Когда видишь, что происходило и продолжает происходить с российской деревней, ощущаешь только боль, слёзы и гнев.
Моя мама родилась в сентябре 1928 года в местечке Александровское Костромской области. Но и до неё тут жили и умирали многие наши предки Котиковы.
Усадьба находилась вблизи деревни Павлово на берегу реки Нёндовки. О ней ходили легенды: якобы здесь бывали А.С. Пушкин и декабрист Бестужев, вблизи усадьбы был убит помещик, а деревни проиграны в карты.
Как и всегда, легенды частично подтверждаются.
Усадьба Александровское вместе с другими деревнями принадлежала княгине Екатерине Ивановне Бабичевой.
Первый её муж, князь Дмитрий Григорьевич Бабичев, службу начинал в артиллерийском и инженерном корпусе. В 1774 году по именному повелению был отправлен вместе с инженер-капитаном Корсаковым в Лондон, учился строить каналы, выполнял чертежные работы. Был представлен к следующему чину, но по собственному прошению «за приключившеюся болезнию» со службы уволен. Служил прокурором Симбирской верхней расправы. Известен как литератор прозаическим переводом с французского пятиактной комедии в стихах П.-К. Нивеля де Лашоссе «Училище дружества». Состоял в Вольном Экономическом обществе и помещал статьи в его журнале. Вдвоём с братом Иваном Григорьевичем занимался изобретениями и усовершенствованиями в области сельского хозяйства, за что в 1790 году получил серебряную медаль.
Только вот крестьяне костромские этого не оценили. Бабичев решил выстроить у деревни Павлово ткацкую фабрику, рассчитывая, что на ней будут работать крепостные. Крестьяне были запуганы новым порабощением и убили его. Было ему всего 33 года от роду. В Парфеньевской картинной галерее хранится поминальная доска, привезённая из Ефремовской церкви, что в 2 верстах от усадьбы. На ней выбиты имена умерших Бабичевых и Бестужевых и в их числе «убиенный Дмитрий».
Второй муж княгини Бабичевой, Александр Борисович Бестужев, участник войны с Турцией, взятия крепости Хотин, был городничим в Костроме, а позже жил в Александровском, названном его именем. В построенной им усадьбе на правом берегу Нёндовки стоял двухэтажный деревянный дом с колоннами, обычный барский дом здешних небогатых помещиков. Дворовые люди жили в соседнем посёлке Киларихе.
От Бестужева усадьба перешла к его сыну Борису Александровичу, костромскому землемеру. В 1824 году он принимал здесь императора Александра I, проезжавшего с Урала в Петербург. В Александровском царь ночевал, а утром на другой день слушал обедню в соборной церкви Парфеньева.
А вот к братьям-декабристам Бестужевым владельцы Александровского никакого отношения не имели и были их однофамильцами, да и Пушкин никогда в Костромской губернии не был.
Не только у людей, но и у городов, деревень жизнь разделилась надвое – до и после революции. Александровское, это родовое гнездо моих предков Котиковых, где многие так и жили десятилетиями, а разлетевшиеся по свету часто навещали его, перемен не выдержало, погибло. Но память о нём ещё живёт.
Чаепитие в Александровском. Вертящаяся девочка – моя мама
«Это изумительно красивый уголок зелёной нашей родины – это наше прекрасное детство и юность. Лето, вплоть до войны, мы проводили там. Даже сейчас больно сжимается сердце от счастья, великой любви к своей маленькой родине… Эта маленькая прозрачная речка Нёндовка с изумительной по вкусу водой. Это бабушкин, самый родной для нас дом, полный гостей, всегда на лето приезжали человек 15-20. Это таинственный курган, о котором я выдумывала и рассказывала разные легенды и сказки.
…Я ещё помню разрушенный барский дом, три столетние липы сохранились и поныне.
