Врачебная ошибка

Тогда, в 1953 году, гонения на врачебное сообщество были связаны с политическим заказом, точнее, с желанием «Отца народов» развязать в стране националистическую кампанию под лозунгом борьбы с космополитизмом. Акция была хорошо продумана и отвечала внутренним убеждениям Вождя. Он не любил врачей, редко к ним обращался за помощью и не любил евреев. А тут так «удачно» сложилось: среди работающих в этой профессии люди с нерусскими фамилиями составляли значительный процент, и было очень удобно одним разом убить двух нелюбимых зайцев – врачей и евреев.

Слава богу, этот шабаш продолжался недолго и закончился сразу после смерти инициатора кампании. Но, как говорят, осадок остался. Он остался даже у тех, кто косвенно прикоснулся к этому событию, а у многих из персонально оскорбленных и униженных жизнь сломалась и даже закончилась.

Неужели через полвека появилось желание или необходимость вновь переложить всю ответственность за бедное и малоэффективное российское здравоохранение на рядового врача? Мне могут возразить: а клиника кардиохирургии им. А.Н. Бакулева? А институт хирургии им. А.В. Вишневского? А институт неотложной детской хирургии под руководством Л.М. Рошаля? Институт травматологии им. Н.Н. Приорова и институт нейрохирургии им Н.Н. Бурденко? Список таких клиник не превысит сотни на всю Россию. Они не делают погоду, так как бедных и малоэффективных больниц в стране тысячи, и в них проходят обследование и лечатся миллионы наших сограждан. В медицине произошло такое же расслоение по уровню помощи, как и по финансовому уровню жизни российского населения.

Разумеется, неблагоприятные условия не могли не отразиться на результатах обследования и лечения наших больных. Может быть, наступило время серьезно поговорить о врачебных ошибках, о которых сегодня пишут, говорят и показывают по ТВ абсолютно все, независимо от профессиональной принадлежности, тем более, что в последнее время вновь стали появляться знакомые словосочетания: «врачи-убийцы» и «врачи-плачи».

Для начала дадим определение врачебной ошибки. В медицинской литературе приводится много определений, но все они в той или иной степени являются вариантами опубликованного в 1941 году известным ученым-медиком Ипполитом Васильевичем Давыдовским: «Врачебная ошибка – это добросовестное заблуждение врача без элементов халатности, небрежности и профессионального невежества». Конечно, такое определение мог дать человек, знающий и понимающий специфику работы врача-клинициста, т.е. имеющий собственный трудный врачебный опыт и считающий, что врачебные ошибки допускают только высокопрофессиональные специалисты и честные люди. Естественно, врачи склонны «облегчать» свою вину, считая ошибками любые свои неправильные действия, которые нанесли вред здоровью больного. Возможно, называть ошибкой любое неправильное врачебное действие выгодно. Ведь термина «врачебная ошибка» нет в законодательных актах, это значит, что ошибка не является проступком, правонарушением или преступлением». Так считает профессор Т.К. Фомина, заведующая кафедрой биоэтики Волгоградского медицинского университета. Получается, что за ошибку врача судить нельзя, а если она допущена в результате халатности? И кто это должен решать? А что такое «небрежность», «профессиональное невежество»?

Оценка врачебных действий — это не только функция коллег. Социальными субъектами оценки правонарушений в медицине являются правоохранительные органы, а также сами пациенты, их родственники, общественные организации, такие, как многочисленные объединения по защите прав пациентов и др. В юридической практике вообще отсутствует понятие «врачебная ошибка». Любое действие или бездействие медицинского работника (врача, медицинской сестры, администратора), которое привело к нарушению состояния здоровья пациента, расценивается, как проступок или преступление, совершенное умышленно (очень редко) или по неосторожности.

