В программе Международного фестиваля «Jazz-караван», который проводит Карельская государственная филармония с 16 по 25 ноября, есть одно удивительное сочинение, прославившее своего создателя на весь мир. Но эта музыка могла бы и не появиться на свет, если бы не… статья в газете.
{hsimage|Дж. Гершвин||||}Американский дирижер Пол Уайтмен никогда не хотел сливаться с толпой музыкантов, он хотел чего-то необычного. Создав собственный оркестр, он следовал современным ритмам, в частности, джазу, за что впоследствии получил прозвище «король джаза».
Решив «симфонизировать джаз», Уайтмен задумал экспериментальный концерт и предложил композитору Джорджу Гершвину написать симфоническое произведение в джазовом стиле. Гершвин на уговоры не поддался: он молчаливо улыбался, с сомнением качая головой. Причины для сомнений у композитора были: он уже пробовал добавлять элементы джаза в свои одноактные оперы «Голубой понедельник» и «135-я улица», и публика их не приняла. Однако Уайтмен настаивал….
В итоге, каждый из музыкантов понял своего собеседника так, как ему было удобно. Например, Гершвин после разговора с Уайтменом мгновенно забыл о «джазовом концерте». Но вскоре прочитал в «Нью-Йорк трибун» статью «Что такое американская музыка?» В ней сообщалось, что ровно через месяц в Иоулиэн-холле состоится концерт «Эксперимент в современной музыке» оркестра Пола Уайтмена, для которого знаменитый Гершвин специально пишет новое крупное произведение, обещающее быть шедевром… Композитор схватился за голову, однако нужно было что-то делать, чтобы не ударить в грязь лицом. Телефонный звонок Уайтмену на следующий день ничего не изменил. Более того, композитору было сказано, что некий соперник Уайтмена собирается украсть его идею экспериментального концерта и времени терять нельзя.
– Они думают, что Гершвин может написать шедевр по заказу! – раздраженно заявил композитор кому-то из друзей.
– А он не может? – усмехнулся приятель.
– Конечно, может, – вздохнул Гершвин. – Только до сегодняшнего дня не подозревал об этом.
Времени и в самом деле было в обрез. Срочно требовалось вдохновение. В поезде Гершвину в голову пришла идея, в который он увидел будущее произведение от начала до конца «Рапсодии»: «в его стальных ритмах… я услышал музыкальный калейдоскоп Америки, наш огромный плавильный котел, нашу национальную неповторимость, наш блюз, безумство городских жителей. К тому времени, как я добрался до Бостона, у меня уже был весь план пьесы…»
С 7 января по 4 февраля 1924 года квартира композитора была словно на осадном положении. Настороженная тишина изредка прерывалась короткими репликами вполголоса. Всюду – на рояле, на столе и даже на полу – лежали исписанные страницы нотной бумаги. Гершвин сочинял обещанный шедевр, дав ему рабочее название «Американская рапсодия». Как только очередная страница была закончена, ее брал аранжировщик оркестра Уайтмена Фред Грофе и оркестровал музыку для джазового состава. Затем фрагменты поступали в распоряжение Пола Уайтмена, и он репетировал их с оркестром.
В конечном итоге сочинение вошло в историю под другим названием. Брат композитора, Айра Гершвин, посетил выставку картин Джеймса Макнейла Уистлера, среди названий работ которого были «Ноктюрн в черном и золотом: падающая ракета» и «Композиция в сером и черном». Композитор, завороженный этой идеей и игрой слов – дал произведению поэтичное имя – Rhapsody in blue. Его во всем мире переводят так, как кому больше нравится: голубая рапсодия, синяя рапсодия, рапсодия в голубом… Почему «голубая»? Английские «blue» (голубой) и «blues» (лирическая, грустная песня) близки. Поэтому «Rhapsody in Blue» переводят и как «Рапсодия в голубом», и как «Рапсодия в стиле блюз» (последнее название имеет преимущество, поскольку в музыке Рапсодии неоднократно проходят темы, действительно напоминающие блюзы).
Никогда еще в зале Иоулиэн-холла не было столь разношерстной публики, как в тот день 12 февраля 1924 года. На передних рядах сидели Сергей Рахманинов, Фриц Крейслер, Леопольд Стоковский, Игорь Стравинский… Длинная и разнообразная программа насчитывала 26 номеров. Сочинение Гершвина стояло предпоследним (перед первым «Торжественным и триумфальным маршем» Э. Элгара). Поначалу «эксперимент» явно не удавался: публика скучала. В переполненном зале было жарко и душно, кое-кто потянулся к выходу. Положение было критическим, когда за рояль сел Гершвин.
Дирижер взмахнул палочкой. Глиссандо на кларнете (с него начинается Рапсодия) сразу наэлектризовало зал (этот прием не слишком-то обычен для кларнета). От прежней скуки не осталось и следа. Музыканты выворачивали себя наизнанку, делясь эмоциями от души, Уайтмен дирижировал, не замечая, что по его щекам катятся слезы восторга. По окончании раздались такие овации, что никто больше не сомневался: предсказания Уайтмена о «нокаутирующем успехе» Рапсодии полностью оправдались (к концу 1927 года оркестр Уайтмена сыграл Рапсодию восемьдесят четыре раза, было продано более миллиона записей).
После того, как утихли первые восторги, и стало ясно, что Рапсодии уготована невероятно счастливая судьба, наверняка любопытно узнать некоторые музыкальные подробности репетиций и премьеры. Например, Гершвин импровизировал все, что играл один. Он не написал ни одной страницы для сольного фортепиано (видимо потому, что просто физически не успевал это сделать, а план сочинения, как известно, был у него в голове), поэтому в подобных местах в партитуре для Уайтмена аранжировщик Грофе выписал фразу «Ждать, пока [пианист] не кивнет». Так как Гершвин записал фортепианную партию только после премьеры, мы точно не знаем, как первоначально звучала Рапсодия.
Роскошного глиссандо кларнета, открывающего Рапсодию (по словам критики, ставшего таким же знаменитым, как начало Пятой симфонии Бетховена), могло и не быть, если бы как-то на репетиции кларнетист-виртуоз Росс Горман не пошутил. Он сыграл начальную мелодию с весьма заметным «подъездом» (это и есть глиссандо). Гершвин был в восторге и настоял на том, чтобы этот прием обязательно вошел в текст.
Хотя сам Гершвин говорил о Рапсодии как о «музыкальном калейдоскопе Америки», ее часто интерпретируют как музыкальный портрет Нью-Йорка. Хотите представить Нью-Йорк? Слушайте Рапсодию!