В 1940 году вышло постановление – хутора переселять в близлежащие деревни. А в Александровском было шесть домов, их перевезли в деревню Павлово. В 1954 году Александровское, и река, и луга Нёндовки из сказочных мест превратились в заболоченные». Это из письма потомка Котиковых Веры Владимировны Дубровиной. Пишет она это будучи семидесятилетней, а сердце всё ещё помнит и любит и больно сжимается…
Моя мама с бабушкой и старшей двоюродной сестрой Верой. Скоро война…
Любили Александровское и молодые. Вот что писала моя мама, когда ей было чуть за двадцать.
«Ходила купаться в Александровское. Как там хорошо! Птицы поют, зелени много, вспоминаешь годы, здесь проведённые, и не верится, что это было. Как будто сказка была чудесная и кончилась, и никогда уже не вернётся, и так грустно становится и так жаль прошедшего, когда всё на свете казалось светлым и хорошим. Сейчас отдыхаю от городского шума и сутолоки и пыли; дышу свежим воздухом, кошу, сушу сено, вечером дою корову. Здесь и на траве поваляться можно сколько угодно, в Ленинграде же только любоваться всем можно, а такого простора и свободы для человека нет…»
В 1957 году Лидия Павловна Котикова писала двоюродным сёстрам: «В Александровском всё заросло, гумён и не узнаешь, а место, где стояли наши дома, поросли березняком и малиной. Ягодные кусты и яблони все изломали, построек, кроме колхозного сарая и конюшни Носковых, никаких нет. Деревни наши не расцветают, а становятся всё хуже и хуже. Павлово было когда-то большой деревней, а теперь никого, ни людей, ни порядочных домов. Живут почти одни старики, а молодёжь убежала и убегает в города. Строят колхозные фермы, держат много скота, сеют много, а убирать не успевают, несмотря на помощь «городских» жителей. Летом присылают рабочих из Костромы, но работают в большинстве случаев плохо.
Тридцатитысячники далеко не двадцатипятитысячники, у них одно желание: отработать три года и удрать. В нашем колхозе такой председатель плохо живёт с колхозниками».
Ему вторит ещё одно письмо тех лет. Пишет Вера Николаевна Котикова: «Уж больно здесь хорошо! Изумительные картины природы, холмы, покрытые лесом, поляны, зелень такая свежая, аромат трав и леса так упоителен, что я и не представляла, что так может быть хорошо в деревне. Ну и чистый, чистый свежий, насыщенный кислородом воздух! Прелесть! Мы почти не уходим с воздуха, только едим и спим в доме. Ходили в Александровское, я почти всё там узнала, вспомнила, а мама всё забыла! Мы ходим за грибами, их очень много, подберёзовики, красные, но белых ещё нет, ягод тоже пока нет. Основное питание у нас грибы и молоко».
За ягодами! Дядя Коля Котиков и Серёжа Мардаровский
После смерти Лидии Павловны Котиковой её брат, Сергей, продал дом ярославскому жителю Николаю Балухину. Интересно, какие сны снились ему в этом много повидавшем доме?
Как же много усилий человеческих надо, чтобы преобразить дикий островок природы, и как быстро торжествует запустенье! Через несколько десятков лет исчезли и барский дом с колоннами, и постройки, и кусты, и яблони, появилось болото… Ещё из одного письма 1959 года: «Много изменилось за это время. Закрылся путь и в Александровское, которое мы так любили. Не стало и сестрички моей. Ушла от жизни жизнерадостная Лиза Гол. Неожиданная была смерть всех». О смерти Александровского в одном ряду с ушедшими близкими, как о человеке.
Россия, которую мы потеряли
Об истории усадьбы я узнала много лет назад, написав в костромской музей и получив данные от замечательного краеведа Дмитрия Фёдоровича Белорукова, с которым потом переписывалась некоторое время сама. Об этих местах рассказывала мне мама, писали в письмах родственники годы спустя. О незаурядной личности Дмитрия Григорьевича Бабичева дополнил Гугл. Лишь об одном недоумённо молчит великий интернет, не находя никакого ответа в своей многомиллионной памяти, – об усадьбе Александровское Костромской губернии. Почему?