Очень часто рупором немедицинских организаций и отдельных лиц являются средства массовой информации. Широкое обсуждение каждого факта ошибочных действий врача, как правило, сопровождается высказыванием противоположных точек зрения, далеко не всегда в доброжелательном тоне, и это порождает очень серьезные конфликты между врачебным сообществом и населением. Такое противоборство не способствует улучшению врачебной деятельности и уменьшению количества врачебных ошибок. Попробуем, по возможности, спокойно разобраться в этой сложной проблеме.

Часто ли в практике врача допускаются неправильные действия, отражающиеся на состоянии здоровья пациента? Сразу огорчу читателя – часто. Известный американский терапевт Ричард Ригельман в своей прекрасной книге «Как избежать врачебных ошибок?» (1994) по этому поводу написал следующее: «Если вы никогда не совершали ошибок, повлекших за собой осложнения и смерть больного, значит, вы занимаетесь медициной недавно».

Получается, ошибки сопровождают работу врача всю его жизнь, и начало им было положено с момента зарождения врачевания и не зависело от опыта и известности допустившего их врача. Мы, правда, в своей практической деятельности редко пользуемся понятием «врачебная ошибка», чаще называем результат: «неправильный диагноз», «осложнение», «плохой исход». Но игра в слова не самое главное. В этой проблем главное – это причины, которые привели к ошибочному диагнозу, осложнению, неблагоприятному исходу, а также отношение к ним тех, кто их совершил, и окружающего врачебного сообщества.

Предшественники современных врачей оставили нам письменные свидетельства отношения к своим ошибкам. Они считали своим долгом рассказывать о своих ошибках не только в тесном кругу друзей профессионалов, но писали об этом в журналах, учебниках, монографиях. Их не беспокоило то, что будет поколеблен авторитет, слава «медицинского светила». Наоборот, они беспокоились, чтобы их коллеги, встретившись со сложными больными, были предупреждены о возможных неприятностях и не повторили те неправильные действия, которые допустили они, будь это диагностика или методы лечения. Особенно этим отличались врачи хирургических специальностей, так как ошибки в хирургии чреваты наиболее драматическими (трагическими) последствиями.

Так, великий русский хирург Н.И. Пирогов был одним из первых, кто считал предание гласности своих ошибок профессиональным долгом. Известны крылатые выражения по этому поводу многих классиков мировой хирургии. Один из крупнейших хирургов 19 века Теодор Бильрот из Германии оставил в наследство потомкам следующее высказывание: «Только слабые духом хвастливые болтуны и утомленные жизнью боятся открыто высказаться о своих ошибках». А еще до того, в 18 веке, не менее известный французский хирург Жан Луис Пти писал: «Ошибки являются только ошибками, когда у тебя есть мужество их обнародовать, но они становятся преступлением, когда гордыня тебя побуждает их скрыть». Наш соотечественник, один из основоположников российской онкологии Н.Н. Петров уже в 20 веке резко высказал свое отношение к сокрытию ошибок: «Ничто так не способствует врачебной спеси, как игнорирование или забвение собственных ошибок».

Такое отношение к врачебным ошибкам сохранялось достаточно долго еще у моего поколения, тех, кто начал работать в медицине в 50-х годах 20 века. Издавались монографии «Ошибки и опасности в хирургии», «Ошибки и опасности в акушерстве и гинекологии», «Ошибки в педиатрии». В наших профессиональных журналах обязательно присутствовал раздел «Ошибки и опасности», Авторы, печатавшиеся в этих разделах, большинство из которых были обыкновенными тружениками периферийных больниц, считали своим долгом делиться своими печальными наблюдениями.

Это было очень полезно для остальных коллег, которые могли попасть в такое же трудное положение, но, ознакомившись с публикацией, уже знали, как можно выйти из него с максимальной пользой или минимальными потерями для больного. Однако постепенно перестали печататься монографии по этой проблеме, исчезли соответствующие разделы в журналах. Может быть, ошибок стало меньше, и проблема потеряла свою актуальность? Отнюдь, ошибок не стало меньше, стало меньше профессиональных публикаций. Причины? Думаю, что многим моим коллегам, как и мне, они понятны: появился страх использования этих публикаций для преследования авторов.

