Появление в репертуаре Музыкального театра опер Пергамента и Напреева нужно всячески поддержать.
Эпос «Калевала». Для жителей республики, ценителей ее искусства в этой книге таятся еще не до конца изведанные сокровища. Не случайно в ее честь устраиваются торжества. Их кульминацией стала театральная постановка двух одноактных опер карельских композиторов: свет рампы увидели «Три брата» Рувима Пергамента (1906-1965) и «Тростниковая свирель» нашего современника Бориса Напреева.
Великий эпос, вобравший в себя многовековую жизнь и духовные искания народов древней карельской земли, благодаря Элиасу Лённроту стал достоянием мировой художественной действительности и бесценным источником сюжетов для профессионального искусства не только в Финляндии и Карелии, но во всем мире. Множество литературных текстов, живописных полотен и музыкальных замыслов рождено его идеями и образами. Благотворные корни эпоса питают и музыкальное искусство Карелии. С первых десятилетий ХХ века его герои становятся персонажами произведений наших композиторов.
Первой ярчайшей вспышкой на этом пути стала вокально-симфоническая поэма «Айно» одного из основоположников карельской музыки Рувима Пергамента, созданная в 1935 году к столетию первого издания эпоса и благодаря радио-фестивалю ставшая известной на всю огромную страну. И далее герои эпоса властно входили в музыкальные композиции разных жанров.
Опере нелегко было попасть на сценические подмостки по разным причинам. Опера Л. Вишкарёва «Сампо», созданная в годы войны, канула в лету, не дождавшись встречи со зрителем-слушателем. Не повезло и Пергаменту, написавшему во второй половине 40-х годов одну за другой две оперы – «Кумоха» и «Три брата». Но они попали в атмосферу кампании борьбы с формализмом в советском искусстве и не прошли этот идеологический кордон. Лишь в связи с Декадой карельского искусства в Москве в 1959 году, когда надо было показать серьезные достижения национальной музыки, первая была реанимирована, поставлена и прошла с большим успехом сначала в нашем Музыкальном театре, а затем и в Москве.
«Три брата» добирались до сцены более шестидесяти лет. Правда, в 1978 году опера была исполнена в концертном варианте студентами-выпускниками Петрозаводской консерватории в рамках государственного экзамена. Партитуру возродил Вячеслав Кошелев. В этой редакции она зазвучала и сегодня. Музыкальное руководство тогда осуществил дирижер Игорь Логутов, партию Катерины исполнила Наталья Кулаева, ныне преподаватель консерватории, партию Илмойллине – Вячеслав Терентьев, ставший солистом Музыкального театра.
«Три брата» и «Тростниковая свирель» во времени создания разделены четырьмя десятилетиями (1948 и 1988), и, конечно, серьезно разнятся и по музыкальному языку, и драматургическим решением.
Либретто «Братьев» в стихотворном изложении написано было еще до войны замечательным знатоком фольклора Карелии, поэтом, писателем. музыкантом, основателем ансамбля «Кантеле» Виктором Гудковым (в 1942 году он умер). Это была трехактная композиция, из которой Пергамент для начала выбрал третий акт. После основательной и несправедливой критики композитор работу не продолжил. В таком виде она и сохранилась. Сюжетно-смысловая завершенность написанного композитором позволила условно считать ее одноактной оперой. Эпическая природа поэтического текста, в котором Гудков опирался на южно-карельскую руническую традицию, не помешала композитору сделать образы всех персонажей психологически достоверными. А глубокая и национально почвенная музыка говорит сама за себя. Надо только исполнителям соответствующим образом подать ее, а слушателям постараться вникнуть.
Сцена из оперы «Тростниковая свирель» Бориса Напреева
Сюжетной основой «Тростниковой свирели» стала неповторимая лирика ижорской сказительницы Ларин Параске, рассказывающей о тяжкой доле женщины-батрачки, судьба которой сложилась из череды потерь. Опера написана только для одной исполнительницы и представляет собой ее монолог-исповедь. Отсюда преобладающая стихия текста оказывается связанной с причетно-плачевой жанровой природой. Но в либретто, созданном А. Мишиным, есть и светлые моменты, что делает повествование драматургически наполненным различными по эмоциональной окраске эпизодами. Все это отражено в музыке автора.
