Эпатаж, сюр, выламывающийся из привычной схемы классической постановки, будоражил сознание, заставлял шевелиться маленькие серые клеточки.
Заметки зрителя после спектакля «Король Лир». Сценическая редакция театра «Сатирикон», Москва, режиссер Юрий Бутусов.
«Где здесь Шекспир?» – думала я все первое действие спектакля.
Все перевернуто с ног на голову. Актеры в балахонах, камзолах, застегнутых не на те пуговицы, с обнаженной верхней или нижней частью тела, пышноволосые босоногие герцогини, шутиха, похожая на путану… Рвущиеся в клочья газеты, какие-то ткани, перетаскиваемые из одного угла сцены в другой, настилы из досок – подмостки, на которых разворачивается действие… Стоящие на заднем фоне инструменты – пианино с крутящимися табуретами, которые, как чеховские ружья, — «стреляют» звуками… И, наконец, свисающие с потолка три абажура из мешковины…
Всё это настолько непривычно не искушенному креативными постановками зрителю, что вызывает целую гамму чувств – раздражение, неприятие, недоумение – и в то же время желание понять, разобраться, оценить то, что уже давно заслужило высокую оценку зрителей разных уголков России. Эпатаж, сюр, выламывающийся из привычной схемы классической постановки, будоражил сознание, заставлял шевелиться маленькие серые клеточки.
Король Лир, спускающий штаны на глазах у своей дочери, взбалмошный, капризный – не поворачивается язык назвать его стариком – поначалу не вызывал сочувствия. А потом вдруг осенило – он, как ребенок, требующий к себе внимания. Мне плохо! Посмотри на меня! Обними меня! Поговори со мной! Старый что малый – говорят в народе. Только почему-то родители терпят шалости и капризы детей, а дети раздражаются на своих родителей, которые хотят, чтобы их любили и почитали… Слишком многого хотят! От мнимой любви до жгучей ненависти – меньше шага. Эта ненависть, как лава, льющаяся из вулкана, затопила все вокруг: лишила рассудка короля Лира, зрения – графа Глостера, жизни – дочерей Лира.
Король Лир в исполнении Константина Райкина – образ многогранный, мощный, развивающийся на протяжении спектакля. Актеру подвластно все: сыграть впавшего в детство короля, выслушивающего фальшивые признания в любви своих лицемерных дочерей, и шута, и философа, и несчастного отца. Страдание очистило его, уравняло с простыми смертными, поэтому во втором действии полунагой Лир воспринимается естественно. Лир Райкина – планета, вокруг которой вращаются другие звезды – актеры его театра. Необыкновенная пластика, экспрессивность, гротескность созданных образов отличают актеров, образующих единый ансамбль, настолько органично они ощущают себя на сцене.
Режиссер спектакля Юрий Бутусов мастерски использовал искусство перформанса для того, чтобы подчеркнуть главные идеи трагедии Шекспира в современном прочтении. Купола-абажуры, опускающиеся на дочерей Лира, освещающие их изнутри, – образ, вызывающий множество ассоциаций – это и человеческая душа, изначально светлая, заключенная в бренную оболочку, и образы из далекого прошлого – времен Шекспира, и намек на завершение земной жизни героинь.
Последняя сцена спектакля была настолько пронзительна, что вызвала у меня ощущение прикосновения к оголенным проводам. Как в «Ромео и Джульетте» — «нет повести печальнее на свете» — в трагедии «Король Лир» Шекспир создает образ человеческого горя, воплощенного в образе несчастного короля. Нет горя страшнее, чем потеря детей. Как это показать, используя возможности театра?
В последней сцене Лир отчаянно пытается оживить своих дочерей, беспрестанно поправляя их безжизненные тела, сползающие с табуретов на пол. Несмотря на острый трагизм финальной сцены, в ней есть и светлая сторона – прощение отца. Смерть уравнивает всех, нет уже ни правых, ни виноватых… И король Лир скорбит не только по чистой, искренне любящей его Корделии, но и по двум другим своим дочерям.
Спектакль будоражит душу, заставляет думать, сопереживать, потрясает великолепной игрой актеров и необыкновенными находками режиссера. Шекспир жив!