Казалось бы, стремительное развитие современных медицинских технологий, значительно облегчающий нелегкий врачебный труд, медицинской науки должны привести к пропорциональному уменьшению неправильных врачебных действий. К сожалению, такой зависимости не наблюдается. Для этого имеются многочисленные объективные и субъективные причины. Попытаемся их сгруппировать и назвать основные.

1. Необычайная сложность врачебной профессии, не идущая ни в какое сравнение с другими сложными и опасными видами человеческой деятельности. Десятки тысяч заболеваний, помноженные на сотни миллионов больных, почти каждый из которых имеет свои индивидуальные особенности даже в анатомическом строении тела, не говоря о возрастных, половых вариантах одной и той же болезни, не могут не привести врача к ложному заключению о характере заболевания, а, следовательно, к ошибочному лечению.

2. Современная медицина стала узко специализированной. Глубокие знания врача в одной специальности не оставляют ему возможностей для получения знаний в других разделах медицины. Невольно вспоминается Козьма Прутков: «Специалист подобен флюсу». А ведь сказано это было в середине 19 века, когда и болезней было известно на порядок меньше, а врачебных специальностей было менее десятка.

3. Излишнее доверие к современным технологиям, используемым врачами для установления правильного диагноза, привела к пренебрежительному отношению к информации, получаемой врачом от самого пациента при собеседовании о возникновении и течении его заболевания. Сложилась парадоксальная ситуация: древнейший врачебный метод диагностики – собирание истории болезни, помогает правильно предположить характер заболевания в 70% случаев, в то время как большинство лабораторно-аппаратных методов оказались менее точными. Такие результаты были получены американскими кардиологами при анализе врачебных ошибок.

4. Человеческий фактор. Врач – тоже человек со всеми своими достоинствами и недостатками. Можно возразить: врач – это особая профессия, и, выбирая ее, человек должен понимать, на что он идет. Увы, вчерашние школьники очень поверхностно выбирают профессию, а, проучившись 2-3 года и, убедившись, что не за то дело взялись, не уходят, а дотягивают до диплома и работают врачами без всякой любви к своему делу. Медицинский факультет, как, впрочем, и другие факультеты, принимают всех, кто набрал необходимую сумму баллов по общеобразовательным предметам (химия, физика, биология). Нет никакой проверки характерологических и нравственных качеств будущих врачевателей человеческих тел и душ. Студента-медика можно научить всем полагающимся дисциплинам, но нельзя научить совестливому, добросердечному и сопереживательному отношению к больному человеку. А это – самое главное в нашем деле. Как уже было сказано ранее, ошибки в своем деле допускают все, но настоящий врач переживает случившееся, порой, более тяжело, чем пострадавший от его рук пациент. В этом есть гарантия того, что в следующий раз он подобную ошибку не допустит.

О переживаниях хороших врачей и о людях, случайно попавших в нашу профессию, писал А.П. Чехов своему издателю А.С. Суворину. «У врачей бывают отвратительные дни и часы, не дай бог никому такого… Среди врачей, правда, не редкость невежды и хамы, как и среди писателей, инженеров, вообще людей, но те отвратительные часы и дни, о которых я говорю, бывают только у врачей».

Известный отечественный хирург Михаил Михайлович Дитерихс в своей замечательной книге «Душа хирурга» (1925) писал по этому поводу: «Суд людской однократен, скор и милостив; суд совести бесконечно повторяем, почти непрерывен и совершенно беспощаден». Причем, настолько беспощаден, что известно немало случаев, когда хирурги (и не только), потеряв больного в результате ошибочного лечения, кончали жизнь самоубийством.

Разумеется, что мы ведем речь о тех ошибках, которые произошли при искреннем старании врача помочь своему пациенту – он (врач) старался, но у него по каким-то причинам не получилось. Диагноз был труден, возможности учреждения были ограничены, болезнь запущена и много других подобных обстоятельств не позволили успешно вылечить больного. Таких случаев много, но самому больному, его близким трудно понять, что произошло, их мало интересует, почему врач ошибся, и поэтому они всегда считают врача виновным в том, что произошло. А раз виновен, то должен понести наказание. Врачебные переживания пострадавших мало волнуют, ими движут другие чувства. В результате возникшего конфликта больные и родственники обращаются с жалобами в вышестоящие инстанции (у нас), или в суд (в большинстве стран, но и у нас в последние годы).

