«Мы уже заложили основы того самого Дома мечты. Но мне хочется, чтобы он стал реальным, а не виртуальным. Чтобы появилось реальное здание с небольшим концертным залом. Чтобы не ломать голову, где взять арендную плату за концертный зал».
Весна для Центра мужского хорового пения Алексея Умнова – время урожайное. В мае сразу два коллектива центра получили на международных конкурсах подтверждение своего высочайшего уровня.
Концертный хор мальчиков получил золотой диплом в своей возрастной категории на международном конкурсе Riga sings (Рига, Латвия), там же дирижер и руководитель хора Алексей Умнов удостоен специального приза жюри за выдающуюся работу с юными певцами. И только что мужской хор привез диплом за второе место конкурса 38-го международного хорового фестиваля православной духовной музыки «Хайнувка 2019» (Белосток, Польша).
Алексей Юрьевич дал интервью «Лицею». Мы два часа разговаривали о новых победах, и не только о них.
– Существует мнение, что олимпийский чемпион сразу после победы должен повесить медаль в шкаф, надеть старые кроссовки — и на стадион. Тренироваться заново, будто этой победы и не было…
– Для меня победа, призовое место на конкурсе – огромная ответственность. Мужчины -хористы порой говорят: «Ты нам радоваться не даешь в полной мере!», а я даже мальчишкам сказал, как только мы сели в автобус после их невероятной победы: «Знайте, какой груз лег сейчас на ваши плечи. Звания, награды обязывают держать марку, расслабляться нельзя. Лучшими надо быть все время, а для этого нужно много работать».
Я очень хотел, чтобы ребята приняли участие в рижском конкурсе. Это ведь не просто соревнование хоров, лауреатство в нем – билет на хоровую Олимпиаду. Это как переход на несколько уровней вверх. И совершенно не ожидал, что они сразу получат такое признание, что мою работу жюри так высоко оценит. Как мальчики радовались, прыгали, глаза горят!
А ведь конкурсы – дело субъективное. В жюри сидят профессионалы, но они люди. На одном конкурсе ты можешь забрать все призы и дипломы, а на другом, хоть бы и следующем, ничего. Надо эту пощечину тоже уметь принимать.
Кстати, для конкурса в Польше наше второе место – это высший пилотаж. Потому что мы всё сделали идеально. Я очень доволен хористами мужского хора, они выложились максимально. Конкуренция была высочайшая — 27 коллективов из 11 стран мира.
– А что для руководителя хора является своеобразным Оскаром? Высшей планкой признания?
– Сложно сказать… В хоровой среде нет таких конкурсов, как, например, конкурс Чайковского, после которого, если ты победил, сразу мир к ногам, контракты с лучшими оркестрами мира. Хор – искусство демократическое, оно дает возможность буквально любому человеку выступать на любой сцене мира. Да-да! Сейчас столько конкурсов разнообразных, только взносы плати и выступай. Но когда я выбираю конкурс для хористов, обязательно просчитываю не место, а перспективу. Что нам даст это участие? К чему приведет? Вот сейчас для мальчиков такой планкой является хоровая Олимпиада в 2020-м в Бельгии. Это очень высокая, но снова краткосрочная цель, а после нее опять «домашний стадион и рваные кроссовки».
– Для вас лично что является планкой? Может быть, мечта? Что-то, после чего можно себе самому сказать: «А ты молодец, Алексей Умнов!»
– Моя личная планка…. Это для меня создание Дома хорового пения, собственной авторской студии. Пока невозможно представить себе создание настоящего профессионального лицензированного учебного заведения, слишком это бюрократически сложно, но авторскую студию Умнова можно создать. Где мы учили бы ребят с четырех лет, вели их в вокале, повышая мастерство, до мужского хора.
– Но разве не так сейчас? У вас хористы занимаются ступенями: «желтые» — цыплята, малыши, «зеленые», чуть старше, — резерв концертного состава, «красные» — концертный состав мальчиков, юношеский ансамбль, мужской хор…
– Всё так. Мы уже заложили основы того самого Дома мечты. Но мне хочется, чтобы он стал реальным, а не виртуальным. Чтобы появилось реальное здание с небольшим концертным залом. Чтобы не ломать голову, где взять арендную плату за концертный зал. Больше скажу – уже есть проект. Безвозмездно его создал архитектор Вячеслав Бугашев. Только вот места нет для него пока в городе. Просим кусок земли в расширенном центре или заброшенное здание, но… пока не получилось договориться.
