28 ноября исполняется 100 лет со дня рождения артиста Русского театра драмы Республики Карелия народного артиста России Юрия Сергеевича Гришмановского. И уже пятнадцать лет нет с нами этого удивительного человека – великого импровизатора, юного постмодерниста и хулигана. Этого маленького толстенького Карлсона, вечно предлагавшего своим друзьям: «Давайте пошалим!»
Все под богом ходим, лежим.
Ю. Гришман. “Наедине с самим собой”
Юрий Гришмановский родился в рабочей семье в городе, который тогда назывался Петроградом. Чтобы понять место и время действия, стоит перечитать известное описание Петрограда 1920 года в книге «Россия во мгле» фантаста Герберта Уэллса. С тех детских лет Гришмановский культивировал в себе образ залихватского питерского хулигана, дворового мальчишки с с Петроградской стороны, которому всё нипочём. У этого образа было имя – Юрка Гришмáн.
Комический дар Гришмановского проявился еще в детстве. В книге «Наедине с собой» он писал: “…двор – это уже моя первая сцена, площадка игровая. Передразниваю всех, пробую смешить. …И прозвали меня: “Паташон”, хотя Паташон вообще-то мимикой работал, без слов”.
Ещё одним из талантов Гришмановского всегда было умение придумывать, сочинять. Он непревзойденный мастер афоризмов и каламбуров, ему всегда было присуще чутьё к языку. Соединив оба эти дара, в 1939 году Юрий Гришмановский решил поступить на театроведческий факультет Театрального института, но перехулиганил и провалил именно сочинение, очень уж выламывавшееся из рамок времени.
На следующий год, в 1940-м, Гришмановский поступил в актерскую школу при киностудии «Ленфильм» на курс Иосифа Хейфеца, ученика Алексея Попова и Марии Кнебель. А ещё через год началась война.
В начале Великой Отечественной войны Гришмановский работал киноактером на «Ленфильме», затем на заводе револьверных станков и автоматов. Вместе со своим великим городом пережил первый год блокады. В 1942 году был эвакуирован в Алма-Ату, где продолжил обучение на актерском факультете московского ВГИКа, тоже бывшего в эвакуации. Его педагоги по актерскому мастерству – Ольга Пыжова и Борис Бибиков, выходцы из МХАТ-2, партнеры Михаила Чехова – были театральными актерами, и это был их первый выпуск в институте кинематографии.
В 1946 году Гришмановский окончил институт и поступил на работу на «Ленфильм». Хотя Юрий Сергеевич признавался в своей книге: “кином я до смерти заражен”, но студийные выгородки и павильоны оказались для него слишком далекими от публики. Как никому, ему нужен был театр – теплое дыхание публики, живая реакция зрительного зала. Это чистый трагик может отделиться четвёртой стеной, а комик, даже трагикомик – весь тут, здесь и сейчас на сцене: ему необходим смех в ответ на репризы. Почти сразу параллельно с работой на “Ленфильме” Юрий Гришмановский стал играть в драматическом ансамбле под руководством Георгия Мнацаканова при Карельской государственной филармонии. Ансамбль базировался в Ленинграде, но до Петрозаводска уже было недалеко, ведь Георгий Мнацаканов был режиссёром и в Русском театре драмы.
В 1951 году Мнацаканов стал начальником Управления по делам искусства Министерства культуры Карело-Финской ССР, а Юрий Гришмановский перешёл в ансамбль комедии при Ленгосэстраде, где оттачивал свой комический дар, ведя кочевую актерскую жизнь «из Керчи в Вологду и из Вологды в Керчь». Труппа Ленгосэстрады разъезжала со спектаклями по всей стране, бывали и в Петрозаводске.
Хотя Петрозаводск мелькал в судьбе Гришмановского, в 1959 году он приехал сюда на постоянную работу вслед за женой, солисткой-вокалисткой Ириной Степановной Гридчиной, приглашенной в Музыкальный театр Карелии. Юрию Сергеевичу было почти сорок лет, и, покружив по свету, он осел в Русском театре драмы. Впрочем, кочевая актёрская жизнь осталась у него в крови: он всегда был лёгок на подъём, любил гастроли, ездил на громкие премьеры в Ленинград и потом Санкт-Петербург в качестве зрителя.
В Карелии актёрская судьба Гришмановского сложилась счастливо. У него были хорошие режиссёры – Иван Петров, Илья Ольшвангер, Исаак Штокбант, Отар Джангишерашвили, Андрей Андреев, Игорь Ларин и многие другие, были великие партнеры – Борис Хотянов, Константин Пилипенко, Вера Финогеева, Людмила Живых – всех не перечислить: драматический театр тогда был на пике развития.
