По традиции в день рождения известного карельского поэта публикуем его новые стихи.
* * *
Можно ли с Дона и Волги
Юные годы вернуть?
К морю студеному долгий
И заколоденный путь.
Город, губерния, волость –
Вольный кусается дым…
Рвет навороженный волос
Куйпога ветром седым.
Память сердца
«О, память сердца! Ты сильней
Рассудка памяти печальной…»
Константин Батюшков
Между волей и чаяньем – звень!
Слышать прочее сердце не хочет…
Суматошный сменяется день –
Откровением жертвенной ночи.
Навалилась на грудь тишина,
Мягким сердцем ворочают комли:
Нетерпенье, утрата, вина…
Все оно – изболевшее – помнит.
Что к чему – побожиться и сметь –
Знает сердце, не ведает разум:
Посему милосердная смерть
Наступает обрубленно, разом…
* * *
Дальних, близких, родных уход –
Невозможно принять заранее:
Морок зимний, нелепый год…
Не вмещаются в осознание –
Явь кладбищенского венка,
Новоснежность седого волоса.
Подсознательно – жду звонка,
Воскрешенья живого голоса.
Сознавая, постичь нельзя –
Пустоты поминальной стопочки…
Для кого-то исчезну я –
Незнакомцем в морозном облачке.
Не успеть, не поведать мне
Полувзглядами, полуфразами
О своем многолетнем сне –
Не угаданном, не рассказанном –
Где взлетают ко лбу персты,
И пестреет кутья синицами…
На могилках сидят кресты –
Откружившими в небе птицами.
* * *
Русское славное имя
В сердце до капли втекло:
В небо – глазами родными
Буду глядеть сквозь него.
Застит былинное солнце
Дым порубежных застав, –
Знаю, «на вы» ратоборцев
Князь поведет Ростислав…
С княжеским именем сыну
Отдал как будто бы я
Тень вереницы гусиной,
Зябкий восторг бытия.
Княжья чаша
Полутьма в Петровском храме…
В свете – образ необычный –
Накрест грудь закрыл руками
Князь в монашеском обличье.
Снял шелом, доспехи витязь,
Пред кончиной – принял схиму…
Глеб с Борисом – Бог всевидящ –
Александра днесь обнимут.
Яд ордынский в чаше с медом –
Инда знает Благоверный.
Вперекор лихим невзгодам,
Истомившей тело скверны –
Православных на погибель,
На полон – не отдал Невский! –
Скрыла пойменная кипень
Вязь тамги и меч немецкий.
Мера озеру Чудскому –
Глубина небесной выси…
Для служения Святому –
Дал Господь полвека жизни:
Посягать на мир крещеный –
Упредил Орду и Орден!
Верой русскою спасенный –
Чашу взял рукою твердой.
* * *
Вечер тихий рисует угол:
Спор о книгах, салат на ужин…
Можно шумным собраться кругом,
Вовлекаясь в его окружность,
Во вселенной мы будем рядом –
Мыть посуду, листать каналы:
Угловатость движений – в радость –
Параллельные сериалы…
Полночь – пульт за диван уронит.
Бьется сердце твое уютней –
Будто в космос моих ладоней
Посылает сигналы спутник.
Стихоход
Через время, через сердце
Шел троллейбус-стихоход:
За окном бело, как в детстве, –
Город, елки, Новый год.
Электрический, фартовый,
В искрах инея и грез! –
Новогодний стих готовый –
Прямо до дому довез.
Весенняя быль
У вепсов существует поверье,
Что души усопших
Переселяются в перелетных птиц…
Два лебедя сели
На ледяное озеро,
Подтаявшее у дальних тростников.
Раздвинув еловые ветви,
Леший
Не узнал преображенных
Прилетевших в его глухомань душ
Гулявших когда-то вдоль берега людей –
Жителей давно заброшенной деревни.
Некого стало пугать
В дремучей чаще,
Некому пополнять
Берестяной короб сказок и преданий…
Величавым птицам
Не разбудить уснувшей деревни –
Громкими тревожными криками,
Шумным хлопаньем крыльев
По темной весенней воде.
Неверующий богомаз
Александру Байеру
Запасся. Полный холодильник.
Работе – ход. Душе – покой.
И ловит старенький мобильник
Сигнал «Я дома…» в мастерской.
Колдует над иконой мастер,
Ведя неспешный разговор,
Готовит темперные краски,
Ворсистых кисточек набор.
Предел – подвал обетованный,
Не близок мастер ко дворцу…
Сдувает взвесь небесной манны,
И с перьев ангельских – пыльцу.
Церквей подклеивает утварь,
В подборе краски – чтит канон.
Но в обрамлении уютной
Каморки – нет своих икон.
– По мне, без нашего, без брата,
Икона, глянь, доска доской. –
Рек богохульный реставратор,
Огладив крылышки рукой,
Склоняясь к образу – в итоге –
В десятый, сотый раз на дню:
– Живу, не думая о Боге.
О Боге – живопись ценю!
Поэт
И покатилось солнце из скворешни.
Грядет пора безмолвия… И все ж –
Поэт всечасно в храм осенний вхож,
Плененный светом – в сумерках кромешных.
* * *
Перелетные птицы –
За волною волна…
Заревая клубится
В берегах тишина.
Всё чадит, не остынет
В разнолесье листва:
Всё как есть – золотые
В октябре Покрова.
Рассыпаются клики –
Созывающий глас:
Се Господь Всевеликий
Не забыл и о нас.
До тяжелого снега
И морозных кружал –
Так волнительно небо
И крылата душа!
Церковь-музей
Марине Михайловой
От скрипа дверного – до гулкого свода:
Соборностью русской увлечь
Способна восторженность экскурсовода –
Горящая верою речь!
Работа в музее – служению церкви,
Причастию верных сродни…
Приглушены звуки, софиты померкли –
Минувшего дышат огни
В разгаре чумы, суеверья и битвы:
Чем время владело – владей! –
Невидимых предков восходят молитвы
К сердцам попритихших людей.
* * *
Тишина звенит – медною густотой.
Слово – к нёбу тянется языком:
С головой накрыл колокол пустотой,
Ни о ком звонит колокол, ни о ком.
Разум сердцу тщетно твердит: Шалишь! –
Не исчезнут спички, вода и соль.
Тишина звенит, тишина… Лишь
Оглушает сердце мое боль.
Оглянулся: в детство бежит страна
Без оглядки, края и середин:
Холоднее ужаса – тишина.
Надо слово выкрикнуть – путь один:
Рассказать о первом своем глотке
Бога, смысла, воздуха, молока.
На краю судьбы, на земном витке –
Да снисходит благовест с языка.