О проекте Кирилла Симонова «Stravinsky’s opuses» в Музыкальном театре РК
{hsimage|Сцена из "Пульчинеллы" ||||} В XXI веке просвещенное человечество уже полностью приняло сочинения Стравинского, одного из столпов музыки века двадцатого. И не понимать его произведения стало моветоном. Но спешу успокоить тех, кого не трогает эта музыка, – в наше космополитическое время есть множество жанров и стилей, которым вы можете отдать предпочтение.
Петрозаводск в этом смысле является апологетом Игоря Федоровича: наш симфонический оркестр в 60-е годы, когда имя Стравинского в СССР было реабилитировано, не раз обращался к произведениям великого маэстро. В Музыкальном театре еще в 1965 году Юрий Дружинин, ассистент Леонида Якобсона, знавший и помнивший до мельчайших нюансов хореографию мастера, перенес его миниатюру «Тройка» на музыку «Пляски щеголих» из «Весны священной». Первыми исполнителями у нас были артисты Карельского балета Владимир Мельников, Гинна Кириенко, Инесса Павлова, Дина Васильева. В 1997 году бывший тогда главным балетмейстером Олег Игнатьев поставил «Петрушку», где центральная партия, очень сильно исполненная Вячеславом Федоровым, вывела его на положение ведущего танцовщика. К сожалению, его возможности не были до конца раскрыты, он рано ушел из жизни.
Традицию воплощения музыки Стравинского на нашей сцене продолжает современный проект художественного руководителя балета К.Симонова «Stravinsky’s opuses». (О нем уж писал в нашем журнале Николай Алексеев. — Ред.) Несколько претенциозное (для непосвященного) название не снижает, однако, его значимости. Задолго до начала воплощения проекта хореограф поставил один из своих лучших балетов «Жар-птица». Возможно, та работа и дала толчок к возникновению идеи постановки всех балетов И. Стравинского, а их ни много ни мало двенадцать.
Первым спектаклем, открывшим 2 октября новый сезон Музыкального театра, был балет «Пульчинелла», написанный Стравинским в 1920 году. Неожиданным открытием для публики стал дебют в крупной хореографической форме постановщика балета Владимира Варнавы, артиста, уже завоевавшего признание зрителей и профессионалов. Он сумел воплотить музыку композитора в ярких пластических образах, сочетающих в себе гротеск, юмор и большую долю иронии в отношении к сюжету и персонажам.
Хорошими помощниками балетмейстера стали артисты, очень точно донесшие мысль постановщика до зрителя. В первом ряду исполнителей необходимо назвать великолепную тройку ведущих солистов нашего балета Игоря Пашко, Семена Рубана и Анатолия Скуратова — перечисление идет отнюдь не по значимости артистов, а по расположению персонажей в программке. Трудно поставить кого-то из них впереди другого. А сцена избиения Пульчинеллы двумя кавалерами просто поражает изобилием пластических находок, поддержек, мастерством и вдохновением, с каким работают эти артисты.
Роль танцовщиц здесь несколько меньше, чем, например, в классических балетах, но и они не уступают мужчинам в технике исполнения и артистизме. Анна Яковлева в последнее время поднялась в своей профессиональной форме до солистки, с успехом справляющейся и с классическими партиями. Ведущая солистка Алевтина Мухортикова, исполняющая партию Росетты и Мария Заболотная – Пруденца продемонстрировали четкость, синхронность прыжков, пируэтов и опять же легкую иронию в отношении своих персонажей.
Нельзя не сказать об артистах, составляющих второй план, но без которых нет спектакля. В данном случае это немногочисленные горожане, которые своим объемным и широким танцем заполняют все пространство сцены, создавая ощущение большой толпы. Все сценическое пространство, декорационно очень скупо, но выразительно оформленное Эмилем Капелюшем, создает атмосферу вне времени и эпохи и работает на концепцию спектакля.
Можно смело поздравить театр с великолепной работой одаренного молодого хореографа и балетной труппы, которая от спектакля к спектаклю набирает творческую и профессиональную форму и приятно удивляет поклонников балета в нашем городе.
А превосходный тон этих впечатлений от увиденного вовсе не преувеличение.
{hsimage|Сцена из балета "Весна священная" ||||} Вторым спектаклем в этом балетном вечере музыки И. Стравинского стала «Весна священная», одно из культовых произведений XX века.