– Алексей Юрьевич, не опускаются руки? Что вас поддерживает в такие минуты?
– Опускать руки некогда. А поддерживают битком набитые залы на наших концертах, восторженный прием публики, колоссальная поддержка моей семьи, доверие родителей маленьких хористов, преданность мужского хора.
– Кстати, о ваших взрослых хористах. Однажды я застала часть прогона концерта и скажу, что вы требовательный руководитель, строгий. Как состоявшиеся взрослые мужчины соглашаются с вашим лидерством?
– Я сразу говорю, что если вы пришли заниматься, то это надо делать на пределе своих возможностей. А если пообщаться и пива попить, то это не ко мне. Главный мой жизненный принцип – быть честным. Резкость отсюда же. Может быть, от того, что они чувствуют, что я в лицо скажу то, что думаю, и всегда горой встану за них, поэтому остаются? Некоторые ведь со мной уже 12 лет! Костяк – еще те ребята, с которыми мы пели в хоре легендарного Терацуянца.
Конечно, мне хочется надеяться, что я из тех людей, кто притягивает. Я понравиться не пытаюсь, эмоциональный очень, но если понимаю, что был неправ, – извинюсь. Стараюсь уважать окружающих, быть тактичным. И, кроме того, мои хористы изнутри знают, какую работищу приходится проводить, чтобы наш хор занимал призовые места на международных конкурсах, чтобы так ценила публика.
У меня самого были строгие учителя, и я им очень благодарен.
– Кстати, про учителей. Вы для мальчишеского хора – явный авторитет, опорный человек для становления. А кто для вас был таким человеком?
– Это, безусловно, Ольга Викторовна Сорокоумова. В 1992 году в самый жуткий период она в Рязани создала хоровую капеллу мальчиков! Я просто уверен, что она спасла огромное количество парней от тюрьмы. Вы не представляете, что это было: «цыганский» район, наркотики, бандиты, группировки, люди боялись на улицу выходить… И вдруг среди всего этого мрака такой свет!
Представить сложно, но в 1997 году она умудрилась вывезти мальчишек из Рязани на гастроли в Германию! Мальчишеский хор из Рязани на концерты в Германию! Родители в буквальном смысле молились на нее. Это прежде всего нравственное воспитание невероятное. Она была религиозным человеком, но не фанатиком. Модель воспитания Ольги Викторовны – православные традиции, принципы, каким мужчина должен быть. И школа пения высочайшая!
К сожалению, ее уже 10 лет нет с нами. Воспитанники ее помнят. Мы собираемся, песни поем, вспоминаем ее. Вот сейчас книгу пишем о ней.
Она как раз строгим, принципиальным человеком была, даже в манере дирижирования. Всегда нам говорила: «Хорошая мать – строгая мать». Вложила в нас уважение к себе и к окружающим, где не «я самый важный, а весь мир вокруг меня», есть еще люди и они личности. Научила навсегда: вы – мужчины! Никакой подлости не можете допустить.
Мое поведение с нашим детским хором – это неосознанное копирование ее манеры. Я надеюсь, и эти мальчишки мои всё это в себе пронесут в жизнь, как и мы.
– Алексей Юрьевич, а к вашему сыну вы строги? Он ведь тоже хорист?
– Да, он хорист, и требования к нему те же, что и ко всем. И еще он каратист и виолончелист в свои шесть лет. Мои друзья говорят: ты сам мечтал виолончелистом быть, в сыне реализуешься? Нет, он сам захотел. Я ведь хочу только одного: чтобы наш сын стал хорошим человеком. Родительская задача – направлять, воспитывать, вкладывать.
Он у нас не «садиковский», до школы воспитывается дома. И я очень благодарен Марине, что она смогла быть с Георгием и столько в него вложила.
– Кстати, Марина Николаевна, ваша супруга, тоже дирижер. Сейчас она руководит хором Президентского кадетского училища. Как уживаются в одной семье два профессионала, два руководителя в одной сфере?
– Мы о работе дома много не говорим, есть другие темы. Хотя это очень здорово, что твоя половинка живет теми же интересами. В профессиональном смысле у нас только поддержка, помощь, радость за успехи друг друга. Все гармонично. И потом Марина Николаевна знает, что я «нимб не отращиваю», для семьи сделаю всё. Порой приходится и водителем поработать.
