Светланы. Антон выходит, дёргаясь около Катерины. Этот хаос медленно соединяется по парам. И пары начинают двигаться гармонично… Тиканье часов. Все делают единые движения телом и головой…
Возвращаются к столу
Ф ё д о р: Вот видите. Время внутри нас. Мы внутри времени. Это надо просто почувствовать. А когда поймём это… всё. Всё поменяется. Всё станет по-другому. Замечательным. Прекрасным!
А г н и я: Вот только выпивать бы поменьше.
Фёдор ставит стакан на стол.
Ф ё д о р: Почему – «меньше»? Зачем – «меньше»? Я совсем брошу. Вот прямо сейчас. Всё! Я больше не пью.
А н т о н: Фёдор, ты молодец. За это надо выпить.
Всё пьют, кроме Агнии и Фёдора
А г н и я: И я с тобой – не буду. А то больно тяжко. Я же и не пила никогда… до прошлого года.
Ф ё д о р: Всё, Агнюш. Всё. Теперь другое время наступает. Правильное.
К а т е р и н а: Я вот слушаю, слушаю тебя, Фёдор, и не понимаю. А чего ты лично ждёшь? Вот выберется страна из, как ты говоришь, «провала». Станет часовая стрелка реальный полдень показывать. Вставать будем по солнышку. Ложиться по луне. И что тогда произойдёт лично в твоей жизни? Что измениться?!
Ф ё д о р: Ну как же. Вся страна будет жить по-человечески. Самовыражаться. Любить. Люди себя полюбят. И друг другу в этом признаются. Ведь хорошо же будет!!!
К а т е р и н а: А разве для всего этого нужно что-то… глобальное? Обязательно выбираться всей страной или планетой? Неужели нельзя просто самому сказать то, что хочешь. И сделать это? Здесь и сейчас. Что тебе мешает?
Ф ё д о р (задумчиво): Я … не знаю. Не задумывался. Понимал одно: вот выберемся из провала и всё измениться… не знаю…
С в е т л а н а: Зато я знаю. Правильно, Катюша. Всё верно. Вячеслав, подойди, пожалуйста. Я хочу кое-что тебе сказать.
Славик подходит.
С в е т л а н а: Запомни, я ненавижу беспорядок. И если хоть раз я найду твои грязные носки под диваном…. я тебя порву. Их просто выброшу, а тебя – на клочки. Понял?
С л а в и к: Понял.
С в е т л а н а: Я не умею готовить. Так что ничего вкусненького от меня не жди. Понял?
С л а в и к: Понял
С в е т л а н а: И чтобы никаких «чатов». Если я хоть раз увижу, как ты заигрываешь с какой-нибудь компьютерной дивой. Ты у меня вместе со своим ящиком… и грязными носками… Понял?!!
С л а в и к: Понял.
С в е т л а н а: Вот что ты понял? Что ты на меня глазками лупаешь и твердишь «понял, понял». Что ты понял???
С л а в и к: Мы будем жить вместе, Света. Мы будем вместе. От заката и до рассвета, Света.
С в е т л а н а: Я ненавижу твои рифмовки. Я их не понимаю… а то, что я не понимаю, меня раздражает. А когда я раздраженна. То могу сделать так, что никому хорошо не будет. Ты понял?
С л а в и к: Понял.
С в е т л а н а: Опять? Сейчас дам пощёчину.
С л а в и к:
Этот вечер – для двоих.
Город спит. Не многолюдно.
Снова в омут глаз твоих
Я ныряю безрассудно
Звёзды шепчут: «Не играй.
Пропадёшь». Да, знаю, знаю…
Эти очи – мира край.
Я давно иду по краю.
Светлана гладит Славика по щеке.
С в е т л а н а: Что ж ты такой худенький- то? Кушать надо больше. Эх… и за что ты меня полюбил? Ведь я такая… крикливая…
С л а в и к: Ты звонкая.
С в е т л а н а: Я бешеная, взрывная, вспыльчивая…
С л а в и к: Ты – звёздная.
С в е т л а н а: Я… я… я могу нагрубить просто так… сама не знаю почему…
С л а в и к: Непредсказуемая…
С в е т л а н а: Я… да ну тебя! Я расплачусь сейчас. Пойдём.
Берут друг друга за руки. Садятся на тахту.
