Хочется, чтобы не исчезла память о моих предках, замечательных докторах Майерах, всегда считавших себя русскими врачами, Россию родиной, а дело помощи страждущим главным делом своей жизни.
Продолжение. «Эскулапов жезл», часть 1-я здесь
Эскулапов жезл символ ВОЗ и часть герба врачей Майеров
Карл Карлович Майер.
«Одолеет и построит»
Если вы располагаете временем, давайте прогуляемся по Кирочной улице Петербурга, только стрелки аккуратно переведём на полтора века назад. Вот этот небольшой деревянный домик, где уже девять лет находится евангелическая больница для женщин. Надо успеть до 10 утра, тогда мы сможем повидаться и поговорить с моим двоюродным прапрадедушкой, Карлом Карловичем Майером. Ведь мы желаем того, что обещает нам известный писатель Николай Семёнович Лесков – «поближе познакомиться с достойными внимания порядками этого заведения».
Был момент, когда врач Карл Майер хотел оставить медицину, желание нести слово Божие было ему ближе. Да только пастор кирхи св. Анны сумел объяснить, что больше пользы Господу принесёт он именно на поприще помощи женщинам. Я думаю, решение оставить медицину, как и, напротив, продолжать служить ей, могло быть связано со смертью его юной жены, приходившейся ему ещё и кузиной. Когда бессилен помочь даже самому близкому и любимому, перестаёшь верить и в себя, и в эту непостижимую науку о человеке.
Слова пастора были убедительны, а плохо делать дело в нашем роду не умели никогда. И потому доктор Майер отправился в Германию за самым передовым опытом. Так и появилась в 1859 году на Кирочной эта больничка. Существует она только «на одни доброхотные жертвы». Здесь не делают различий среди пациенток ни по их вероисповеданию, ни по их состоятельности. Почти все лечатся бесплатно, за девять лет из почти двух тысяч таких 1700. Сама же она «совершенно домашняя» и «не пугающая больного тяжестию обстановки казенного заведения». Кто же осуществляет уход за больными, ведь наёмная прислуга лишь одна работница на кухне? Всё держится силами шестидесяти диаконис из общества, основанного при госпитале. Мудрый доктор Майер приспособил их и «к занятиям акушерским, и к занятиям фармацевтическим. Пока ученые люди будут разрешать, могут ли женщины заменить мужчин в фармацевтических занятиях, в евангелическом госпитале вопрос этот уже решен в пользу признания женских способностей, и там две женщины ведут всю госпитальную аптеку». А ещё при заведении есть детский приют, и 24 диаконисы приглядывают за малышами. Лечит же их всех мой доктор Майер.
Доктор Карл Карлович Майер (1830-1883)
Он расскажет нам и о том, что госпиталь получил в Петербурге известность и признание и мог бы приносить больше пользы страждущим, только для этого необходимо своё собственное большое и построенное с учётом новых требований здание. Вот посмотрите, Карл Карлович сам составил план каменного строения, обдумывал каждую деталь, учёл все современные требования к вентиляции и гигиене. В будущем здании соединяются его мечта и его практичность, он готов говорить об этом часами! Уже Санкт-Петербургская дума и место выделила на Лиговке, осознав пользу трудов доктора Майера, да только строить пока что не на что. Вот потому и обратился он к помощи газеты господина Лескова, который «охотно исполняя достойную всякого сочувствия просьбу доктора Майера насчет его заявления, желая доброго успеха его христианским заботам, которыми такое почтенное дело держится девять лет столь прочно», опубликовал в своём издании эти достойные и так много значащие для меня слова.
«Доктор Майер не теряет надежды, что и эту беду он одолеет и построит дом своему госпиталю, но не скрывает, что всякое общественное содействие, всякая, хотя бы самая небольшая, посильная помощь имеют огромное значение для его дела. С этою целию он просит нас заявить в газете о его просьбе посодействовать госпиталю, возводимому с тем, чтобы он служил для всех, кто к нему обратится, без различия званий, вер и состояний. Доктор Майер просит добавить, что если еще другие газеты наши перепечатают это его заявление, то евангелический госпиталь примет это с величайшею благодарностию, как знак расположения к началам, на которых он ставит свое дело. Сострадательные люди, которые могут пожелать быть вкладчиками на постройку дома для евангелического госпиталя, доныне служившего и впредь намеревающегося служить всем требующим пособия женщинам, без различия их происхождения и вероисповеданий, могут прислать свой посильный вклад в нынешнее помещение госпиталя, на Кирочную, дом № 3 (Миллера). Желающие ближе познакомиться с достойными внимания порядками заведения и обществом диаконисc могут обращаться туда же, в госпиталь, лично к доктору Майеру, по утрам до 10 часов».
