Международный фестиваль искусств «Белые ночи Карелии», зарекомендовавший себя как одно из главных музыкальных событий республики, достойно вошел в число заметных музыкальных форумов в стране. Об этом свидетельствует тот резонанс, который он получил в музыкальном мире.
22 апреля фестиваль открылся в десятый раз концертом пианиста Мирослава Култышева – лауреата многих престижных конкурсов, одного из представителей современной пианистической молодежи. Его выступление стало подлинным событием не только концертной практики, но беспрецедентным творческим примером фортепианного исполнительства. В первом отделении Мирослав Култышев исполнил весь цикл из 24 этюдов Шопена, во втором – «Большую сонату» Чайковского.
Уже в детстве заявив о себе как музыкант будущего, он каждым выступлением подтверждает свою заявку, и несомненно уже теперь будущее стало настоящим. Он вырос в исполнителя высочайшего класса с неповторимой индивидуальностью, проявляющейся в удивительной многогранности его возможностей. О технике в данном случае говорить не приходится, сейчас этим никого не удивишь, но далеко не каждый технически сильный исполнитель может претендовать на звание музыканта, обладающего собственной харизмой. Култышев безусловно один из них.
Однако и в ипостаси виртуоза Мирослав продемонстрировал такое мастерство и филигранную звуковую отточенность , что от темповых решений в его исполнении порой просто захватывало дух. Смысловая продуманность каждого интонационного поворота, ни одного пустого места, тончайшая нюансировка, пианиссимо за гранью возможного, фортиссимо не ради силы, но во имя душевных потрясений – на всем в трактовке пианиста лежит печать значительности. Программа концерта безусловно уникальна. Заключается это не в исполнении означенных произведений, – этюды нередко играются пианистами в концертах все двадцать четыре, не говоря уже об этюдных бисах. Правда, соната Чайковского звучит гораздо реже и считается сложным и громоздким произведением. Но Мирослав Култышев представил оба произведения в ином свете.
Он сыграл все этюды подряд в одном отделении, дав возможность слушателям почувствовать, что при смысловой законченности каждого этюда и решении определенных развивающих технику пианиста задач, эти пьесы наполнены и не свойственным дошопеновским этюдам художественным содержанием. Култышев услышал в двух опусах этюдов – десятом и двадцать пятом – внутреннее единство и показал это в драматургически продуманном своеобразном сверхцикле, где все образное богатство логически привело к грандиозной финальной кульминации, объединившей два последних этюда. Можно предположить, что именно так задумывал оба опуса композитор. Во-первых, они создавались им практически подряд на протяжении десятилетия – с 1828 по 1837 годы. Во-вторых, опус 10 открывается этюдами в тональностях До мажор и ля минор, а опус 25 завершается этюдами в ля миноре (№ 23) и до миноре (№ 24), – драматический уклон к концу произведения достаточно характерен для Шопена, но последняя строка двадцать четвертого этюда и финальный аккорд – тоника До мажора, то есть в последний момент произошло возвращение к начальному ладу. Так логически замкнулся пройденный тональный круг. Много внутренних драматургических точек обозначил пианист, и каждый раз это было оправданно.
По-новому прозвучала в исполнении Мирослава Култышева и «Большая соната» Чайковского. Одной из исполнительских проблем сонаты оказывается ее первая часть. В отличие от классических образцов первых частей сонатной композиции она написана в умеренном темпе, благодаря чему кажется непомерно длинной. К тому же четыре части, напоминающие о симфонических циклах как бы утяжеляют ее. Но в услышанной исполнительской трактовке рухнули все привычные характеристики сонаты, она предстала совершенным творением зодчего.
Вспоминается, что сам композитор поначалу относился к своему произведению довольно холодно. Но спустя время он услышал сонату в исполнении Николая Григорьевича Рубинштейна и, по его собственным словам, “не узнал свое нелюбимое детище”. А в письме к Рубинштейну признался, что во время исполнения испытал “высочайшее наслаждение…Это одна из самых чудных минут моей жизни”. Так сомнения композитора в оценке созданного сочинения, которые он не раз испытывал, были развеяны выдающимся пианистом. Вывод кажется однозначным: не каждый исполнитель имеет право на интерпретацию великих творений. А соната Чайковского несомненно – одно из них. И Мирослав Култышев это показал.
Последним восклицательным знаком концерта стало феноменальное исполнение пьесы Чайковского «Трепак». Слов нет, как это было здорово!
Н. Гродницкая