Анализ подобных обращений провел известный американский врач-кардиолог Барнард Лоун. Автор приводит три основные причины предъявления судебного иска к врачам, допустившим неправильные действия у своих пациентов.

Если внимательно вникнуть в суть перечисленных причин, то можно предположить, что их объединяет основная линия: напряженные отношения между врачом, пациентом или его родственниками, другими словами — отсутствие душевного контакта между участниками лечебного процесса. Об этом говорят и пишут многие опытные врачи. Если между лечащим врачом, больным и его близкими в процессе общения установились теплые, доверительные отношения, то известны случаи, когда даже при печальном исходе врача благодарят «за те старания, которые были предприняты, но оказались тщетными». Такие слова дорогого стоят.

Но, несмотря на чувство выполненного профессионального долга, если врач пришел в профессию по призванию, то даже при неизбежном плохом исходе он все равно должен испытывать чувство вины: за свои погрешности, которые всегда есть, за несовершенство современной медицины и за многое другое, что происходило в процессе лечения. Таким же естественным движением души настоящего врача в ответ на благодарность родственников за предпринятые неэффективные усилия, должны быть извинения со стороны врача. Б. Лоун написал по этому поводу: «Я не знаю ни одного случая, когда судебный иск был предъявлен после того, как врач принес пациенту свои извинения. Но я могу вспомнить множество случаев, когда открытое признание врачебных ошибок способствовало установлению доверительных и дружеских отношений с пациентом».

Допустив ошибку, врач должен не только принести свои извинения, но и правильно действовать. В тех странах, которые тщательно изучают врачебные ошибки, анализируют их и тем самым уменьшают количество судебных разбирательств, были выработаны правила поведения врача при допущении ошибки. Уже упомянутый ранее американский терапевт Ричард Ригельман в своей книге «Как избежать врачебных ошибок» (1994) приводит варианты неправильного и правильного поведения врача в подобных ситуациях.

Какие действия врача, допустившего ошибку, следует считать неверными?
Отрицание того, что он (врач) допустил ошибку. Это, во-первых, может привести к повторению подобного действия; во-вторых, исключает проведение анализа собственных ошибок и, в-третьих, снижает авторитет врача среди пациентов и коллег.
Оправдание того, что произошло, путем перекладывания вины на обстоятельства или других участников медицинской команды — медицинскую сестру, вовремя не исполнившую назначение, на руководство лечебного учреждения, не обеспечившего условия оказания помощи, коллегу, например, недостаточно хорошо вязавшего швы во время операции и т.п. Отстранение от сделанной ошибки и оправдывание ее допущения необычным течением болезни, бессильностью медицины или такими сомнительными аргументами, как «Я – не бог», «Ошибки совершают все и даже великие специалисты».

Разумеется, что все три перечисленные модели не исчерпывают возможные варианты неверного поведения, и они ни в какой степени не удовлетворяют выжившего пациента или его родственников.

Модель правильного врачебного поведения выглядит следующим образом:

Предложенная модель кажется достаточно простой, но, как показывает практика, ее исполнение требует от врача человеческой и профессиональной зрелости, воспитания в себе чувства личной ответственности за здоровье и жизнь каждого пациента. К сожалению, эти качества далеко не каждому по плечу. В нашей стране чаще сценарий развивается по неправильному пути: врач, совершивший ошибку, даже не удосуживается побеседовать о происшедшем ни с пациентом, ни с родственниками. Администрация лечебного учреждения, в котором произошло несчастье, пытается неумело защищаться, полностью все отрицая или объявляя врачу выговор, не проведя серьезного объективного расследования с участием специалистов. Тут действует принцип: отреагируем выговором, чтобы « успокоить» жалобщиков и тем снизить накал страстей.