На сцене Русского театра драмы Карелии Юрий Сергеевич играл более 45 пяти лет и сыграл более 200 ролей. Среди его лучших актёрских работ: Мировой судья Лыняев в комедии «Волки и овцы» А. Островского, 1960; Сердюк в «Иркутской истории» А. Арбузова, 1961; Шпинатов в «Опаснее врага» Д. Аля и Л. Ракова, 1962; Дед Щукарь в «Поднятой целине» по роману М. Шолохова, 1964; Мистер Пичем в «Трехгрошовой опере» Б. Брехта, 1967; Белый клоун в «Бале воров» Ж. Ануя, 1969; Попечитель богоугодных заведений Земляника в «Ревизоре» Н. Гоголя, 1972; Сэмюэл Пиквик в спектакле «Сэмюэл Пиквик и другие» по роману Ч. Диккенса, 1972; Расплюев в «Свадьбе Кречинского» А. Сухово-Кобылина, 1974; Гастрит в «Вечере» А. Дударева, 1984; Понтий Пилат и Азазелло в «Мастере и Маргарите» по роману М. Булгакова, 1986; Вилли Кларк в «Бродвейском блюзе» Н. Саймона, 1995; Рэджинальд Пейджет в «Квартете» Р. Харвуда, 2004.
У Гришмановского были роли, признание критиков Петрозаводска, Москвы, Ленинграда – Санкт-Петербурга и зрителей многих городов России, было множество дипломов, почетных грамот – за лучшие роли сезона, за огромный вклад в развитие театрального искусства Карелии, правительственные награды. Были звания: ещё в XX веке он последовательно стал сначала заслуженным артистом: Карелии – в 1965 году и России – в 1969-м, затем народным артистом: Карелии – в 1982 году и России – в 1998-м.
А ещё у него был редкий дар – играть на грани комедии и… чего-то ещё. Чаще трагедии. Как актёр он вышел из кино и эстрады и ломал не только рамки жанра, но зачастую и рамки вида искусства. Взгляд Юрия Сергеевича на окружающую действительность был настолько субъективен, что придавал лирическую окраску даже самым острохарактерным и гротесковым образам. Гришмановский умел быть не только смешным, в пределах одной роли он мог перейти от трагедии к фарсу и наоборот. Его деды, злодеи, чудики и просто маленькие нелепые люди вызывали и смех, и слёзы. А его способность к саморежиссуре, неожиданная импровизационность и невероятное сценическое обаяние делали его любимцем публики.
Юрий Сергеевич не отказывался ни от каких ролей, соглашаясь играть даже роли без слов, охотно участвовал в детских сказках, невзирая на возраст. В нём была вечная детскость, наивность, незащищённость. Но партнёром по сцене Гришмановский был не самым простым: с ним надо было держать ухо востро, никто не знал, какой каверзы ждать от него в следующий момент. Бывали случаи, когда он на сцене раскалывал актёров, заставляя выпасть из образа.
Главные, второстепенные и эпизодические – все роли Гришмановского были заметными. Актёру было свойственно некоторое премьерство, и его способ существования на сцене всегда оставался немного эстрадным, антрепризным. Но ещё из-за любой роли лукаво выглядывал хулиган Юрка Гришман, у которого всегда устанавливался контакт с залом поверх роли. Он терпеть не мог всякой заданности, косности, раз и навсегда досказанности – и каждый раз текст роли представлялся ему трамплином для прыжка в неведомое. Накатанная колея – не для него, он из тех, кому «семь верст – не крюк».
Зрители всех возрастов с удовольствием ходили «на Гришмановского». Подростки и дети интуитивно чувствовали, что душой Юрий Сергеевич — самый молодой и непредсказуемый актёр труппы, который даст фору любому тинейджеру по части разламывания рамок и нарушения правил.
Как Гришмановскому было тесновато в амплуа комедийного актёра, так ему оказалось тесно и в роли актёра стационарного театра. Он стал искать себя в режиссуре. Первая же режиссёрская работа оказалась удачной: спектакль «Человек со звезды» К. Виттлингера в 1963 году был создан на троих с Константином Пилипенко и Людмилой Живых. Это был прекрасный триумвират, где все дополняли друг друга: Пилипенко играл Ганса Кифера, Живых – Эмму, а театральный протей Гришмановский – все остальные роли.
Юрий Гришмановский поставил на большой сцене спектакли «Мой бедный Марат» А. Арбузова в 1965 году; совместно с Борисом Хотяновым «Мы – молодая гвардия» по А. Фадееву в 1967 году; «Уходил старик от старухи…» С. Злотникова в 1990 году, а также камерные постановки по произведениям Н.В. Гоголя «Как поссорились Иван Иванович с Иваном Никифоровичем» в 1984-м, «Мертвые души» в 1996-м и «Сон смешного человека» по Ф.М Достоевскому в 1992 году. Также он автор ряда радиоспектаклей на Карельском радио, сценарист и режиссёр-постановщик литературных программ и видеофильмов. Как актёр участвовал в телеспектаклях Карельского телевидения.