Вера, надежда и ежедневный труд Карла Карловича сделали его мечту реальностью. Помогали опыт, поддержка и связи отца Карла Антоновича, доктора Майера-старшего, который являлся почетным попечителем и председателем Совета госпиталя с момента его основания. Участок был значительно увеличен благодаря дополнительной, переданной в дар императором Александром II, территории. В 1873 году начнёт работу первое каменное здание Евангелического госпиталя на Лиговском. На открытии будут почётные гости – внучка Павла I великая княгиня Екатерина Михайловна с супругом, активно занимавшаяся благотворительностью. Многое сделает для этой больницы великая княгиня Александра Мария (Иосифовна), кстати, она станет крёстной матерью самой младшей дочери доктора Майера – Альмы, имя которой повторяет имена своей высокопоставленной крёстной. Члены семейства Майер на протяжении многих десятилетий, не будучи богатыми и не занимая больших государственных постов, были вхожи в круг самых важных чиновников и поддержаны в своей деятельности представителями царской семьи. Думаю, причиной этому истинное служение людям и высокие моральные и деловые качества моих предков, это тоже иногда ценится сильными мира сего, тем более встречается реже, чем хотелось бы.
Госпиталь, построенный и руководимый моим двоюродным прапрадедом!
Но его любили и почитали не только они. Вот выдержка из воспоминаний графини С.П. Ливен о деятельности благотворительных швейных мастерских для простого люда. В них сохранены те чёрточки характера, которые обычно теряются по прошествии лет, а именно они оживляют образ человека и не дают ему стать застывшим памятником.
«Финансовой стороной дела заведывал всеми чтимый д-р Мейер (иногда так писалась фамилия. – прим авт.), основатель, директор и главный врач Евангелической Больницы на Петербургской Стороне. Больница эта славилась порядком и исключительно хорошим уходом за больными. Нас всегда удивляло, как он, такая крупная личность, мог принять участие в таком скромном деле, как наш комитет. Ему, по-видимому, нравился дух этих собраний, и он стал их секретарём и казначеем.
Наша тётя, Вера Фёдоровна Гагарина, позже рассказывала нам, как она всегда удивлялась терпению д-ра Мейера с верующими, но ещё довольно пылкими сестрами. Они отличались ярко выраженной индивидуальностью и, как все новообращённые, большой горячностью, что часто делало заседания комитета очень бурными. Однако они всегда кончались полным согласием и благодарной молитвой Господу. Д-р Мейер говорил, что эти заседания были чрезвычайно интересны, и считал их одними из лучших часов своей жизни»
Имя доктора Майера не отнять от основанных им приюта для прислуги и приюта для гувернанток, школы для малышей при госпитале. Неразрывно связано оно и с обществом Красного Креста. В период крымской войны Карл Карлович организовал отряды диаконис, отправившихся к месту боевых действий для помощи раненым.
Доктор Майер, активный член общества Красного Креста
В книге его дочери Сонни приведены важные для понимания Карла Карловича слова. Он говорил о себе: «Я не только директор своего госпиталя, но и его главный дворник».
В статье Лескова есть и такая интересная фраза: «Доктор Майер обратился к нам с просьбою оказать следующее содействие дирижируемому им заведению». И музыка в нём, и умение управлять большим коллективом и сложными его задачами.
В личной жизни доктора продолжали преследовать трагедии. У Карла Карловича умерла и вторая жена, Луиза Зоргенфрай, соратница его по работе в госпитале – она занимала должность старшей диаконисы. Но судьба всё-таки сжалилась над ним, и третий брак, надеюсь, был счастливым. В нём родились семеро детей – Шарлотта, Евгения, Оскар-Трауготт, Иоанн, Сонни, Эдуард и Альма. Восьмым ребёнком этой семьи, настоящим братом всем остальным всегда был Евангелический госпиталь их отца.
Сын Ханни умрёт от жёлтой лихорадки, с которой вернётся в Петербург из поездки в Америку, но отец уже не узнает об этом. Оскар-Трауготт проучится несколько лет на медицинском факультете, но жизнь посвятит сельскому хозяйству, внедряя новые методы и создавая кооперативы на Смоленщине. Альма выйдет замуж за швейцарского врача. Сонни, ставшая английской писательницей, организует госпиталь в Китае. Уверена, в нём присутствовали впитанные с детства принципы. Кажется, один Эдуард никак не будет связан с медициной. И, зная, сколько сил отдал Карл Карлович Майер защите здоровья женщин и их благополучию, не стоит удивляться, что эскулапов жезл на этот раз был со всей ответственностью принят женщинами семейства Майер – его дочерьми, Шарлоттой и Евгенией.