Но в большинстве случаев этого не происходит: пострадавшие, не имея четкой и правдивой информации, подозревают врачей в преступлении, продолжают жаловаться в вышестоящие медицинские инстанции или обращаются в прокуратуру. Начинается долгая тяжба с проведением многочисленных медицинских экспертиз, судов, в которых принимают участие пострадавшие, врачи, следователи, адвокаты. Весь этот процесс носит совершенно формальный характер и стремление выяснить только один вопрос — виновен или не виновен врач, допустивший неверные действия при лечении больного.

Большинство участников конфликта не являются профессионалами, им трудно разобраться в психологических деталях случившегося, поэтому, по их представлению, врач почти всегда виновен и должен быть наказан. Различные врачебные комиссии, которым поручается прояснить ситуацию, склонны найти смягчающие обстоятельства в неправильных действиях своего коллеги. Они пытаются в своих решениях уберечь врача от судебного разбирательства и рекомендуют администрации направить виновника ошибки на профессиональную учебу в одну из центральных клиник.

Конфликт углубляется. К нему подключаются средства массовой информации. С этого момента врачебная ошибка становится предметом обсуждения многотысячной, а часто, многомиллионной аудитории непрофессионалов. В газетных статьях и телевизионных передачах журналисты не щадят ни врачей, ни пострадавших пациентов и их родственников. Первых клеймят «палачами» и «убийцами», у вторых переворачивают душу, повторяя всю историю их горя с самыми страшными подробностями. Такие материалы публикуют на самых видных полосах газет и показывают в самое дорогое время, тем самым, повышая тиражи и рейтинги своих изданий и передач.

Обвинительные мотивы в адрес врачей, к сожалению, характерны не только в материалах молодых журналистов, делающих свое имя подобными публикациями и передачами. Необоснованные оскорбительные высказывания о врачах случались и в прошлом и принадлежали даже великим писателям, которым в ранге «инженеров человеческих душ» вроде бы не полагается делать скоропалительных заключений. Ярким примером к сказанному может служить высказывание большого русского писателя В.В. Набокова, который в 1944 году в статье, посвященной болезни Гоголя, решил, между прочим, высказаться и о лечении раненного Пушкина. В этой статье он написал следующее: «Лет за 15 до этого (лечения Гоголя) медики лечили Пушкина, раненного в живот, как ребенка, страдающего запорами. В эту пору еще верховодили посредственные немецкие и французские лекари, а замечательная школа великих русских лекарей только зарождалась». Вот так, походя, русский писатель Набоков облил грязью весь цвет отечественной медицины того времени. В том числе Николая Федоровича Арендта, Ивана Тимофеевича Спасского, Владимира Ивановича Даля, Христиана Христиановаича Саломона, Илью Васильевича Буяльского. Удивительно, но невольно вспомнился «Отец народов» и дело о космополитах 1953 года.

Позволю привести еще один пример из этого ряда. Известно, что Л.Н. Толстой плохо относился к врачам и позволял резкие высказывания в их адрес. Антон Павлович Чехов, безмерно почитавший Толстого, преклонявшийся перед его талантом, не мог простить Великому писателю такое отношение к своим коллегам. В письме издателю А. Суворину, часть из которого я уже цитировал ранее, А.П. писал: «Толстой трактует о том, чего он не знает и чего из упрямства не хочет понять, — его суждения о медицине прямо изобличают человека невежественного». И это говорится о писателе, в чьих произведениях приводятся описания болезней так достоверно, что по ним могут обучаться медицине профессионалы-медики. К ним можно отнести описание смерти Андрея Болконского от раневой гангрены в «Войне и мире»; течение и смерть человека от рака кишечника в рассказе «Смерть Ивана Ильича». Видимо, чтобы судить о врачебной деятельности мало обладать талантом писателя и человеческой мудростью, необходимо глубоко знать нашу профессию изнутри, понимать специфику врачебного дела.

