Из мастерской художника
…Ни зги не было видно. Метель в этот день явно не стеснялась. В такую погоду хорошо забрести в гости к художнику, что и сделала. В этой мастерской я бывала в конце 90-х. Тогда нас принимал Олег Юнтунен, один из лучших графиков страны. Он интересен и сейчас, несколько лет назад в Москве в Союзе художников России состоялась его большая персональная выставка, хотя сам Олег ушел из жизни одиннадцать лет назад.
Здесь ничего не изменилось после его ухода. Всё по-прежнему на тех же местах: его станок для графики, а вот тот самый шарабан, что он брал с собой в экспедиции на Белое море и который сшил из тюленьей шкуры. У меня в архиве сохранился снимок, где Олег снят с этим самым шарабаном.
На стене огромная деревянная рыбина, а вернее ее образ, созданный самой природой, – она угодила в руки художнику на Онего. Олег всегда замечал необычайное среди песка, камней и воды и тащил к себе в мастерскую.
Но вообще-то его любовью всегда было Белое море. Каждую весну он уезжал к морю. Никогда к южному, только на Север. Там он черпал вдохновение для своих новых произведений. Приезжал и работал, с утра до позднего вечера.
– Теперь так не работают, – говорит его вдова, художник Ольга Юнтунен. – Таких, как он, в Союзе были единицы. Цветной офорт – техника уникальная, затратная по времени. Он уходил в шесть утра и приходил в восемь вечера. Ко всему подходил основательно. Лак сам варил по специальным рецептам. А взять хотя бы нынешние пленэры акварелистов: они для меня сродни анекдоту. Обычно на пленэре художник делает этюды, а потом уже создает произведение в мастерской. Так я это понимаю.
Обычно после экспедиции на Север, где Олег собирал материал для будущей работы, здесь, в его мастерской, рождались офорты. В них для меня заключена «тайна иножизненная», говоря словами нашего карельского писателя Дмитрия Новикова. Как могли родиться такие реальные по наполнению – нет ничего реальнее! – и такие емкие по своему философскому содержанию офорты? Да, вполне можно описать словами то, что на них изображено, но как передать словами тот дух, то метафизическое ощущение, запредельность, что стоит за изображением и что чувствует всякая живая душа?
Для Ольги ее Олави – так называла она любимого мужа – навсегда ушел на Белое море. Нет для нее на свете горя страшнее, чем потеря любимого человека. И время ничего не меняет.
…Когда вся заснеженная я ввалилась в мастерскую, Ольга трудилась над новогодними офортами для своих друзей и знакомых. Открытки к Новому году стали традицией, и Ольга никогда не отступает от правила. Правда, в прошлом декабре она так и не доделала начатую работу: накануне ушли из жизни сразу три художника. Было горько.
Смотрю в залепленное снегом окно, выходящее во двор. Из него глядел на этот скромный городской пейзаж сначала отец – признанный классик Суло Юнтунен, потом сын – непревзойденный график Олег Юнтунен, теперь Ольга, хранительница их таланта. В следующем году осенью Городской выставочный зал планирует масштабную выставку офорта Олега Юнтунена. Есть интересные задумки по экспозиции, но не будем их раскрывать. Выставка не юбилейная – Ольга с сомнением относится к такого рода выставкам.
Про Ольгу Юнтунен надо сказать отдельно, ведь в этой творческой семье она занимает свое почетное место. Она замечательный и востребованный художник. Два года назад у нее была прекрасная выставка в Музее изобразительных искусств Карелии, в этом году она показала свое мастерство в Городском выставочном зале. Более 40 лет преподает в детской художественной школе.
– Чему нужно научить детей прежде всего? – спрашиваю Ольгу.
– Важно, — отвечает она, не задумываясь, – чтобы они делали в жизни то, что им интересно!
Ольга сетует, что многие способные ребята, пройдя обучение в художественной школе, уходят в экономисты и юристы. Время такое.
– Это неплохо, – рассуждает Ольга, – но что будет, когда им стукнет сорок и они вдруг поймут, что занимаются не своим делом? Неудовлетворенный талант может обернуться душевным мучением.
Ольга любит своих учеников. Давно отказалась от телевизора, в последнее время любит слушать аудиокниги, особенно если попадается хороший чтец. И ребят своих приучает слушать настоящую русскую речь. Маленьким ставит «Повести Белкина» Пушкина, тем, кто постарше, «Войну и мир» Толстого.
Ольга окончила художественную школу в Абакане. Уже школьницей поняла, что не хочет быть ни врачом, ни инженером. Только художником! И поступила в Ленинградский Герценовский институт. Здесь встретила свою единственную любовь и оказалась в Карелии. За плечами у нее интересная и счастливая жизнь.
– Я никогда не занималась тем, что мне было неинтересно! – ее слова.
Вспоминает, какой была раньше жизнь членов союза художников. Всесоюзные творческие поездки, после которых делалась выставка. Дома творчества. Все художники практически лично знали друг друга, а сейчас чаще всего не знают, ни чем живет соседский регион, ни что творится по всей стране. Ольга вспоминает:
– Как раньше было? Художники съезжались для обсуждения на большие выставки со всей страны. Были общие разговоры, дискуссии, обсуждения. Приезжали оттуда, обзаведясь новыми друзьями, интересными идеями и замыслами. Некоторые работы музеи выкупали, и тогда художник получал неплохие деньги, на которые можно было жить. А вообще, – Ольга смеется, – помните как у Пушкина: «Что пройдет, то будет мило»!
В разговоре мы снова возвращаемся к Олегу. По-другому и быть не может: в мастерской каждая вещь с ним связана.
– Мы с Олегом иногда заглядывали в древнюю «Книгу перемен», – вздыхает жена художника. – Когда у него был первый рецидив болезни, в книге выпали такие строки: «Вы еще не все закончили и вам нужно привести свои дела в порядок». Во время второго рецидива болезни мы прочли ошеломившую нас фразу: «Вы достигли совершенства и вам незачем больше жить». В один из дней ослабевший Олег сказал мне: «Оля, я уже умер!». Я испугалась. А он продолжил: «Я сегодня не рисовал… и не хотелось…»
В состоянии легкой и светлой грусти покидала я мастерскую Ольги Юнтунен. Кажется, даже фотографии получились в таком же стиле – светло-грустном.
Фото Ирины Ларионовой