Я очень рада, что здание Евангелического госпиталя сохранилось и по сей день, что оно по-прежнему служит своему первоначальному предназначению – исцелению больных. В нём располагается НИИ фтизиопульмонологии. Борьбе с туберкулёзом и его предупреждению много сил отдавал и Карл Карлович Майер. «Лёгочная чахотка, её причины и возможность исцеления» называлась его лекция 1874 года, а в госпитале было отделение для таких больных.
Он боролся против туберкулёза
Не уверена, что на просторах всех этих корпусов есть хоть небольшая мемориальная табличка в его честь. Но это было бы для него неважно. Главное, что, не теряя надежды, он смог сделать то, о чём мечтал – одолел все трудности и построил дом своему госпиталю, который живёт и поныне.
Шарлотта Карловна Майер-Оливье.
«Только союз всех сил обеспечит победу»
Шарлотта была старшей дочерью врача Карла Карловича Майера, но с сестрой Евгенией они были погодками, и потому проходили важные вехи своей жизни вместе. Вначале обучение с 11 лет в евангелическом пансионате в Германии, затем в Лозаннском университете, поскольку в этот период женского медицинского образования в России ещё не существовало. Учителем Шарлотты стал легендарный доктор Ру, чьё имя известно любому студенту-медику. Встретить такого человека в своей жизни огромное везение, иметь такого Учителя – великое счастье.
Доктор Цезарь Ру
Интернет рассказывает о нём: «Он гордился своей профессией и любил в ней все». Страстно увлечённый хирургией, специалист в области применения антисептиков, человек, бескорыстно по первому зову в любое время суток спешивший на помощь. Вот только из Швейцарии он уезжать не любил. «Приезжайте в Лозанну, я не могу оставить своих больных». «Ру внушал своим помощникам необходимость уважения к больным, а к женщинам он требовал особого внимания, чтобы ничем не оскорбить их стыдливость. «Я хочу, — говорил он, — чтобы у меня в больнице с женщинами обращались, как с принцессами». При этом был очень требователен к сотрудникам, а ещё больше к самому себе.
Блестящий лектор и преподаватель, «Ру стремился привить своим ученикам способность к здравым и ясным суждениям, к точной и ясной оценке конкретных наблюдений», «честность и профессиональную совесть». Многие операции названы его именем, им изобретены швы, приёмы, методы, операционный стол с подогревом и удобная коляска-носилки. Опубликовано много работ. Их было бы больше, но Цезарь Ру говорил так: «Мы печатаем немногие из наших трудов, но именно потому, что мы хотим, чтобы каждое слово, которое мы пишем, было бы абсолютно правдивым, чтобы люди могли полностью положиться на сведения, которые мы публикуем». Будучи кавалером многих орденов и членом великого множества обществ, он отказывался от кафедр европейских городов, потому что «хотел оставаться «Ру из Лозанны». Он был добр, великодушен и внимателен и умер внезапно во время консультации больного в 1934 году.
Шарлотта написала заметку «En souvenir de Cesar Roux», отдав дань памяти своему Учителю.
Аудитории центральной университетской клиники кантона Во носят их имена – Auditoire Charlotte Olivier и Auditoire César Roux, бывшие рядом при жизни, теперь они рядом после смерти.
Шарлотта Карловна Майер, моя троюродная прабабушка, была достойной преемницей своего отца, деда, прадеда и доктора Ру.
Шарлотта Карловна Майер в годы университетской учёбы
Под его руководством защитила диссертацию по аппендициту, занималась оперативным лечением врождённого недержания мочи. Пройдя курс бактериологии, искала возбудителя аппендицита, изучала свойства недавно открытой туберкулёзной палочки. Как удивительно читать об этом мне, ставшей бактериологом и не один год тщательно искавшей эту самую палочку уже не только в световом, но и люминесцентном микроскопе! Мы всегда продолжаем дело, начатое нашими предками? Может быть, права была Шарлотта Майер, и «только союз всех сил обеспечит победу», причём, не только в пространстве, но и во времени?
