#Карелия100
«Выезжаю утром в поле и вижу в каком настроении посевы. На одном участке веселые, даже тебе их настрой передается. На другом — пасмурные. Тогда к агроному иду: подкормить надо картошку».
Читая очередной «исторический» материал о том, как растеряли мы за годы советской власти и колхозно-совхозный период настоящего хозяина на земле, я все время вспоминаю тракториста совхоза имени Зайцева Сергея Николаевича Анисимова (1932 — 2011).
Так получилось, что сугубо городской человек, я многие годы своей журналистской работы занималась в газете вопросами сельского хозяйства. И так получилось, что с трактористом совхоза имени Зайцева Сергеем Николаевичем Анисимовым мы познакомились в первый же мой приезд в хозяйство – и на несколько лет.
Один из лучших механизаторов совхоза вниманием прессы обижен не был. Да и заслуги его в сельском хозяйстве оценены были достойно: орденами Ленина (1972), «Знак почета» (1980), Октябрьской революции (1986), медалями ВДНХ, званиями заслуженного работника народного хозяйства КАССР, заслуженного механизатора сельского хозяйства Карелии и Почетного гражданина Республики Карелия. И еще многие-многие другие награды. Обычно таких людей не очень любили в рабочих коллективах, как и отличников в школе. Но Сергей Николаевич был, на удивление, исключением: к нему относились с большим уважением и молодежь, и его ровесники.
И не только потому, что был он, как тогда говорили, работяга. Работал не от и до, выполняя норму. Шутил: если все делать по нормативам, осенью соберешь картошки на два-три зимних обеда… Достаточно сказать, что один из первых и в Прионежье, и в Карелии он не просто взялся за возделывание картофеля, но возглавил звено, то есть принял на себя ответственность за выращивание этой культуры. А дело был не простое, ответственное. Да и хлопотное. К тому же конечный результат – урожай — не всегда от него зависел.
Но было в этом уже немолодом тогда человеке то, что сегодня действительно теряется – достоинство. Помню, что первый свой материал об Анисимове я назвала «Честь мундира». Это было то достоинство, которое вызывало уважение не только к нему, но и к делу, которым он занимался.
И еще интеллигентность. Во всем. Она проглядывала даже в мелочах. В совхозе имени Зайцева мы, сотрудники районной прионежской газеты, бывали часто, но ни я, ни мои коллеги не могли припомнить, чтобы встретили в поле за работой Сергея Николаевича на грязном тракторе или в грязной спецовке. Последнее – явно забота его жены Клавдии Александровны.
Однажды мы приехали в Шую весной, накануне посевной, совхоз получил прицепной новый агрегат и работать на нем предстояло Сергею Николаевичу. Он сам и готовил его к работе. Поэтому сразу предупредил: времени ни минуты. Но согласился рассказать о новой технике: «Понимаю, у вас тоже работа. Мой напарник давно рвется перекурить, а я не курю. Так что давайте так: ему 10 минут на перекур, а вам на интервью, пока он курит». Регламент пришлось соблюдать: через 10 минут Анисимов, взглянув на часы, прервал разговор.
Когда меня отправили в Шую собрать материал об Анисимове к его юбилею, мы были знакомы уже несколько лет. Договорились, что приеду на беседу в выходной, в будни времени ну никак не было — осень, уборка урожая. А так можно будет посидеть потолковать, почему бы и нет.
Анисимовы жили в одном из двухэтажных коттеджей, которые построили в те годы в поселке для работников хозяйства. То, что Сергей Николаевич увлекался фотографией, я знала: он, когда было время, присылал в редакцию свои снимки и даже подружился с нашим редакционным фотокорреспондентом Володей Романовым на этой почве. Но стеллажи с книгами, в основном русской классикой, которые занимали одну из стен «кабинета», как шутливо назвал Сергей Николаевич комнату, куда меня пригласили хозяева, честно говоря, удивили.
Поэтому, когда я лихо, для затравки, задала первый вопрос своему собеседнику именно о тех самых хозяевах земли, которых мы растеряли, Анисимов с ухмылкой осадил:
— Давай будем без глупостей. Не только последние 70-80 лет крестьянство выводили. Некрасова читала, наверное, как он о тяжелой доли бурлаков писал. А кто в бурлаки-то шел? В первую очередь крестьяне. Любой отец считал за счастье сына в город отправить, чтобы он там специальность получил. Хотя у любого крестьянина профессий этих до десятка было: и пахарь, и плотник, и кузнец, и шорник… Тем, кто сумел устроиться в городе, завидовали. Как и сейчас, впрочем.
