«Главное – знать, кто ты и откуда, и передать всю информацию, что уже имеешь и еще найдешь, своим детям».
Наша землячка, уроженка села Видлица Александра Корнилова с сентября оттачивает карьеру выпускающего редактора в Московской школе управления СКОЛКОВО. Что значат для нее карельские корни, Карелия, понятие рода? Об этом с Александрой для газеты Oma mua побеседовала Наталья Антонова. Публикуем ее с небольшим сокращением.
– Московская школа управления СКОЛКОВО – звучит по-столичному, прямо по-московски. Карелов или, скажем, выходцев из Карелии там, думаю, не так много. Или все-таки есть? Не узнавала? Как ты туда попала и чем занимаешься? Это была твоя мечта или так судьба сложилась?
– В сентябре школе управления СКОЛКОВО исполнилось 15 лет, она давно на слуху, но до минувшего лета я не думала о работе здесь. Поэтому, наверное, можно сказать, что так сложилось судьба. По образованию я журналист, окончила Санкт-Петербургский государственный университет. О переезде в Москву не мечтала, считала, что мне ближе северная столица. Но когда доучивалась в СПбГУ, моего молодого человека, который спустя два года стал мужем, перевели в Москву. До школы управления СКОЛКОВО я успела поработать в двух средствах массовой информации – газете «Вечерняя Москва» и международном информационном агентстве Sputnik (входит в состав МИА «Россия сегодня»).
Моя должность в Сколково – выпускающий редактор. Продолжаю работать с текстами, но уже по совершенно другой тематике: бизнес, наука, образование. Как редактор занималась материалами о том, какие навыки развивают сегодня IT-менеджеры, чтобы оставаться востребованными на рынке труда, и о том, на какие индустрии компаниям делать ставку в ближайшие 15 лет, чтобы совершить прорыв и добиться успеха. Кроме того, помогала коллегам готовить описание образовательной программы «Запуск цифрового продукта», а также страницы о презентации исследования «»Золотой стандарт» импакта: лучшие кейсы и практики по измерению социального воздействия бизнеса» и о финальной в 2021 году презентации программы СКОЛКОВО Executive MBA. Это лишь несколько примеров.
За лентами информационных агентств по-прежнему почти не слежу, благодаря чему ушла тревожность, стал спокойнее сон.
Вы спросили, есть ли в школе управления СКОЛКОВО карелы или выходцы из Карелии. Думаю, что немало: среди наших с вами земляков очень много умных и талантливых людей. Вот, например, интересное совпадение: Департамент цифровой трансформации и технологических инноваций, в котором я работаю, возглавляет Анатолий Стояновский – он из Петрозаводска, учился в ПетрГУ. Более того, в 1997 году Анатолий Александрович занимался сайтом газеты Oma Mua.
– Расскажи о своих карельских корнях. Откуда ты? Я знаю, что мой отец и твой дед родом из одной деревни – Рогокоски, из очень маленького местечка Кужой. Возможно, мы с тобой и родственники, надо бы поизучать. Фамилия моей бабушки и твоего дедушки – Шалгуевы. Шалгуевы из Кужой – ну очень большой процент вероятности, что мы из одного рода…
– Я родилась и выросла в селе Видлица Олонецкого района. Как вы знаете, в наших краях говорят на ливвиковском наречии карельского языка. Дедушка по маминой линии, Петр Иванович Шалгуев, действительно из деревни Рогокоски, я два раза была там, где когда-то стоял его дом. Хутор Шалгу находится — не могу сказать в прошедшем времени — на берегу узкой порожистой реки, посреди леса. Очень сильное место, я туда обязательно еще вернусь.
Бабушка, Александра Степановна, в девичестве Савельева, родилась в деревне Кукойнваара. Ее семью раскулачили, так говорила сама бабушка Шура. 15 ноября 1937-го, когда бабушке было всего полгода, ее отца и двоих его братьев – Степана, Петра и Павла Савельевых – арестовали по статье 58-6-13 Уголовного кодекса РСФСР. 31 декабря 1937-го тройка при НКВД КАССР приговорила всех троих к высшей мере наказания. Степана, Петра и Павла расстреляли в Сандармохе 9 января 1938 года. Их память увековечена – в урочище нашим невинно убиенным родным установлен памятник.
