В Сандармохе, где захоронены 9,5 тысяч жертв Большого террора 19937-1938 годов 58 национальностей, 12 августа возобновила работу экспедиция Российского военно-исторического общества. Правозащитники требуют остановить раскопки.
Цель экспедиции РВИО — подтвердить версию, что в урочище захоронены советские военнопленные, предположительно расстрелянные финскими войсками.
Основанием для раскопок послужило письмо за подписью и.о. министра культуры Карелии Сергея Соловьева. Стилистика письма напоминает обличительные коллективные письма 30-х годов XX века про «врагов народа», «пятую колонну» и вызывает подозрение: не фейк ли это? Но письмо — реальность: его скан опубликован в соцсети. В письме утверждается:
«Спекуляции вокруг событий в урочище „Сандармох“ не только наносят ущерб международному имиджу России, закрепляют в общественном сознании граждан необоснованное чувство вины перед якобы репрессированными представителями зарубежных государств, позволяют выдвигать необоснованные претензии к нашему государству, но становятся консолидирующим фактором антиправительственных сил в России».
Из письма Сергея Соловьева следует, что версия о том, что в Сандармохе захоронены советские военнопленные, предположительно расстрелянные финскими войсками, поддерживается «рядом авторитетных карельских историков» и имеет документальные подтверждения. Далее: «Указанные сведения свидетельствуют об актуальности задачи по установлению истины по спорным историческим проблемам. С учетом изложенного, просим рассмотреть вопрос о проведении в августе—сентябре 2019 года комплексного исследования урочища Сандармох».
«Мемориал» и многие правозащитники считают раскопки незаконными. Петицию с требованием их остановить к утру 16 августа подписали более 1400 человек. В ней утверждается, что юридических оснований для раскопок нет и что в результате раскопок РВИО «останки жертв Большого террора подвергаются надругательству. А само кладбище — уничтожению и множественным повреждениям объекта культурного наследия».
Депутат Законодательного собрания Карелии Эмилия Слабунова попросила суд остановить вторую «экспедицию» РВИО в Сандармох (первая была год назад. — Ред.) , которая началась 12 августа. Парламентарий написала в соцсети:
«Считаю, что пока суд не вынес решение по моему иску к Генпрокуратуре и прокуратуре Карелии за отказ проверять по существу раскопки Российского военно-исторического общества (РВИО) в Сандармохе, новые экспедиции в Сандармохе проводить просто невозможно».
На сайте РВИО опубликован комментарий министра культуры Карелии Алексея Лесонена, который 15 августа побывал на месте проведения раскопок в районе урочища Сандармох. Министр высказался не столь прямолинейно и одиозно, как его заместитель Сергей Соловьев, однако предпочел не отвечать на обвинения в юридической незаконности раскопок:
«Наша позиция заключается в том, что все преступления должны быть так или иначе раскрыты; определены обстоятельства гибели этих людей. Нужно максимально объективизировать историю, связанную с Сандармохом, потому что, как мы и говорили ранее, здесь много напластований исторических периодов. Как 30-х годов, связанных с расстрелянными репрессированными гражданами, так и более поздних периодов. Необходимо обеспечить сохранность этого места, подойдя к исследованиям со всей ответственностью. Теперь ждем экспертизы следственных органов».
«Лицей» попросил прокомментировать ситуацию вокруг Сандармоха известного карельского историка, доцента ПетрГУ Ирину Такала.
– Манипуляции с прахом жертв – и репрессий, и войны, инициируемые Министерством культуры (!), иначе как безнравственными не назовёшь, — считает Ирина Такала. – В результате мы наблюдаем эффект бумеранга – люди сплачиваются в борьбе с беззаконием и варварством. За прошедшие пару лет о деле Дмитриева, Сандармохе и репрессиях в Карелии узнало огромное количество людей. 5 августа 2019 года имена расстрелянных в окрестностях Медгоры читали почти в 50 городах мира. Но, цитируя документ карельского Минкульта, «консолидирующим фактором» стало не только наше общее трагическое прошлое, но и современная непродуманная и агрессивная политика памяти.