Нелюбовь к врачам — явление давнее и достаточно распространенное. Кому-то зуб удаляли с болью, кому-то не уделили необходимого времени для беседы, кто-то не был сразу допущен к желаемому специалисту. Случаются и более тяжкие и даже роковые ошибки. Многие медицинские грехи забываются или притупляются с течением времени. Однако в момент чтения хулительной сенсационной статьи или просмотра такой же передачи, воспоминания о «плохой» медицине всплывают в памяти, и формируется общее настроение, которое можно назвать «Все они такие».

Постоянный прессинг со стороны средств массовой информации, многочисленных общественных организаций по защите пациентов не может не отразиться на психологическом состоянии врача, который, кстати, должен ежедневно продолжать заниматься диагностикой и лечением своих больных. Массовые кампании в СМИ по преследованию врачей, допустивших неправильные действия в отношении своих больных, стали столь частыми и агрессивными, что обратили внимание со стороны психологов, специалистов по биоэтике. Так, доктор социологических наук, заведующая кафедрой биоэтики Волгоградской медицинского госуниверситета Т.К. Фомина, провела исследование 100 неотобранных публикаций в СМИ, посвященных юридически незавершенным наблюдениям врачебных ошибок (2008). Вот к какому заключению она пришла: «Подобные (отрицательные) публикации формируют фобии у самих медицинских работников, способствуют их психологической дестабилизации и, следовательно, провоцируют новые ошибки: человек чаще всего ошибается именно тогда, когда больше всего боится ошибиться».

Нет, это вовсе не значит, что врачи должны находиться вне критики и наказаний, но разбор и анализ ошибки – дело высококвалифицированных авторитетных специалистов в данном разделе медицины. Это они должны «докопаться» до сути того, что произошло. Это они, эксперты, должны выбрать меру наказания врача за допущенную ошибку: подвергнуть штрафу, лишить лицензии на работу по данной специальности или диплома врача, передать дело в прокуратуру, если в действиях врача имеются признаки уголовного преступления. И, наконец, эксперты обязаны взять на себя труд провести беседу с пострадавшим больным и/или его родственниками и подробно объяснить, что произошло и почему. Только после этого пострадавшие, если они неудовлетворенны экспертизой, могут самостоятельно обратиться в правоохранительные органы.

Известный детский хирург, депутат Государственной Думы профессор М.Р. Рокицкий в своей очень популярной книге «Ошибки и опасности в детской хирургии» (1986) писал следующее: «Мы убеждены, что несколько возвышенное, особое отношение к врачу, врачеванию более нужно пациентам, больным, а не нам, медикам. Принижение, приземление роли врача принижает или сводит на нет один из важнейших факторов врачевания – фактор психологический, фактор веры, доверия к врачу. Не обязательно испытывать веру к закройщику, парикмахеру, но доверие к врачу является одним из обязательных слагаемых успеха в диагностике и лечении».

Полностью согласен с автором и уверен, что он ни в коей мере не хотел обидеть упомянутых им профессионалов, шьющих одежду и делающих прически. Однако от их некачественной работы не зависит жизнь и здоровье человека, а от врачебной ошибки в некоторых случаях пациент может умереть, потерять здоровье на короткое время или на долгие годы, становясь инвалидом. В мире не существует вида деятельности человека, в которой не совершались бы ошибки, все дело в их тяжести и последствиях.

В последнее время приходится читать и слышать о многочисленных транспортных авариях, технических катастрофах с большим количеством человеческих жертв. Среди разбираемых причин почти всегда упоминаются, «отказ техники», «устаревшая техника», «человеческий фактор» и др. Вот потерпел аварию большой пассажирский самолет, погибли сотни людей. Выяснилось, что летный экипаж после предыдущего рейса не получил необходимого отдыха, и усталость летчиков привела к этим ужасным жертвам. Разбился автобус с сотней пассажиров, комиссия выяснила, что шофер уснул за рулем, так как вынужден был выехать повторно из-за болезни напарника. В обоих случаях виноват этот самый «человеческий фактор». Но ни в газетных статьях, ни в ТВ- сюжетах, ни журналистами, ни пострадавшими не употребляются термины «палачи», «убийцы». В то же время, практически всегда при широком обсуждении врачебной ошибки, особенно, если эта ошибка была допущена специалистами хирургического профиля, о «человеческом факторе» даже не упоминается – «убийца» и никаких оправданий.