Катерина отходит от стола. Антон следом.
А н т о н: Катя… Катя!
К а т е р и н а: Что?
А н т о н: Катя, я завтра к маме поеду. Знаешь, какая у меня мама замечательная. Не, ты не думай. Она из меня игрушку не делала. Строго держала. И свекровью будет замечательной. Правда, правда. Она умеет находить общий язык с людьми. Мама у меня…
К а т е р и н а: Хорошая у тебя мама. И сына вырастила… хорошего.
А н т о н: Вот я и говорю. Только ругает меня всё время, когда приезжаю. Говорит, что внуков не дождётся. А пироги какие она печёт… пышные, вкусные.
К а т е р и н а: Я не понимаю, Антон. При чём здесь внуки и пироги? Никакой логики.
А н т о н: Есть, Катюша, есть. Я приеду, мама расстроиться, что опять один. Ругать меня будет. А если я с невестой приеду – она обрадуется.
К а т е р и н а: Наверно.
А н т о н: Вот я и говорю…
К а т е р и н а: Что? Я тебя не понимаю.
А н т о н: Ну, Катя… Мама там… Катя, поехали со мной к маме?
К а т е р и н а: Я? Нет, что ты. У меня дел накопилось – свободного времени совсем нет. Приду домой, надо всё постирать, пропылесосить, еды наготовить. Соседка просит с её сыном посидеть иногда. Магазины, глажка, уборка, работа… Антон, мне телевизор посмотреть некогда. Дел невпроворот. Мы же одинокие не потому, что никому не нужны. Мы одни, потому что у нас времени нет на разные глупости. Я за день так выматываюсь – еле живая спать ложусь. А надо ещё почитать… нет, Антон, некогда мне. Пару дней невесту изображать – противно. Да и маму обманывать – нехорошо.
А н т о н: Почему пару дней? Катя, когда ты мне пощёчину дала, у меня словно в голове прояснилось. Чего я так живу? И для чего? Я ведь боюсь в любви признаться. С детства боюсь. Нравилась девочка в школе…. Знаешь, она такая уже была… как взрослая. Везде выпирало. А у меня прыщи по обеим щекам. Страшно было. Так и не сказал. Вот и люблю всех… доказываю себе, что могу я это слово произнести. Не комплексую, как в школе. А по честному… Ты права. Любить одного надо. Одну. Тебя… Ну и маму.
К а т е р и н а: Ты что это… ты мне предложение делаешь?
А н т о н: Я… понимаешь… Катя… Катерина… Будь моей женой!
К а т е р и н а: Антон… Это так неожиданно… я не знаю даже… это так сразу не решается… а повтори ещё раз.
А н т о н: Катерина! Выходи за меня замуж!!!
В с е : О! Вот это да!
К а т е р и н а: Я пока не знаю. Это надо обдумать. С мамой твоей познакомиться.
А н т о н: Поедем Катя?
К а т е р и н а: Когда?
А н т о н: Ну, завтра же. Я же говорил.
К а т е р и н а: Завтра? Так неожиданно. Ну, ладно. Поедем.
А н т о н: А дела?
К а т е р и н а: Дела? Какие дела? Нет у меня никаких дел.
А н т о н: Но ведь ты говорила….
К а т е р и н а: Что я говорила?!
А н т о н: Ничего. Я… правда, люблю тебя, Катя.
К а т е р и н а: Докажи
Целуются. Уходят.
Фёдор рассматривает эскиз. Агния подходит.
Ф ё д о р: Вот допишу картину – персоналку сделаю. Один лет восемь уже не выставлялся. Ребят приглашу…
А г н и я: Выпьете…
Ф ё д о р: Не-не. Что ты, Агни. Я же сказал – завязал. Это будет первая выставка с чаем и пирогами.
А г н и я: Друзья принесут.
Ф ё д о р: Ну и пусть они выпьют. Не надо давить на человека. Сам всё осознать должен.
И ты мне поможешь.
А г н и я: Конечно, Феденька. Помогу. А знаешь, что я решила? .В школу пойду, деток учить. С ними сложнее. Но я научусь. Я ведь ещё не такая старенькая.
Ф ё д о р: Что ты, Агночка. Какая же ты старушка? В сорок пять женщина только расцветает. Глупости всякие из головы выкидывает и может себе позволить быть сама собой. Ты у меня очень сексуальна.