С 1974 года Юрий Сергеевич начал писать книгу «Наедине с собой», в которой живые свидетельства течения жизни довоенной, блокадной, послевоенной и современной: вкус, цвет, запах, фактура неизвестной нам эпохи и живые впечатления о нашем театре и его актерах. Такого не услышишь нигде, ведь у Гришмановского особое чутье на трагикомическое. Вот фраза из дневника в начале блокады: «В зоопарке умер слон». Книгу он писал и переписывал, что-то улучшая, что-то неизбежно портя – он любил эту книгу, свое детище. Над его страстью добродушно посмеивались друзья, он и сам иронизировал над собой, но сейчас эта книга с трогательными нелепыми картинками на полях – есть. И само существование этого текста, где каждое третье слово акцентируется прописными буквами, где в воспоминания свободно вливается сиюминутность, где поток сознания временами захлестывает сам себя, – бесценно. Фрагментами из этой книги он охотно делился, и она стала легендарной ещё до публикации.
Бунтарский характер и вечная молодость Гришмановского были признаны и редакцией журнала «Север», включившей публикацию его книги «Наедине с самим собой» в молодёжный номер журнала. Скачущие слова его воспоминаний с такими знакомыми фотографиями и картинками на полях смотрелись не просто по-юношески, а почти по-детски на фоне стройных столбиков стихов молодых разочарованных поэтов.
Юрий Сергеевич любил и умел устраивать всевозможные перформансы. Поводом для игры и импровизации могло стать что угодно – выход книги в свет, премьера видеофильма или собственный день рождения. Игра была стихией Гришмановского. Игра со словом, со звуком, с жестом, с движением, но особенно любил он поиграть со смыслом, а вернее – с бессмыслицей. Его книгу на бенефисе в честь 80-летия продавали «санитары» в белых халатах. Показ в Доме актёра его постмодернисткого видеофильма по пьесе Ионеско «Лысая певица» о бессмыслице современной жизни «Лысая… Алиса» стал неожиданно ярким воплощением театрального абсурда, полного теплой иронии – не только в собственный адрес. Юрий Сергеевич был человеком, который при любых условиях оставался равен самому себе, не боялся выглядеть ни смешным, ни нелепым, часто и охотно иронизировал сам над собой.
С фамилией «Гришмановский» в театре связано немало ярких воспоминаний и даже курьёзов. Как-то раз в детской сказке «Чиполлино», когда Гришмановский из реплики Дядюшки Капусты хулигански вывернул на монолог из романа «Как закалялась сталь»: «Надо прожить жизнь так, чтобы не стыдно было за бесцельно прожитые годы…». Или крошечный эпизодик в «Вие», где артист напрочь выламывался из массовки, шагая не «в шкуре» своего персонажа, а – словно рядом с ним. Или бесшабашные бенефисы с Гастритом из «Вечера» и Вилли Кларком из «Бродвейского блюза», самоварами спирта и «рюмками чаю» и прочей «Юрундой». А еще – внезапно прячущийся под стол Рэджинальд из спектакля «Квартет», такой пронзительно смешной, что становилось больно. Все это и есть непредсказуемость театра, его жизненность и актуальность, и символом этой живости был Гришмановский.
Сам актёр, Юрий Сергеевич был на редкость благодарным и любознательным зрителем. Из старшего поколения артистов, пожалуй, он один продолжал регулярно ходить на все премьеры петрозаводских театров. И как же искренне он радовался успехам коллег! Словно ребёнок, которого сводили в цирк: подвижный, как шарик ртути, глаза лукаво блестят, слова льются… Спрашивая мнение о спектакле и делясь своим, Юрий Сергеевич тут же обтачивал на слушателе новый каламбур, придумывал новое емкое словцо…
Неожиданно было увидеть Юрия Сергеевича на служебном входе питерского театра «Балтийский дом» во время фестиваля. Гришмановский приехал из Петрозаводска посмотреть «Чайку» Някрошюса! Поставив на пол неизменный серый облепленный наклейками дипломат, Юрий Сергеевич безмятежно сидел в кресле и ждал, когда выйдет его знакомый и проведёт его на спектакль. Выяснилось, что он приехал без ночёвки и сожалел лишь о том, что придётся уйти на поезд с третьего действия.
Юрий Сергеевич Гришмановский успевал быть современным, живо восхищался всем новым, ощущал воздух времени. Пусть постмодернистский образ мыслей этого артиста был несколько наивен и трогателен. Открытый, неравнодушный и бесконечно остроумный человек, он и на девятом десятке был не убелённый сединами старец, а мальчишка-сорванец. В нём жила постоянная готовность к розыгрышу, к шутке, к авантюре. Гостеприимный и радушный хозяин, он был душой компании единомышленников, любил молодёжь, дружил с начинающими артистами, и не только учил, но и учился у них.
Гришмановский громко и с размахом отмечал свои дни рождения – особенно круглые даты, так как считал, что это отличный повод всем встретиться и вместе посмеяться. До своего 85-летия Юрий Сергеевич не дожил тридцати восьми дней…
Юрия Гришмановского не хватает. Не хватает нашему времени Константина Пилипенко, Григория Годарева, Леонида Владимирова, Геннадия Мелёхина, Игоря Румянцева, Дмитрия Утикеева, Георгия Ситко и многих-многих других. Всматриваешься в нынешнее среднее и старшее поколение петрозаводских артистов: вырастут ли из кого-то из них актёры и личности, равные по масштабу тем, ушедшим? Нет ответа.
Фото из архива СТД Карелии