— Я тоже ведь по молодости лет в город подался: окончил после войны четыре класса Бесовецкой начальной школы и поступил в ФЗО при Петрозаводском домостроительном комбинате, специальность получил столяра-плотника, там же и работать начал. Когда получил первую зарплату, приехал домой, выложил с гордым видом деньги на стол, отец с матерью долго удивлялись: неужели где-то платят такие большие деньги?! Сами в колхозе спины не разгибали, отец бригадиром был, а получали гроши. Из нас, пятерых братьев и двух сестер, я сегодня один в сельском хозяйстве задержался. В детстве, правда, летчиком мечтал стать, да вот приземлился… на тракторе.
— Но вы же вернулись в село, разве не так? И далеко не юнцом – в 30 лет. Почему? – допытывалась я.
— Дураком, наверное, был.
— А если серьезно?
— А если серьезно – не знаю.
— И в город уже не тянуло обратно все эти годы, почти 40 лет?
— Как видишь.
Так и не выдал Сергей Николаевич свой секрет.
То ли сыграли свою роль уговоры матери учиться на тракториста, то ли крестьянская закваска, замешанная несколькими поколениями, или были другие причины, но, сменив несколько городских профессий, Сергей Анисимов окончил еще одну школу — механизаторов и пришел тогда в совхоз имени Зайцева. И более чем полжизни отдал земле.
Грамотному, толковому, ответственному механизатору не раз предлагали пойти на повышение, хотя бы бригаду возглавить, поучившись в одной из многочисленных тогда совпартшкол. Отговорка у него была железная — не хватает, мол, образования. Четыре класса и ФЗО. Правда, однажды чуть не дрогнул… Вот как сам Сергей Николаевич об этом рассказывал в тот день:
— Ты нашего директора Ивана Федоровича Задесенца застала в совхозе? – поинтересовался он. – Вот хозяин был, настоящий, наш. Встретился он меня однажды и говорит «Замени, Сергей, бригадира в Бесовце, пока не найдем туда человека. Выручи». Я не отказался. Дело было весной, уже нужно было рассаду капусты выращивать, в Бесовецкой бригаде для этого сооружали парники. Как всегда, привезли строительные материалы, надо парники начинать делать. А весна холодная, смотрю, бедные женщины, а овощеводами были именно они, еле до конца смены дорабатывают – ни погреться негде, ни чаю выпить. Плюнул на все, говорю, давайте-ка мы бытовку лучше построим сначала, я же плотником работал. А парники уж потом. Соорудили времянку быстро, печурку там поставили.
А тут приезжает Иван Федорович. Походил, посмотрел, помолчал. А потом и говорит: «Зайдем-ка Сергей в бытовку вашу, поговорить надо». Честно скажу: обрадовался, понял, что он сейчас опять на трактор меня ссадит, как я того и хотел. А Задесенец и говорит, мол, как ты посмотришь, если я сейчас вернусь в контору и напишу приказ о назначении тебя постоянным бригадиром сюда, в Бесовецкую бригаду? А как я мог смотреть, говорю: «Ни за что». Не помню, сколько мы просидели, но долго, Иван Федорович не отступал. А потом сказал, что торопить не будет, а завтра утром позвонит. За окончательным моим ответом. Думал я долго, до утра почти. Задесенец меня и учиться обещал послать – куда захочу: на курсы, или в партшколу… Ему, мол, не столько специалист, сколько хозяин нужен… И все же решил я, что место мое на тракторе.
— И что сказал Иван Федорович? Он позвонил утром?
— Позвонил. Я сказал: «Нет». А что он сказал… Услышал только, как он с досады что ли бросил телефонную трубку… Так и не состоялась моя карьера. Привычка, наверное, очень важная вещь. Я с годами даже стал замечать: выезжаю утром в поле и вижу в каком настроении посевы. На одном участке — веселые, даже тебе их настрой передается. На другом — пасмурные. Тогда к агроному иду: подкормить надо картошку. Действительно, через несколько дней возвращаюсь на то поле, повеселели мои кусты, ободрились. А ты постой, постой, это не записывай. Мужики в мастерских прочитают твой материал, на смех меня поднимут…
И все-таки я написала, правда, после того как переговорила с главным агрономом хозяйства. «Напишите, обязательно, — посоветовал он. – Я не знаю, как это назвать, что это такое, как это приходит… То ли благодаря опыту, который человек получает с годами, то ли крестьянскому умению видеть то, что не дано обычному человеку…».