Бабушка и дедушка поженились в 1959 году. Сначала жили в деревне Рогокоски, в 1972-м переехали в Койвусельгу, а в 1978-м – в Видлицу. Вырастили и достойно воспитали пятерых детей – четверых сыновей и дочь, мою мамочку. В 2010 году бабушки не стало. Мы все ее помним и очень сильно любим.
Когда приезжаю в родную Видлицу, прихожу в гости к дедушке и вижу на стене в одной из комнат фотографии своих прадедушек и прабабушек – Степана Михайловича и Татьяны Егоровны Савельевых, Ивана Павловича и Екатерины Андреевны Шалгуевых. Могу подолгу на них смотреть, представлять, какие у них были голоса, походка, как они трудились, проводили свои дни…
Карелов в моем роду подавляющее большинство, но есть представители и других народов. Так, бабушка по папиной линии Любовь Ивановна Корнилова, в девичестве Штенгелова, – болгарка, родилась в Полтаве. Ее отец Иван Петрович Штенгелов – из села Петровка Запорожской области Украины. Дедушка по папиной линии, Владимир Федорович Корнилов, был карелом. Я очень хорошо помню его маму, мою прабабушку, Пелагею Федоровну Корнилову, фамилия в девичестве Левоева. Когда не стало бабушки Поли, мне было шесть лет.
Рассказывать о своей семье могу долго. Заинтересоваться ее историей помогла школа: на одном из уроков нас попросили составить родословное древо. Я подошла к этому заданию со всей ответственностью. Родители, бабушки и дедушки помогли с информацией. И продолжают помогать. Так, недавно бабушка Люба рассказала мне подробности о своих родителях. Например, что ее мама Зоя Семеновна Богданова, она была русской, красиво пела и играла на гитаре. Приятно было узнать такую деталь о прабабушке.
На сегодня в моем генеалогическом древе около 120 имен. Линии исследованы неравномерно, но я продолжаю работать. Ближайшие задачи: нужно перенести часть рукописных заметок в ноутбук, расшифровать аудиоинтервью с бабушкой Любой, отправить несколько запросов в архивы и оцифровать старые бумажные фотографии. На них моя прапрабабушка по маминой линии Пелагея Федоровна Шалгуева — пока не знаю ее девичью фамилию, прадедушка Иван Павлович Шалгуев и многие другие.
Историю нашей большой семьи исследовала также супруга двоюродного брата моей бабушки Александры Степановны – Зоя Лукинична Савельева, известная общественница, очень много сделавшая для развития карельского языка и культуры. Зоя Лукинична скончалась в 2016 году, но дело ее живет и, очень надеюсь, будет жить. Дочь Николая Петровича и Зои Лукиничны Елена любезно поделилась со мной генеалогическим древом, которое составила ее мама. Это очень ценно.
Ощущения, когда находишь хотя бы крупицу информации о предке, ни с чем не сравнимы. Вдохновение, иногда даже слезы счастья. Понимаю, что исследовать историю семьи можно бесконечно, уходя все глубже и глубже, но хотелось бы успеть сделать как можно больше. Моя мечта – создать целый личный архив. В нем, как я вижу на сегодня, должны быть красиво оформленное генеалогическое древо, фотографии, истории жизни, видеоинтервью, записи голосов. Для меня это очень важно.
– Ты – выпускающий редактор. Это значит, что ты много работаешь с текстами, информацией. Очень интересно узнать от человека, далекого от письменного карельского языка и в целом, от этой профессиональной сферы, но всё же карелки по происхождению, каким ты видишь сегодня карельский язык. Где ты его слышишь или видишь, как часто? И что думаешь о нем? Он умрет или будет жить?
