Продолжаем наш проект «Каким мы помним август 1991-го…», в котором мы предлагаем читателям поделиться своими воспоминаниями о событиях 20-летней давности, разделивших историю России на «до» и «после». Что мы помним? А что забыли?
После публикаций журналистов Бориса Матвеева и Илоны Румянцевой воспоминания прислал историк Илья Соломещ.
Напоминаем, что авторы воспоминаний могут писать в свободной форме или ответить на наши вопросы.
Ваш возраст и род занятий на момент 19 августа 1991 года?
Двадцативосьмилетний «мэнээс» академического института, недавно защитивший кандидатскую и вернувшийся в Петрозаводск после трех лет аспирантуры в Ленинграде (именно так на тот момент назывался этот город). С сентября начну по совместительству преподавать в университете. Сыну – неполных четыре года.
Когда вы узнали об образовании ГКЧП?
Август, отпуск, к тому же понедельник. Спать можно долго, пока не разбудит сын. Ближе к полудню на кукковской кухне начинается неспешный завтрак. В правое ухо со стенки что-то бурчит тещин громкоговоритель (надо, кстати, выяснить, вдруг до сих пор не отправлен на помойку?). Нехотя начинаю вслушиваться. Переварить информацию с первого раза получается с большим трудом. Благо, что «они» повторяют примерно одно и то же. Подкатывают эмоции, но свои познания русского языка приходится держать при себе. Похоже, это серьезно, и моё историческое образование лишь усугубляет ощущение обреченности. Мысли сумбурные. За пару недель до этого в очередной раз отрицательно ответил на очередной, очень распространенный тогда вопрос, не собираюсь ли «сваливать»…
Из какого источника?
Давняя привычка получать информацию не только из тех источников, которые тебе навязывают, даёт двоякий результат. «Вражеские голоса» в явном смятении. Всё вроде как действительно более чем серьезно, Запад в очевидной панике. С другой стороны, их, эти голоса, никто не глушит, как это было в еще совсем недавние времена. Скоро выяснится, что и в отечественном информационном пространстве у ГКЧП нет монополии. Недоработали ребята? А ведь учил же их Ильич про телеграф, телефон и далее по списку…
Ваша первая реакция?
После пресс-конференции ГКЧП возникает новое ощущение, и оно уже не исчезнет (не исчезло до сих пор?) – фарс, опереточность, какая-то заскорузлость и безнадежная провинциальность всего спектакля, включая героев, сценарий и мизансцены. Вместе с брезгливостью совершенно неожиданно и противоестественно возникает нечто, похожее на сочувственную симпатию к этим клоунам. Ребята, по всему судя, вам ничего не светит… Ни один из вас не тянет на Наполеона, да и про 18 брюмера вы наверняка ничего не слышали.
С кем вы обсуждали события в Москве?
Звонок другу. Вечером сидим на его кухне. Друг в прострации. Ему, в отличие от меня, есть что терять: неплохо идет маленький «комсомольско-молодежный» бизнес, вполне реальные перспективы резко улучшить свое материальное положение, полная вписанность в контуры перестроечной экономики и нарождающейся новой социальной структуры. Естественно, выпиваем. Может быть, чуть больше обычного…
Каково было отношение людей к случившемуся? Пытались ли вы получить информацию из других источников? Какие события 19 — 20 августа 1991 года происходили в вашем городе?
День второй показал, что в Петрозаводске, как и повсюду, уважающих себя людей очень даже немало. В том числе и во власти (Тут, конечно, очень хочется порассуждать о дальнейшей траектории тех персон, чьи молодые узнаваемые лица можно легко разглядеть на теперь уже хрестоматийных фото- и видеодокументах…). Поток неподконтрольной ГКЧП информации вполне стабилен. Кабельное ТВ, как оказывается, штука хорошая. Еще больше начинаю гордиться петрозаводчанами. Не только теми, кто наладил «картинку», но и теми, кто собрался вокруг телекомпании. (А вот интересно: тьфу-тьфу, конечно, но всё же, если вдруг, чисто гипотетически, возникнет сейчас какая-нибудь политическая заварушка, много ли народу придет защищать от супостата частных ТВ- и интернет-провайдеров?…).
Когда вы поняли, что путч провалился?
От ощущения безнадежности первого дня к концу дня второго не осталось и следа. Но и определенности не прибавилось. Она появится лишь на третий день. Вместе с надеждой (увы, как выяснится слишком скоро, напрасной), что страна переболела этой ветрянкой.
Илья Соломещ