Путешествие в прошлое продолжается, одна интереснейшая находка сменяется другой!
«И воздушно во мне расцветаясь,
Восставали родимые тени
В серебряной мгле»
К .Бальмонт
Эпиграф к книге
«Воспоминания музыканта» Н. Черепнина
А начиналась эта новая история, как всегда, из ничего, из щепотки букв в копии старой метрики. Больше года пробыла она невзрачной куколкой, блеклым зёрнышком. Чтобы из этого серенького ничего вдруг начала прорастать очень яркая, просто неправдоподобная История! Итак…
Весной 2010 года мне удалось увидеть копии метрик девочек Майер – моей бабушки Муры и её сестёр. Истинное наслаждение доставили имена бабушкиных крёстных, дорогих мне людей – Никиты Васильевича Майера и его сестры Варвары, будущей Цур-Милен. Крёстные остальных были тщательно проверены Интернетом. Заинтересовало имя восприемника старшей сестры, Елены, Лёли – Леонид Александрович Ратаев. Оно полностью совпало с именем сына начальника царской охоты, с именем автора пьес и водевилей, ставившихся даже в Александринском театре, участника наряду с Александром Блоком Петербургского драматического кружка, главы Особого отдела Департамента полиции и его заграничной агентуры. Только непонятно мне было тогда, что могло быть у него общего с семейством Майер, с моим прадедом.
Елена Георгиевна Майер, крестница Л.А. Ратаева
Следующий шаг был сделан нескоро, через год. Подруга Ирина обнаружила в архивном деле метрику сестры моего прадеда, той самой Вареньки Майер – Цур-Милен. Родилась она в Москве в 1871 году. Родители – Любовь и Василий. Восприемница – Варвара Петровна Ратаева! Снова эта фамилия в самых важных документах моих родных с интервалом в 28 лет. Те же статьи о Леониде Ратаеве теперь были изучены мною по-новому. Не передать, какие чувства обуревали, когда прочитала эти строки статьи профессора В.С. Брачева: «Отцом Л.А. Ратаева был управляющий императорской охотою надворный советник Александр Николаевич Ратаев. Мать – Варвара Петровна Веберг (урождённая Михайлова). Кроме героя нашего очерка – Леонида и дочери Варвары Петровны от её первого брака – Любы, в семье Ратаевых было ещё шестеро детей: сыновья Николай, Александр, Евгений и дочери Варвара, Вера и Зинаида».
Теперь расставим все найденные сведения, как фигурки на шахматной доске.
Из статьи следует, что у Варвары Петровны Ратаевой была дочь Любовь ВеберГ.
Из метрики – крёстная новорождённой Вари Майер Варвара Петровна Ратаева. А мама ребёнка – моя прапрабабушка Любовь Валериановна Майер, урождённая Вебер. Таких совпадений не бывает! Получается, что Варвара Петровна – бабушка младенца Вареньки.
Буква «г», конечно, портила дело. Я отыскала в Интернете сведения об авторе статьи, попыталась с ним связаться, получила через третьи руки ответ, что более того что указано в статье, он ничего не знает, источник информации не сообщил. Просеивание Интернета на этот раз, увы, не помогло.
И только на днях та же подруга сообщила сведения из формулярного списка начальника царской охоты А.Н. Ратаева. Женат он был на вдове Варваре Петровне Вебер (!), дочери которой, Любе, было в ту пору, в 1854 году, 5 лет. Вот и буква «Г» отпала, которую я с самого начала считала чьей-то опиской. И возраст моей прапрабабушки и падчерицы Ратаева практически совпал! Тогда Леонид Александрович Ратаев приходится ей младшим братом, моему прадеду дядей, мне – двоюродным прапрадедом.
Интернет знает о Леониде Ратаеве много и разное. Долгие годы он был только врагом Советской власти, её идейным противником. Именно он завербовал Евно Азефа и долгие годы работал с ним как с агентом. Того самого Азефа, предававшего и передававшего в руки полиции революционеров, ставшего затем двойным агентом, чего, кстати, не знал Ратаев.
Статья профессора Брачева очень отличается от других материалов. В свете новых знаний, пересмотренных позиций Леонид Александрович Ратаев видится человеком, верным принесённой им российскому императору присяге, противником террора, борцом за сохранение строя, которому он служил. В искоренении террора, предотвращении революции он, как пишет автор, «видел не только служебный, но и свой прямой нравственный долг». Его характеристики – «страстный, увлекающийся, яркий, нестандартный, крупнейший и авторитетнейший специалист Департамента по агентурной работе», порой протестующий против непродуманных решений свыше. Или – «приходится только удивляться уму, знаниям и его распорядительности как начальника Особого отдела Департамента полиции, всё видевшего, всё понимавшего и ничего не упускавшего из виду…ничто не могло ускользнуть от его проницательного взгляда». Не удивляет меня и такая фраза о нём: «Живя в Париже, Л.А. Ратаев живо интересовался тем, что происходит у него на родине, в России, и остро переживал происходящее там». Все мои предки честно служили России и любили её.