– На карельском языке говорили и говорят многие мои родственники. Я изучала его в начальной школе, в средних и старших классах нам преподавали финский, участвовала в конкурсах чтецов. Например, на конкурсе памяти поэта и писателя Владимира Брендоева Armas sana livgilaine получила приз зрительских симпатий за декламацию стихотворения Soita, veiko. К этому выступлению меня готовила учитель финского языка Раиса Федоровна Куджиева. Прекрасное воспоминание!
Еще я играла в двух школьных спектаклях на карельском языке: первый мы ставили в карельской горнице, он был про сватовство, я была ristöi (крестной) невесты. Второй – по мотивам «Калевалы», в нем я исполняла роль старухи Лоухи, хозяйки и хранительницы Похъёлы. Она до сих пор мне близка, могу понять мотивы ее поступков. Также мы ставили несколько сценок для школьных мероприятий. Замечательные времена!
Сейчас слышу карельский язык, когда приезжаю в Видлицу, чаще всего на нем говорит дедушка Петр Иванович. Я многое понимаю, но свободно общаться не могу: не хватает лексического запаса. Не буду скрывать: мне из-за этого очень стыдно. Приходится отвечать по-русски. При этом я уверена, что на задворках памяти карельских слов много: нет-нет да и проскакивают неожиданно в голове и в речи. Муж поначалу удивлялся, потом привык.
Очень хочу, чтобы карельский язык жил, чтобы он не остался языком общения моих старших родственников, чтобы я смогла научить чему-то своих будущих детей. Но просто хотеть, конечно, мало. Мы, карелы, должны начинать с себя. Разумеется, никого нельзя заставить изучать язык, историю и культуру. Должно быть сильное личное желание. У меня оно есть. Думаю, любовь и интерес ко всему этому были привиты в детстве.
Возможность учить язык у меня тоже есть. Например, в соцсети «ВКонтакте» действует несколько групп, где можно найти учебники, словари, разговорники, сказки, песни, стихи и многое другое. Это замечательно. Но мне именно в изучении языка не хватает стратегии и системности. Нуждаюсь в наставнике, педагоге, который смог бы составить план обучения, исходя из моих потребностей и возможностей, помочь улучшить произношение. В Москве преподавателей карельского языка я не нашла, хотелось заниматься очно. Понимаю, что шанс был один на миллион, но все-таки попыталась. Теперь думаю о том, чтобы найти педагога, живущего в самой Карелии, чтобы можно было встречаться онлайн.
А пока – иногда читаю дома вслух сказки на карельском языке, смотрю в Интернете выпуски «Вести-Карелия», пусть и понимаю не всё, слежу за обновлениями на YouTube-каналах Дома карельского языка и Ресурсного языкового медиацентра карелов, вепсов и финнов. Также смотрю документальные фильмы о Карелии, на сегодня любимый – «Земля легенд и былей. Карелы», снятый киностудией ЭТНОС.
– Я посмотрела твой плейлист в сети. Там есть карельские песни, например, ILMU. Тебе нравится такая музыка? Как ты думаешь, карельский язык мог бы стать более популярным, если его развивать в разных музыкальных жанрах? А может быть, в чем-то еще? Ты видишь карельский язык в чем-то, быть может, неожиданно новом?
– Для меня карельский язык – это язык лирических песен, спектаклей, оперы. А рэп, например, не привлекает как жанр, но это лишь дело вкуса. Конечно, наш язык нужно развивать в разных музыкальных жанрах, поддерживать энтузиастов, талантливых людей.
Скажу честно: появления в Карелии такого коллектива, как ILMU, ждала долго. Для меня их видеоклипы – настоящие произведения искусства. А ждала вот почему. Я много лет слушаю украинскую электро-фолк-группу ONUKA. Люблю украинский язык, народные песни украинского народа, звучание музыкальных инструментов. И всегда думала: карельский язык настолько прекрасен, певуч, мелодичен, что в нашей республике мог бы появиться и стать очень популярным коллектив, который сумеет вплести его в народные звуковые мотивы с электронной аранжировкой. У меня нет музыкального образования, поэтому объясняю так путано, как чувствую. От песен группы ILMU в стилях trip-hop и world music у меня перехватывает дыхание. У нас один и тот же источник вдохновения: природа Карелии, величественная и завораживающая красота северного края. Желаю ILMU больших успехов.