А потому, что была сказка чудесная и кончилась…
Послесловие
На счастливый конец о малой родине предков Котиковых моего оптимизма не хватило. Потому что когда видишь, что происходило и продолжает происходить с российской деревней, ощущаешь только боль, слёзы и гнев.
Готовя написанный несколько лет назад рассказ к публикации, решила задать интернету вопрос о Николае Балухине, купившем дом моих предков. Найденное вызвало бурю чувств! Оказывается, жизнь «моего» дома продолжилась на десятилетия в надёжных любящих руках.
Николай Иванович родился в этих местах, в деревне Худынино. Студентом строил оборонительные укрепления у Ленинграда, в 1943 году был ни за что арестован по 58 статье, 8 лет провёл в лагерях, а после окончания срока поселён в Казахстане «навечно». Там встретил свою любовь, Валентину Ивановну. И её жизнь была нелёгкой и непростой – дочь раскулаченных и сосланных, она всю войну прошла медсестрой. Два хороших человека соединили свои судьбы и поселились в Ярославле. Она преподавала детям рукоделие, написала не одну книгу о секретах вязания. Он работал в проектном институте, много лет возглавлял ярославский Дом книги. Общим увлечением были шахматы, рыбалка и путешествия. Однажды навестили его родину и речку детства Нёндовку, но деревни не нашли, исчезла. Вот и купили поблизости, в деревне Павлово, дом. «Мой» Дом!
Выйдя на пенсию, жили здесь постоянно. Посадили вокруг него сто деревьев, превратив в чудесное место. А в самом доме проходили организованные Николаем Ивановичем шахматные состязания, он и шахматную страничку многие годы вёл в районной газете. Турниры продолжаются и теперь, после его смерти. Стали межрайонными, носят его имя, а после окончания боёв за досками прежние друзья и выученики посещают могилу человека, ставшего почётным гражданином Парфеньева. В соседнем селе есть музей его имени, в рассказах краеведов его воспоминания детства и местных обычаев, а на месте родной деревеньки Худынино сделанный им памятный знак с её названием, годом основания –1629, но без даты уничтожения. Потому что он не переставал надеяться на её вторую жизнь.
Фото Г. Михеева
Жизнь пройти – не поле перейти. Балухины. Фото Г. Михеева
Как же я рада, что Дому суждена была счастливая жизнь и после того, как он перестал быть котиковским. Не знаю, что станет с ним дальше, ведь в когда-то большой деревне Павлово вместе с Балухиными в конце прошлого века жило всего шесть человек. А всё-таки замечательный Дом, где появилась на свет моя мама! Прожил больше сотни лет, будучи немолодым, переехал с одного места в другое и до старости продолжал честно и заботливо служить добрым людям!
Историк, профессор Я. Чеснов рассказывает ещё об одном ярославском писателе Юрии Бородкине, вернувшемся в эти родные для себя края. Пространство дома начинается для него со станции, где слышится родной окающий говор, продолжается могучими дедовскими избами, расширяется лесными дорогами, ржаными и льняными полями, запахами сена, криком петуха, защищается «доброй стихией» могучего ельника и окаймляется каменной церковью с могилками деда и бабки. Речка и родник питают его живой водой и поддерживают кровную связь с отчим домом. Автор пишет, что человек, который так соединяет в себе микро- и макро-пространство, существует в целостном космосе. Так, наверное, и должны жить все люди.
Наслаждаюсь видом состарившихся и ещё крепких домиков своего города, вдыхаю запах дымка и нагретого дерева, знаю, как любят лес и жизнь на природе мой брат, сын и внучатый племянник – три разных поколения нашей семьи. И думаю, что наш деревенский костромской Дом не умрёт никогда, как и все наши предки, в нём жившие, потому что они внутри нас.
И, может быть, именно поэтому та самая сказка чудесная всё-таки никогда не имеет конца.
Рассказ журналиста Г. Михеева о Балухиных и фотографии их и моего дома тут http://genamikheev.narod.ru/index/0-327