Исследователь рассказывает о его организаторских способностях, о предложениях по улучшению несовершенной работы ведомства. В отставку Леонид Ратаев вышел в 1905 году, умер в Париже в 1917-м.
Вы думаете, строчки в метрике выросли только в это удивительное родство? Действительность гораздо витиеватей самой богатой фантазии! Помните строчки о семье Леонида Ратаева, где перечислены имена его сестёр и братьев? Все они педантично проверены, и сведения об одном из них просто лишают меня способности дышать. Сестрой Леонида Ратаева была Зинаида.
Интернет сообщает, что Зинаида Александровна Ратаева была матерью композитора Николая Черепнина. Чьё творчество в консерватории изучал мой сын, чью музыку из балета «Павильон Армиды» мы можем слушать с ним бесконечно! Если обе Зинаиды окажутся одним человеком, тогда автор этой замечательной музыки – мой троюродный прадед.
Эскиз костюма Армиды Александра Бенуа, 1907 г.
А.Павлова и В.Нижинский в балете «Павильон Армиды»
Теперь о нём много пишут: «Талантливый ученик и последователь Н.А. Римского-Корсакова, близкий друг Лядова, Глазунова, Аренского… оригинальный композитор, выдающийся дирижёр, новаторского склада педагог. Как композитора Черепнина отличали безупречное чувство вкуса, мастерство отделки, свобода владения фактурой и формой. Его ученики, среди которых Сергей Прокофьев, посвятили ему слова любви и благодарности. Центр творчества Черепнина составляют 16 балетов. Лучшие из них – «Павильон Армиды» (1907), «Нарцисс и Эхо» (1911), «Маска красной смерти» (1915) – были созданы для «Русских сезонов». Это был культурнейший человек».
«В 1923 году по инициативе Черепнина в Париже была создана Русская консерватория, в которой он проработал почти до конца жизни. Будучи и директором, и педагогом ее, он отказался получать деньги за свой труд, считая, что те малые средства, которыми располагала консерватория, должны быть отданы более нуждающимся».
Книжка моего троюродного прадеда!
14 эскизов для фортепиано к русской Азбуке в картинках А.Бенуа
Он так и не принял французское подданство, не оставляя надежды на возвращение в Россию. Вернулась на родину только его музыка.
Интересно, встречался ли он там со своим двоюродным братом Никитой Васильевичем Майером, ведь они жили в одном городе – Париже? Неизвестно, знали ли они о своём родстве, в воспоминаниях сказано, что после смерти матери отношения с её родней Черепниными не поддерживались.
Ну как теперь жить с этим? Ведь как раньше, уже не получится. Потому что теперь его музыка не только так же нравится и волнует неясно что-то в душе, она звучит теперь внутри меня всегда. Ведь это, оказывается, неотъемлемая потерянная когда-то кем-то моя нота.
Предположения требуют тщательной проверки. Написать внуку композитора, г-ну Петру Черепнину, члену благотворительного фонда помощи российским детям, Правления Ассоциации русских дворян в Америке и моему четвероюродному дяде? Ведь сведения о матери Николая Черепнина – из его интервью, а один из его сыновей занимается генеалогией. Но это, возможно, позже.
Сейчас нахожу и заказываю через Интернет (о, великий!) книгу воспоминаний композитора, изданную в 70-е годы прошлого века. Из рук частного продавца в Екатеринбурге она неспешно путешествует в Петрозаводск. Получив, открываю плотный конверт с бесценным для меня грузом тут же, на почте. Наверное, у меня в этот момент видны за спиной крылья, в эту секунду я точно умею летать!
«Моей матерью была Зинаида Александровна Ратаева, дочь обер-егермейстера А.Н. Ратаева». Мать композитора умерла вскоре после его рождения. «Вспоминается мне также строгое, прекрасное русское лицо моей бабки – волжанки, Варвары Петровны Ратаевой, которая, согласно молве, была большой музыкантшей». А это значит, что у моего прадеда Георгия Васильевича Майера и композитора Николая Николаевича Черепнина одна на двоих бабушка!
Вот так, шаг за шагом, я и становлюсь богаче. Сегодня – на вновь обретённую трижды прабабушку Варвару, её отца – моего четырежды прадеда Петра Михайлова, на прадеда композитора Черепнина (а ведь это целая династия музыкантов! Композиторами стали его сын, внуки и правнук) и прапрадеда «богатыря политического сыска» Леонида Ратаева. И ещё на их, а, значит, и на мою ярославскую малую родину.
Переплетение судеб, имён, деяний. Одна моя подруга по Интернету уже высказала мысль, что моими родичами можно населить целый город, позднее выяснилось – целую страну. И мне теперь тоже кажется, что весь мир – мой, что везде, в любой его точке и в любой сфере человеческой деятельности смогу я пожать руку своему предку.
Обнаруживая их, по разным причинам утраченных и забытых, открываю новые грани в нас, их потомках. Задумываюсь о том, о чём не имела представления. Глубже проникаю в суть вещей и понятий. А, значит, они, как будто бы давно умершие, продолжают влиять на нас, менять к лучшему. Может быть, это и есть — бессмертие? А ещё значит – и с нас спросится. Помните это…
Его балет жив и сегодня!