Вернувшись на рубеже веков в Россию, Шарлотта Карловна «лечила больных разных благотворительных учреждений», «обучала сестёр милосердия анатомии, физиологии и гигиене» в госпитале своего отца, выхлопотала разрешение на открытие бесплатной лечебницы на Васильевском острове, где принимала женщин и детей и еженедельно оперировала, и даже оказывала помощь раненым при крушении поезда. Она «желала посвятить свою жизнь на пользу бедных больных и работать бескорыстно», а медицину считала «отраслью науки и человеколюбия»! Теперь это называется услугами…
Чтобы иметь право врачевания в России, она представила комиссии отчёт, отзывы коллег и учителя Ру, свои печатные труды, после чего разрешение на свободную медицинскую практику было выдано без обязательного экзамена.
Однако вскоре Шарлотта вернулась в Швейцарию. Причиной был тяжело болевший туберкулёзом доктор Эжен Оливье, ставший в 1901 году её мужем и верным соратником в борьбе, которой она посвятила всю оставшуюся жизнь.
Шарлотта Оливье поняла главное: с этим заболеванием невозможно справиться в одиночку. Жилищные условия, хорошее питание, гигиенические навыки, уровень образования, квалификация медицинского персонала, нормативно-правовая база – всё важно для победы над страшной болезнью. Она верила: именно женщины – матери, сёстры, дочери – в силах нанести сокрушительный удар чахотке.
Туберкулёз в те годы был главной причиной смертности
С 1911 по 1925 год Шарлотта Карловна возглавляет противотуберкулёзный диспансер Лозанны. Будучи активным членом Союза женщин Лозанны, мобилизует всех остальных, и число его членов с 200 в 1911 году вырастает до 9 000 всего за два года! На конференции Союза женщин в мае 1912 она высказала то, чему следовала все последующие годы. «Я твердо верю, что образование в нашей стране победит туберкулез. Ни государство с помощью только законов, ни сами по себе врачи, ни гигиенисты не могут сделать этого в одиночку. Нам надо разделить свои обязанности с мужчинами. Они пусть разрабатывают законы и открывают больницы, наша задача рассеять невежество и найти деньги».
Она поддерживает матерей, уделяет особое внимание их обучению, способствует признанию сестринского ухода социальной профессией. Обследуя сотни детей, готовит материалы по принятию закона по их защите, и в том, что он был принят в 1916 году, много её заслуг. Выигранный ею в 1921 году грант в миллион франков был с пользой потрачен на начатое дело. И во многом именно благодаря активной деятельности Шарлотты, в 1928 году был принят первый федеральный закон о борьбе с туберкулёзом. Она сумела объединить действия Союза женщин и Лиги по борьбе с туберкулёзом и не прекращала свою работу вплоть до смерти в 1945 году, когда ей исполнилось восемьдесят.
На строительство санатория Шарлотта пожертвовала свои средства
Она спасала детей от туберкулёза
Видя, какую пользу приносят женщины всему обществу, осознавая их потенциал, Шарлотта эффективно боролась и за их избирательное право. Это тоже до сих пор помнят в Швейцарии, потому что кантон Во стал первым, где женщины его получили. Не раз рядом с именем Шарлотты Майер-Оливье стоит слово «пионер»: пионер в своей профессии, пионер в политическом движении, пионер в борьбе с туберкулёзом.
В 1996 году был создан Фонд Шарлотты Оливье, работа которого основана на её правилах – профилактика, научные исследования, обучение и активное участие населения, укрепление связей между наукой и практическим здравоохранением. На страницах Фонда сказано: «Она была легендарной личностью».
Шарлотта Оливье — пионер и легендарная личность
18 ноября 1999 года в Лозанне на улице Цезаря Ру была открыта мемориальная доска в её честь. В посвящении отмечены её упорство, заслуги и важные результаты медицинской и общественной деятельности. Кем была и через столько лет помнится Шарлотта Карловна Майер-Оливье в Швейцарии? Врачом, способным думать о болезни и здоровье за пределами своей дисциплины. Человеком, научившим других действовать на разных уровнях, в разных направлениях, но объединёнными усилиями. Там помнят: Шарлотта Оливье «продемонстрировала, что изменения возможны, что последовательность и приверженность делу могут изменить реальность». Они ценят: она создавала условия, при которых разные люди вместе работали и побеждали во имя общей цели. Она точно знала: «Только союз всех сил обеспечит победу».
И это ещё не всё. Каждая новая переведённая страница книги о ней обнаруживает всё новые грани этого удивительного человека.