Сейчас трудно себе представить, что в далеком 1913 году на премьере одного из первых балетов Стравинского «Весна священная», которая состоялась на сцене парижского Театра на Елисейских полях, зрители при первых тактах увертюры начали вести себя «…не как полная достоинства парижская публика, а как компания непослушных и плохо воспитанных детей. Часть зрителей содрогнулась, посчитав, что перед ними – кощунственная попытка уничтожить музыку, как искусство. Выйдя из себя от гнева, они очень скоро после того, как поднялся занавес, начали свистеть и выкрикивать о том, как должен дальше идти спектакль. Оркестр играл, но его можно было услышать лишь изредка, когда шум немного ослабевал. Люди свистели, оскорбляли исполнителей и композитора. Одна прекрасно одетая дама встала со своего места в оркестровой ложе и ударила по лицу свистевшего в соседней ложе молодого человека. Спутник дамы тоже поднялся с места, мужчины обменялись визитными карточками и на следующий день дрались на дуэли» (из книги Ромолы Нижинской – жены Вацлава Нижинского — постановщика балета).
На премьере этого балета в Музыкальном театре Карелии 2 октября 2011 года не было ни криков, ни шиканья, ни свиста. В зале стояла мертвая тишина. Зрители с напряжением следили за происходящим на сцене, боясь что-то пропустить, и тем самым упустить мысль постановщика. А им был молодой хореограф из Дании/Швеции Мартин Форсберг.
Сюжет, далекий от замысла композитора, разворачивался стремительно, заставляя работать интеллект. Грандиозная декорация из серых стен и низко висящих ламп, созданная Эмилем Капелюшем, признанным лидером театральной сценографии не только в России, но и в мире, настраивала на восприятие трагического. Действительно, ощущение какой-то жуткой бессмысленности существования персонажей не покидало на протяжении всего спектакля. Хореография в стиле contemporary dance (попросту – современный, идущий следом за modern dance XX века), скажем, не так часто встречающаяся на нашей сцене и мало знакомая нашей публике, при первых сценах спектакля повергает зрителя в недоумение, потому что либретто (если его можно назвать таковым) никак не направляет мысль на определение сюжета. Но с развитием действия понемногу проясняется идея постановщика: толпа и личность.
И здесь нельзя не отдать должное исполнителям, артистам балета, в основном воспитанным на системе классического танца, которые поняли и приняли современный пластический язык иностранного балетмейстера как свой. Было такое впечатление, что они с огромным удовольствием исполняют эту (травмоопасную для классических танцовщиков) хореографию. Из танцовщиц выделяются Анна Яковлева и Марина Зинькова, тонко чувствующие современную пластику танца и технически хорошо ею владеющие.
Мужской состав составлял ту самую толпу, из которой пытались вырваться некоторые персонажи. Палитра разных состояний человека, многие проблемы и страхи современных людей проходят перед нами. Люди-автоматы, безразличные к окружающим, люди-пигмеи, передвигающиеся на карачках, гонка за лидерство, когда каждый старается обогнать, оттолкнув другого. Трагедия одиночества (монолог В. Варнавы перед суперзанавесом), драма человека, безуспешно вырывающегося из ненавистного общества, из толпы, когда люди просто падают в изнеможении от непосильной, бессмысленной работы.
Несколько выбивается из контекста спектакля сцена похожая на фарс, где один из мужчин вдруг оказывается в неглиже со снятыми до пола брюками. Женщина пытается их надеть, но, видимо, ему становится стыдно, и он застегивает брюки уже сам. Возникает сомнение необходимость подобного эпизода.
Финал же исполнен артистами с огромной энергией. Когда напряжение действия достигает апокалипсического накала, их накрывает дождь из символа бюрократического мира – листов А4. Логическое завершение мысли постановщика!
Еще одно прочтение великого произведения великого Стравинского увидело свет нашей рампы, и это очень отрадно (кстати, рампы давно уже нет, а жаль – она создавала чувство театра).
Карельский балет развивается, идет вперед, и хочется, чтобы это поступательное движение не останавливалось.
P.S. Единственное, что вызывает сожаление, – фонограмма. В музыкальном театре хотелось бы слышать «живой» оркестр. Для восприятия зрителя фонограмма существенно снижает качество театрального представления.
Фото Владимира Ларионова