Никого не интересует, что многие плановые операции делаются хирургами после ночного дежурства в связи с дефицитом штата, что в большинстве периферийных больниц специалисты работают плохими инструментами и аппаратами с 80% изношенностью. В ряде случаев хирурги вынуждены оперировать больных в критическом состоянии с заболеваниями, которые по сложности должны находиться в высокоспециализированных клиниках, но отправить их туда по разным причинам нет возможности.

Причины, лежащие в основе допущенных неправильных врачебных действий, различны – от дефицита штатов и недостаточного финансирования подавляющего числа районных и муниципальных больниц малых городов, до отсутствия четкой системы организации постоянной учебы кадров, внедрения стандартов оказания помощи в зависимости от уровня лечебного учреждения (районная, городская, областная). К сожалению, при широком обсуждении тяжелых врачебных ошибок большинство перечисленных выше причин не принимаются во внимание, или, точнее сказать, не позволяют смягчить вину врача, порой, даже при судебных разбирательствах. Также мало учитывается в качестве оправдательного аргумента предшествующая профессиональная деятельность врача, допустившего роковую ошибку.

Перед глазами все время всплывает сюжет из ТВ передачи, в которой врач-гинеколог лет 50 говорит родственникам погибшей после выполненной им операции у молодой женщины: «Так что же вы еще хотите: меня отстранили от работы в больнице после 26 лет беспорочной работы, я лишился возможности заниматься любимым делом, меня ославили во всех газетах и по ТВ, ко мне на прием боятся ходить больные. Да, меня не посадили в тюрьму, так как моей прямой вины в смерти больной нет. Так что вы хотите, чтобы я покончил с собой?». Автор ТВ-передачи явно не сочувствовал этому доктору, и сюжет склонялся к выводу, что вот ходит и даже работает преступник, чье место за решеткой или на кладбище рядом со своей жертвой. Нет, нельзя так жестоко относиться к людям, чья вина даже судом не потребовала лишения свободы.

Вынужден еще раз огорчить читателей: врачебные ошибки — неизбежная часть профессиональной деятельности врача, они были, есть и будут, какие бы технологические достижения не внедрялись в медицину XXI века. Поэтому, любые требования о полной ликвидации врачебных ошибок являются не более чем досужими рассуждениями людей, плохо представляющими существо проблемы. В то же время, стремление к уменьшению их количества – цель вполне реальная, требующая очень серьезных усилий как со стороны врачебного сообщества, так и правительственных институтов, отвечающих за здравоохранения нашей страны. Наше здравоохранение нуждается в серьезных реформах, а не в косметическом ремонте, это тема отдельного и долгого разговора.

Что же касается проблемы врачебных ошибок, то в первую очередь должна быть разработана официальная стройная и подробная система их регистрации. Такой банк данных позволил бы выявить частоту, специальности, причины совершаемых ошибок и на основании анализа проводить действия по предупреждению и борьбе с наиболее частыми причинами ошибочных врачебных действий. В каждом регионе должны существовать независимые экспертные комиссии, состоящие из авторитетных специалистов, которые будут проводить тщательный разбор всех тяжелых и конфликтных случаев врачебных действий, повлекших неблагоприятные исходы или тяжелые последствия при диагностике и лечении больных.

Что касается широкого обсуждения ошибок в СМИ, то оно должно происходить после завершения анализа и вынесения решения – судебной или административной инстанции. Сам процесс обсуждения требует от его участников соблюдения профессиональной этики и правил приличия. Только такой цивилизованный подход поможет нам всем и, в первую очередь, больным и тем, кто их лечит.