В результате первой мировой войны и Октябрьской революции в Швейцарии оказались без средств к существованию и возможности вернуться на родину тысячи её соотечественников, больных туберкулёзом, среди них было много женщин и детей. Она лечила их, видела отчаянное положение умолявших её о помощи и начала действовать во всех направлениях и на разных уровнях со свойственной ей широтой и размахом. Шарлотта Оливье создала и возглавила Комитет русской колонии в Лозанне и смогла мобилизовать всю Швейцарию. Она обращалась в парламент, к политикам и международным организациям. После многочисленных ходатайств, среди которых было письмо президенту Америки Вильсону, она добивается от американского Красного Креста помощи всем туберкулёзным больным воюющих стран, оказавшимся в Швейцарии. Размер её в период с мая 1918 года по март 1920 составил более одного миллиона. Ей также удалось добиться от Конфедерации выделения неимущим русским пособия из расчёта 5 франков в день на человека. Общая сумма их до 1936 года достигла 5 миллионов франков. Так её борьба с туберкулёзом сохранила не только здоровье тысяч людей, но и их жизнь.
Шарлотта Оливье понимала необходимость свежего воздуха для своих пациентов и организовала санаторий для детей в предместьях Лозанны. Для этого она не только изучила опыт других стран, не только лично беседовала с архитекторами, но и вложила в строительство 17 тысяч франков, часть своего наследства от продажи материнского дома в Левашово под Петербургом.
Она успешно лечила от двустороннего процесса девочку, которую другие врачи приговорили к смерти. Каково же было обаяние личности Шарлотты, если благодарная пациентка стала не только известной писательницей-мистиком, но и начала изучать русский язык, протестантизм и медицину.
Такой была она – врач в четвёртом поколении, очень живая, говорившая с необычайной быстротой, с характером, напоминавшим стихийное бедствие, страстная, решительная, хрупкая и отважная женщина, каждый день и всю жизнь делавшая невозможное, то, что считала нужным людям и важным для себя.
Её муж, Эжен Оливье, переживший Шарлотту на десять лет, оставил о ней свои воспоминания, которые я пока не могу прочитать.
Я начала свой рассказ с того, что Эскулапов жезл, изображённый на гербе семейства Майер, перешёл в женские заботливые руки. Сестра Шарлотты, Евгения Карловна, после получения медицинского образования занималась научными исследованиями в клиниках Европы и всю свою жизнь была истинной сестрой милосердия. Но жизнь её сложилась… Нет, была создана ею самой настолько поразительно, что об этом человеке будет рассказано позже.
Письмо со стихами Лонгфелло
На днях в Интернете появилось письмо Шарлотты, написанное друзьям на немецком в декабре 1941 года, когда ей исполнилось 76 лет. В нём мне понятна единственная фраза, потому что она на английском. «Оставляя следы на песке Времени…» Эта строчка стихов Лонгфелло ещё раз доказала, что поэзия всегда была близка моим родным. Прочитанная вначале learning – изучая, вместо leaving – оставляя, она была воспринята мной как некий знак из прошлого, моя задача. И даже как единственное, но тёплое прикосновение через годы моей удивительной бабушки.
В переводе Ивана Алексеевича Бунина «Псалом жизни» Лонгфелло звучит так:
Не тверди в строфах унылых:
«Жизнь есть сон пустой!» В ком спит
Дух живой, тот духом умер:
В жизни высший смысл сокрыт.
Жизнь не грезы. Жизнь есть подвиг!
И умрет не дух, а плоть.
«Прах еси и в прах вернешься»,—
Не о духе рек господь.
Не печаль и не блаженство
Жизни цель: она зовет
Нас к труду, в котором бодро
Мы должны идти вперед.
Путь далек, а время мчится,—
Не теряй в нем ничего.
Помни, что биенье сердца-
Погребальный марш его.
На житейском бранном поле,
На биваке жизни будь —
Не рабом будь, а героем,
Закалившим в битвах грудь.
Не оплакивай Былого,
О Грядущем не мечтай,
Действуй только в Настоящем
И ему лишь доверяй!
Жизнь великих призывает
Нас к великому идти,
Чтоб в песках времен остался
След и нашего пути,—
След, что выведет, быть может,
На дорогу и других —
Заблудившихся, усталых —
И пробудет совесть в них.
Встань же смело на работу,
Отдавай все силы ей
И учись в труде упорном
Ждать прихода лучших дней!
Вот и окончено на сегодня повествование о нескольких поколениях замечательных докторов Майеров. Мне очень хочется, чтобы не исчезла память о моих предках, всегда считавших себя русскими врачами, Россию родиной, а дело помощи страждущим людям любой веры, возраста и доходов главным и лучшим делом своей жизни.
Большое спасибо Наталье Филимоновой и её немецким друзьям за помощь в переводе с немецкого, а Дмитрию Калачёву – с французского. Часть фотографий найдены в Интернете в книге «Charlotte Olivier: la lutte contre la tuberculose dans le canton de Vaud», автор Geneviève Heller.