– А ты знаешь какие-нибудь карельские слова? Фразы? Помнишь? От кого слышала? С чем они у тебя ассоциируются?
– Знаю немало карельских слов, но с объединением их в предложения возникают проблемы. А с фразами очень смешно иногда получается: например, был случай, когда в магазине в очереди на кассу мужчина чересчур эмоционально разговаривал по телефону, ругался, вел себя неприлично. Я стояла за ним. В какой-то момент терпение лопнуло — не переношу крики и ругань, и я громко ему сказала: Оletko sinä tolkus?!. Вероятно, он подумал, что я какая-то иностранка, смутился и убрал телефон.
Помню отрывки из стихотворений, которые учила в детстве. Например, из того, с которым выступала на конкурсе (Soita, veikoi, balalaikal...). Другое знаю наизусть – детское, про собаку, которая ждет хозяина, ушедшего на охоту, и охраняет дом. Оно начинается так: Haukku koira: hau-hau-hau.
Еще есть в памяти несколько фраз из детства, с которыми связаны отдельные воспоминания. Например, в Вербное воскресенье нужно было проснуться пораньше и пойти к спящим родным с веточкой вербы. И слегка их «похлопать», приговаривая: Minä annan vičču, sinä annat jäičču. То есть: «Я тебе вицу, ты мне яйцо».
Или еще бабушка Шура могла мне сказать: Hüväine da čomaine. Вот такие обрывочные воспоминания…
И да, должна признать, что в моей голове перемешаны карельские и финские слова.
– Сейчас при определении национальности говорят об идентификации. Ты идентифицируешь себя с карельским происхождением? Или всё это сложно? Как ты думаешь, обязательно ли знать карельский язык, чтобы быть карелом? Может, есть и другие ощущения принадлежности?
– Для меня все просто: я карелка. И очень этим горжусь. Мой муж, к слову, тоже. Пару раз даже в шутку спрашивал: не жалею ли я, что вышла замуж за русского. Нет, конечно, не жалею. Главное – знать, кто ты и откуда, и передать всю информацию, что уже имеешь и еще найдешь, своим детям. Но для меня очень важна связь с моим родом, поэтому, выйдя замуж, не поменяла фамилию. Сказала мужу: «Корниловой родилась, Корниловой и умру». Он не сразу понял и принял мою позицию, но со временем все-таки смог. Я очень ему за это благодарна.
На мое решение повлияло и то, что за полгода до нашей свадьбы не стало папы. Моя младшая сестра к тому времени уже успела выйти замуж и поменять фамилию. Поэтому я решила, что останусь Корниловой до самого конца.
Ответ на вопрос о том, обязательно ли знать карельский язык, чтобы быть карелом, для меня тоже прост: да, обязательно. Язык – важная часть культуры. Я хочу думать и говорить на языке, который слышала все свое детство и который, слава Богу, слышу по сей день. Поэтому стремлюсь его изучать. Если гордишься своим происхождением – это нужно делать. Иначе слова об этой гордости – пустое сотрясание воздуха.
– Есть что-то особенное в проживании в Москве и в работе в СКОЛКОВО? Ты учишься чему-то новому?
– Москва сегодня – красивый город с миллионом возможностей для развития. Но, скажу честно, мне ближе столица, запечатленная в советских фильмах: Марлена Хуциева («Мне 20 лет», «Июльский дождь»), Георгия Данелии («Я шагаю по Москве»), Владимира Меньшова («Москва слезам не верит»). Я бы очень хотела пожить в столице в годы оттепели, много читаю об этом периоде. Ходить на вечера поэзии в Политехнический музей, слушать Евгения Евтушенко, Беллу Ахмадулину, Андрея Вознесенского, Роберта Рождественского, Булата Окуджаву.