– Эта необходимость дополнительного труда, помимо любимого дела, расстраивает?
– Непростой вопрос. Отсутствие финансовой поддержки властей, меценатов порой наводит на грустные мысли. Мы не просим, не ждем золотых гор, чуть-чуть помогите, все сами сделаем. Я за семь месяцев ремонта, а, по сути, восстановления зала Дома горного начальника, где сейчас пока еще располагается наш Центр, понял, какая мы сила. В мужском хоре поют программисты, врачи, пожарные, актеры, музыканты, мебельщики, бизнесмены, студенты, строители, преподаватели… Главное преимущество любительского хора – разнообразные умения участников.
– Случай с приглашением оркестра «Виртуозы Москвы» Спивакова испанским королем, скорее уникальный. Вряд ли кто то пригласит целый хор, но здесь как раз дело в профессионале, который подобный хор может создать где бы то ни было…
— Предложений не поступало, но, наверное, я бы рассмотрел, честно скажу. Мне очень нравится ездить в Прибалтику. Там жизнь бурлит песенная. А ведь в России всегда хоровые традиции были очень сильны, особенно мужские. Русский мужской хор должен быть в авангарде.
Однажды, после нашего концерта, ко мне подошла Эмилия Курилина. Она руководила мужским хором ОТЗ. Пригласила меня в гости, рассказывала о своем детище, ставила записи. Я потрясен был уровнем этого хора. И кто помнит его? Мне бы не хотелось, чтобы мое дело было забыто.
Понимаете, мы живем в небольшом городе. Петрозаводск – единственный город не миллионник, который имеет консерваторию, два музыкальных колледжа. Это дает ощущение непрекращающегося потока, а ведь на самом деле это иллюзия: люди не масса, бывают уникумы, которых не повторить, не заместить никем. Кроме того, трудно делать ставку на перетекание ребят из ступени в ступень, на то, что они станут частью мужского хора, потому что есть естественный отток в столицы.
– Кроме переездов есть ведь еще и мутация голоса, так называемая ломка. Бытует мнение, что это крест на вокальной карьере мальчика. Не страшно?
– Я сам проходил через мутацию и понимаю, как сделать, чтобы юноша в мутации, в ломке, в таком тонком подростковом возрасте чувствовал свою нужность коллективу. Как не нанести психологическую травму человеку. Когда я был совсем еще молодым педагогом, на меня «свалили» целую команду «мутантов», я тогда из них создал ансамбль, никого не прогнал, занимался индивидуально с теми, у кого остались одна-две ноты в диапазоне. Надо было сделать так, чтобы ребята научились управлять своим голосом заново, а это как заново научиться говорить, ходить.
Я убежден, что прекращать заниматься нельзя, нужно беречь детей, их психику. Главное, чтобы занятия были в системе и без насилия над аппаратом, пусть небольшие, певческие, дыхательные, на мимику. Надо объяснять парню, что это ненадолго, нужно перетерпеть. Вот сейчас у меня юношеский ансамбль не поет, потому что часть участников перебралась в концертный мужской состав. На подходе новый юношеский. Из концертного хора мальчиков. Будем работать.
– Алексей Юрьевич, закончился учебный год. Хористов распускаете на отдых, а чего ждете от следующего года?
– Нет, точку еще не поставили. В июне конкурс. А вот чего жду… Планирую экспериментировать со звуком и репертуаром. Для этого начал работу с молодыми талантливыми композиторами — с петрозаводчанкой Полиной Крышень, Ханни Оутере из Финляндии, произведение которой мы уже исполняем. Кстати, Ханни получила грант и будет специально для нас писать репертуарные вещи.
Есть хоровые произведения из золотого фонда, на которые страшно замахнуться, справимся ли? Жду от себя смелости замахнуться. Жду движения к обретению Дома Центром мужского хорового пения. И жду новых мальчишек. Мы объявили набор с четырех лет и старше.
– Что нужно, чтобы стать хористом Умнова?
– Всё просто: на прослушивание прийти. Что-то спеть, прохлопать заданный ритм. Но самое главное – не родительское самолюбие, а искреннее желание петь в хоре самого Человека. В основе должно быть его мужское решение.
Фото Центра мужского хорового пения