Обнимает. Получает по рукам.
А г н и я: Ты чего это? Девчонки же смотрят.
Ф ё д о р: Ну и что? Давай-ка, перебирайся ко мне. И черепаху перевози.
А г н и я: А может лучше ко мне, Феденька?
Ф ё д о р: Не… я не могу…
А г н и я (строго): Федя…
Ф ё д о р: Я привык здесь. Неуютно мне как-то. У тебя там ванна белая. Телевизор. Плитка в коридоре. Соседи по лестнице ходят… Неудобно.
А г н и я (грозно): Фёдор!!!
Ф ё д о р (вздыхая): Ну… ты права. Конечно. Давай к тебе.
А г н и я: Вот. А здесь работать будешь. Ты же у меня умница…
Обнимаются. Музыка. Пары ходят, что-то говоря друг другу. Бой курантов.
Ф ё д о р: Тихо! Вы слышите? Что это?!!
С л а в и к: Часы где-то бьют. Это полночь.
Ф ё д о р: Всё! Господи. Как же хорошо. Мы дожили до этого дня. Теперь всё будет по-другому. Всё изменится… уже меняется. Вы чувствуете?
К а т е р и н а: Да! Да, Федя, ты прав. Действительно – всё по-другому. Я чувствую как время внутри меня становиться цельным. Наполненным. Мне хочется, чтобы оно было вечным и постоянным. И никогда не менялось. Оставалось именно таким. Как же ты прав, Фёдор.
С в е т л а н а: Как же здорово! Я даже ругаться не хочу. Мне кажется, что весь мир меня любит. И я его люблю. Это прекрасное время!!!
Ф ё д о р: Так и есть. Идите сюда. Дайте мне обнять вас всех, родные мои!
Все становятся в круг. Обнимаются. С противным скрипом открывается крышка сундука. Из него выковыривается Пелагей в кальсонах. Дрожащей походкой приближается к остальным. Всё, плотно прижавшись друг к другу, единым маятником, отступают. Пелагей поворачивает к столу. Все, маятником, за ним. Пелагей проверяет потайное место. Ничего нет. Огорчённо садиться за стол.
П е л а г е й: Встану – все спят. Что такое?.. Посплю, проснусь – опять все спят… Ничего не понимаю… (видит на столе оставленный Фёдором стакан). Во, во… водочка… (Наклонившись, дрожа, выпивает). Водонька… Ой. Ой, как хорошо… О, ещё…
Выпивает. Зажигалка и оставленный Светланой окурок.
Закуривает.
П е л а г е й: Ой, ой хорошо… и бутербродик… Ух! Как жить то, бодренько. Славненько. Много ли надо человеку? Да совсем не много. Особенно в трудный момент! О, ещё глоточек остался. (выпивает) . Не, обо мне помнят. Заботятся… и ведь люди все… такие! Художник. Учёный ..ная… Программ…ик! … ист. А помнят о простом человеке.
Ф ё д о р (Бьёт ладонью по лбу): Пелагей… Призрак!!! Точно, ты же должен был маятник с другой стороны придерживать! Как же я забыл –то!!!
Пелагей вздрагивает
П е л а г е й: Кто здесь? О, ребята…
Идёт к ним. Все маятником, отступают.
П е л а г е й: А я вас и не заметил. Ребята… Мужики…, какое сегодня число? Мне же на работу надо было … когда – то. Меня же ждут. Я же нужный. Я же время чиню… в мастерской…, когда не пью. Человек сломает часы, придёт, а меня – нет. Он огорчится. Да. День сегодня какой? Пора уже что-то делать, или… не пора? А?..
Громко, с надрывом тикает секундная стрелка
Занавес
* Декрет от 26 января 1918 года — «Декрет о введении в Российской республике западноевропейского календаря» — нормативно-правовой акт
** Сталин И.В. О задачах хозяйственников: Речь на Первой Всесоюзной конференции работников социалистической промышленности 4 февраля 1931 г.
*** Постановление Совета Республики Верховного Совета РСФСР от 23 октября 1991 г. «Об упорядочении исчисления времени на территории РСФСР».
**** «Послание Федеральному Собранию Российской Федерации» (12 ноября 2009 года, 13:45 Москва, Большой Кремлёвский дворец).