Москва учит меня быть терпеливой, но пока не очень успешно. Шум, пробки, большие расстояния – все это до сих пор раздражает. Однако мне удалось создать в этом большом городе свой мир, в котором уютно и спокойно: с круглым столом в кухне, цветами, книгами, виниловыми пластинками. Мы с мужем много работаем, выходные часто проводим за городом на природе. Недавно, например, ездили в Тарусский район Калужской области, арендовали там дом. Люблю гулять по лесу, сидеть на берегу озера или реки. Захотелось процитировать строки из стихотворения Галины Лажиевой, которая тоже родилась в Видлице: «Нет, я – не деревенская, // Нет, я – не городская, // Я – женщина озерная, // Я – женщина лесная». В будущем планируем построить свой дом, но пока не решили, где именно.
А благодаря работе в школе управления СКОЛКОВО у меня появилось много умных, интересных, целеустремленных знакомых. Все-таки самое важное и ценное – это всегда люди. В бизнес-школе очень дружелюбная атмосфера, все друг друга поддерживают, если что-то непонятно – помогают разобраться. В такой атмосфере хочется развиваться.
– Скучаешь ли по дому? По Карелии? А знаешь ли, что есть такая газета на карельском языке? Называется Oma mua («Своя земля»). Я в ней работаю уже больше двадцати лет. Может, в ленте ты видела и наши новости?
– Карелия – моя родина, там живет большинство моих родных. Стараюсь ездить в Видлицу каждые два-три месяца, очень этого жду. Любопытный момент: ощущение, что я дома, появляется уже при посадке в поезд (№ 018А «Карелия»): по первым словам проводника могу понять, карел он или нет. Если слышу знакомый акцент – чувствую радость. Наши проводники очень доброжелательные и внимательные.
Тоска по Видлице особенно острая в периоды, когда появляются какие-то сложности в жизни. Тянет туда, где хорошо и спокойно, где всегда хорошо спится, где я была ребенком.
Скучаю по детству, по бабушке Шуре, ее пирогам и особенно воскресным калиткам, самым вкусным и красивым в мире, по их аромату, который встречал уже в коридоре дома. По нашим большим семейным праздникам, по сенокосам, на которые собиралась вся родня. У меня даже были свои грабли детского размера. По бане, грядкам, полевым дорогам, летним закатам над лесом, свежему воздуху, снежным зимам и теплой лежанке, по кодушке, которую построил папа, по своим качелям. По школе, любимым учителям, одноклассникам, урокам, перепискам, домашним заданиям и дискотекам.
На моем пути встречались люди, которые с содроганием вспоминают школьные годы, но мне повезло. Благодаря школе знаю и газету Oma mua: учителя приносили ее на уроки карельского и финского языков. Никогда не думала, что смогу стать героиней одного из материалов этой газеты. Это большая радость. Хочется, чтобы она процветала.
Я бы хотела призвать всех карелов, которые живут в самой республике или в других регионах, больше разговаривать со своими старшими родственниками: родителями, бабушками, дедушками. Деликатно (думаю, это очень важно) расспрашивать их о детстве, о важных событиях в их жизни, предках. И все записывать: лучше всего на диктофон, благо он у каждого сейчас под рукой в телефоне. Так можно зафиксировать и всю информацию, и голос. Даже если сейчас вам это не кажется важным, может наступить день, когда мнение поменяется. Но разговаривать уже будет не с кем. К сожалению, такова жизнь.
В истории нашей страны было очень много страшных, горьких событий. Не всегда найти информацию о предке просто. Не всегда родные готовы делиться подробностями, их тоже можно понять. Но есть и другие пути. Представьте: придут следующие поколения. Что вы ответите ребенку, который, вернувшись однажды из школы, спросит, как звали его прапрабабушку и прапрадедушку, как они выглядели, чем занимались? Хотите ли вы, чтобы он знал историю своего рода, своей семьи? Если да – нужно начать писать ее прямо сейчас. Род – это наша сила.