Глаза начинали слипаться, когда в спальню вошла жена. Ещё минуту и я бы уснул. Перебранка по поводу места в кровати прогнала сон. Хотел встать и пойти почитать, но она вдруг мягко так, по-детски попросила:
— Расскажи мне сказку.
В молодости порой так баловались. Сказки я рассказывал не известные, а придуманные на ходу. Потом, когда появился сын, сочинял ему. То ли самому захотелось вспомнить молодость, то ли тон её просьбы растрогал:
— Какую сказку ты хочешь?
Недолго подумав, она ответила:
— Про Терёшечку.
Сразу родилась мысль: Терёшечка,- значит, всё теряет. Смешав этого недотёпу с ещё более бестолковым Колобком (откуда башке из теста быть смышлёной), я начал.
Сказка о Терёшечке с комментариями жены.
— Шёл Терёшечка по дороге…
— Нет, ты начни: Жили-были дед да баба. И был у них сынок — Терёшечка…
— И так понятно, — раз он шёл по дороге, то у него были дед да баба. А раз они у него были, значит, и жили. Так вот, навстречу ему Заяц.
— Хочешь, я тебе морковку подарю?
— Дари, не дари, всё равно потеряю. Дед с бабой мне узелок с едой на дорогу давали, а я его уже потерял.
Сунул заяц морковку Терёшечке в руку и убежал. Идёт Терёшечка дальше. Морковки уже давно нет. Обронил где-то. Навстречу ему Волк. Задрал барана и тащит в лес…
— Что-то сказка больно жёсткая у тебя. На ночь глядя про задранных баранов, — буркнула жена, видимо, не собираясь засыпать.
— Плов из баранины на ночь есть можно, а про задранного барана слушать нельзя?
… Волк предложил Терёшечке полбарана.
— Возьму, да снова потеряю. Узелок деда с бабой потерял, морковку заячью потерял, и полбарана твоего подавно потеряю. Вон он, какой тяжёлый. Далеко не унесу. — Так и есть, бежит дальше, и без барана. Тут Медведь. Улей тащит. Так вместе с мёдом и пчёлами. А чтобы они не вылетели, заткнул дыру травой. — Хочешь мёда? — говорит медведь человеческим голосом…
— А до этого все какими голосами говорили? — жена явно следила за ходом сюжета.
— Как какими? Заяц по-заячьи, Волк по-волчьи.
— Как же их Терёшечка понимал?
— Что там понимать, — один морковку сунул, другой барана.
— Ну и медведь бы сунул. И откуда он русский язык знает?
— Что он сунет? Улей что ли? Не перебивай! Медведь символ русский, поэтому язык должен знать.
… Терёшечка мёду не прочь отведать.
— Боюсь, потеряю я мёд. Узелок деда с бабой потерял. Заяц морковку совал — потерял. Волк полбарана дал — и то потерял.
— Морковку Заяц тебе не туда сунул, вот ты её и потерял! — Медведь так расхохотался, что упал с улья, на котором сидел. Затычка вылетела, и разъяренные пчёлы набросились на Медведя и на Терёшечку. Медведь ломанулся в одну сторону, Терёшечка в другую. Что было с Медведем неизвестно. А Терёшечка на то и растеряха, всех пчёл растерял, хотя и был покусан. Идёт дальше. Навстречу Лиса. Пойдём, — говорит, — со мной.
— Не, я тебя потеряю. Дед с бабкой узелок давали, — я его потерял. Заяц морковку давал, — не сберёг я её. Полбарана Волк подарил — и где он? Медведя с мёдом и пчёлами растерял. А тебя, рыжая, и подавно потеряю.
— Не бойся, не потеряешь,- сказала Лиса и взяла Терёшечку под руку. С тех пор его никто не видел. Потерял он сам себя…
Уснула. Пойду мусор выброшу. Всё равно не усну. Взял пакет и вышел из света подъезда в темноту двора. В мусорных баках ковырялись два бомжа. Ветер доносил обрывки фраз:
— На молекулярном уровне мы питаемся не хуже других…
Я бросил пакет в один из баков и, подходя к подъезду, ощутил, какой мусор у меня в душе и в голове. В подтверждение этому мысль моя материализовалась в виде куска газеты, подхваченной ветром и пролетевшей надо мной.
— … Помимо молекулярного уровня достичь бы и общечеловеческого понимания… — вслед газете ветер послал слова другого бомжа.
«Да, хотелось бы», — подумал я и вошёл из темноты опять на свет.