Может быть, меня кто-нибудь поправит, но я не знаю в Карелии механизаторов, кроме Сергея Николаевича Анисимова и еще Арсения Михайловича Семенихина из опытно-производственного хозяйства «Вилга», которые бы постоянно много лет (четверть века уж точно!) занимались возделыванием картофеля. Между прочим, они были ровесниками, вместе учились в школе механизаторов, затем разошлись по разным хозяйствам, но оба стали картофелеводами. И потом многие годы гласно (и негласно) соревновались между собой, «поглядывая» друг на друга.
Объединяло их еще одно.Труд на земле коллективный. Урожайность, например, картофеля зависит от целого ряда условий: качества семян, их сохранности, выбора участков, подготовки земли и многого другого. Но Анисимов с Семенихиным работали на картофельных полях, которые считали своими, так, как будто от них, и только от них, зависел урожай.
Год на год не походил. Бывали и у них неудачи, когда многомесячная работа не приносила ожидаемого результата: то залило летом посевы, то высушило землю… Но наступал новый год, и снова они выходили на свои поля.
Незадолго до своего 60-летия Сергей Николаевич серьезно заболел. «Нам бы тракторы другие, я современные видел на ВДНХ… Мечта! Но когда мы их дождемся…». А при работе на старых механизаторы получали через несколько лет целую кучу профзаболеваний. Но когда руководители совхоза предложили известному тогда на всю республику механизатору подыскать работу полегче, отказался и весь сезон отработал на своих полях…
Поинтересовалась я как-то у него, чем будет заниматься, когда выйдет на пенсию? «Тоска точно заест», — то ли всерьез, то ли в шутку ответил он. – Придется еще от нее лечиться. Я вот несколько лет проработал на железной дороге в молодые годы, а потом долго, уже когда в Шуе жил, в совхозе работал, услышу ночью шум проходящего поезда и до утра уснуть не могу. А на тракторе же полжизни отработал…».
Согласился, что, конечно, трудно будет без привычного дела, а потом вдруг с задором сказал: «А я профессию сменю, столярничать пойду, всю жизнь мечтал, да времени не было». Подумала тогда, что шутит. А потом совершенно случайно узнала, что пропадает он подолгу в своей мастерской, которую оборудовал дома, где «делает мебель не хуже, чем заводская».
Прошли годы, я работала уже в другой газете, были другие темы, новые встречи с новыми людьми, но и сегодня могу назвать сотни героев (и каких!) своих сельских публикаций. И одним из самых запоминающихся был, конечно, Сергей Николаевич Анисимов. Спустя лет 10, а то и 15 (я уже работала в газете «Карелия») мой коллега, вернувшись из поездки в Шую, передал привет от Сергея Николаевича Анисимова и поинтересовался: «Помнишь?». Еще бы!
В то время Анисимов уже не работал, тяжело болел, удручало его и то, что происходило в те годы в селе. А через несколько лет узнала о его смерти. Но почему-то всякий раз вспоминаю именно его, когда читаю очередную публикацию о том, как растеряли мы «настоящего хозяина на земле». Да нет, зря расстраиваются авторы, не всех растеряли. Много их осталось. Мы просто забыли о них.
Каюсь, в 90-е годы сама писала, что «именно фермеры накормят Россию». А всего-то надо было, казалось, крестьянина назвать волшебным словом «фермер» И каждый раз со стыдом вспоминаю об этом, когда читаю очередное выступление в прессе уральского фермера Василия Мельниченко , который возглавил общественную организацию (о которой, наверное, мало кто знает) Всероссийский сельсовет. Ту самую организацию, которая, кроме производственных вопросов сельского хозяйства, поднимает проблемы сохранения на селе больниц, школ, строительства дорог. И главная боль которой – русские крестьяне, русское село.
… Сейчас очень популярно стихотворение современного поэта Николая Мельникова, уже, увы, ушедшего из жизни, — «Поставьте памятник деревне» — о горькой судьбе русской деревни нынешнего времени. Мне ближе другое, советского поэта, ныне забытого, Сергея Викулова «Всему начало…». Есть там такие строки:
И если стала близкой нам звезда
далекая,
скажи, не оттого ли,
что плуг не заржавел,
что в чистом поле
вновь обернулась хлебом борозда?!
Не забывай об этом никогда.