В восприятии каждого незнакомого музыкального произведения очень многое зависит от создателей сценической версии. Нынешнюю постановку осуществили режиссер из Санкт-Петербурга Владимир Капп, художник-постановщик Сергей Терентьев, балетмейстер-постановщик Надежда Калинина и дирижер Сергей Иньков. Заполнившая театр в день премьеры публика с энтузиазмом и даже излишним шумом встретила постановку. Для композиторского содружества день 28 февраля стал без преувеличения историческим. Наконец-то после долгого пренебрежения театральным творчеством наших композиторов труппа Музыкального театра с благословения Министерства культуры сменила гнев на милость. Посмотрим, как спектакль приживется на сцене, это покажет время, но сам факт безотносительно к качеству постановки знаменателен.
То, что нам открыла сцена театра, вызывает много вопросов. Во-первых, сценическое оформление, в котором использованы средства инсталляции. Подумалось, что данный выбор сделан ради экономии. Оказалось, не так уж это дешево, зато модно. По этому пути идут многие современные режиссеры, таков фарватер тенденций. В принципе согласиться с этим можно, в этом приёме несомненно есть и привлекательность, и большие возможности, но он требует, как и все средства постановки, тщательно продуманной драматургии, а не механического повторения одних и тех же пейзажей.
Не радуют глаз и костюмы героев. Мягко говоря, они мало соответствуют национальным традициям, а во многом и просто производят впечатление «сборной солянки», извлеченной из забытых сундуков театральной костюмерной. Странно, что за эту часть постановки отвечал не пришелец в карельскую культуру со стороны, а художник, давно вошедший в неё.
Многое остается непонятным и в хореографическом решении спектакля. Каждая опера имеет свою индивидуальность, различным должно быть и поведение героев на сцене. Но вместо этого зритель видит однообразную и непонятную жестикуляцию, порой чересчур экспрессивную, вовсе не свойственную менталитету жителей севера. Не может ижорская героиня, оплакивая потерю воздевать руки к небу, рвать на себе одежды, разбрасывая их. Она изливает свое горе по-другому. Чтобы понять это, достаточно было вчитаться в стихи Параске. Мимическая персонификация упоминаемых в тексте монооперы персонажей приемлема как неплохая идея, но воплощена она неинтересно. Выстроить мизансцены на бесконечных извивах танцовщиков недостаточно, они должны демонстрировать не гибкость тел, а убедительно раскрывать подтекстовые глубины происходящего, эмоциональных потрясений героини. За каждым движением у постановщика должны стоять ответы на вопросы: для чего? о чем это говорит? А если этого нет, то получается бессмыслица.
Теперь о главных фигурантах спектакля – певцах. Сегодня оперная труппа представлена в основном молодыми, и это отрадно. Большинство из них обладает настоящими крепкими вокальными данными. В этом спектакле наиболее выигрышно звучали исполнительницы женских партий – Анастасия Аверина (Катерина) и Евгения Гудкова (Параске). Хуже дело обстоит с мужскими голосами. Интонационная неточность, форсирование звука, переходящего в крик, – вот общие недостатки, которыми грешат многие не только в данном спектакле, но и в оперной классике. Работают ли в театре над вокалом? Ведь с окончанием консерватории настоящая работа над голосом только начинается, молодым нужны поддержка и контроль. Когда-то в театре это дело было очень хорошо поставлено.
И еще одна деталь, которую подметили многие слушатели – нечеткая артикуляция словесного текста, от чего остаются нераскрытыми детали содержания, впору просить бегущую строку. Не исключено, что в этом повинны акустические особенности помещения, но это не утешает. Слышать хочется всем и всё.
Очень большую работу в целом проделал музыкальный руководитель постановки дирижер Сергей Иньков. Но оркестр, и это больше ощутимо в «Трех братьях», порой звучал перегруженно. Может быть, надо еще раз пересмотреть оркестровку, но певцов следует пощадить, чтобы не пострадал их певческий аппарат.
При всех отмеченных недостатках, которые в процессе нормальной жизни спектакля вполне поправимы, появление в репертуаре театра опер Пергамента и Напреева должно приветствовать и всячески поддержать. Для национального театра, который уже четыре десятилетия глух к тому, что делают наши композиторы, создавшаяся ситуация не может считаться нормальной. Давно порвалась связующая нить времен. Замечательно, что возрождается традиция празднования дня «Калевалы», но появилась она не в наши дни, а, как отмечалось выше, еще в 1935 году, тогда Пергамент и создал поэму «Айно. Но почему мы не храним то, что украшало нашу музыкальную жизнь в минувшие десятилетия? Культура будущего нам этого не простит.
Фото Ирины Ларионовой