О, ужас: вместо мадеры в суп случайно вылили пиво! Катастрофа, его вкус перебил всё остальное! Только моя бабушка не растерялась: в котёл полетели мадера, кайенский перец, пряности. Однако уже пора встречать гостей! «Франциска, не дай им ничего заметить!»
Когда Франциска Амелунг приехала в Россию в гости к своим братьям и сёстрам, бабушкой она, конечно, не была. Молодая девушка выехала из Гамбурга в Петербург 22 октября 1811 года и путешествовала по суше более полутора месяцев.
Сани сменила карета, для тепла набитая соломой, одеялами, подушками и мехами. Несколько раз она опрокидывалась, но русский кучер с криком: «Не боись!» ловко возвращал её на место. Попавший за ворот снег таял, было холодно.
«Поздним вечером, после долгого трудного пути мы прибыли в Петербург. Мои спутники были вне себя от радости от возвращения домой и в восторге от того, что достигли своей цели. Все сильно волновались и не наняли мне русского провожатого. Слуги наскоро уложили мой чемодан, вещи, и кучер тронулся.
Он ехал так быстро, что я окоченела от лютого холода. Тот день, когда мы застряли в закрытом экипаже, не сравнить с этим жутким морозом в открытых санях! Кучер ехал долго и, наконец, спросил, куда дальше? Я могла только вымолвить: «Мейер». «Меер, Меер», — был недовольный ответ, и мы помчались. Так прошло ещё полчаса, вопрос и ответ повторялись. Какое-то время он молчал, и тут мы поравнялись с большим красивым домом.
Вверху лестницы появился русский слуга, он поговорил с кучером и обратился ко мне. Но я не поняла его вопроса, он рассердился и велел вознице поворачивать назад. Я уже умирала, всё моё тело окоченело. Что будет со мной? Но чем больше потребность в Боге, тем он ближе! Дверь на лестнице снова открылась, и немецкий камердинер моего шурина спросил: «Кого вы ищете?». Действительно, Мейер жил тут. Мне помогли выбраться из саней и счастливую повели в комнаты сестры. Увидев её, я воскликнула:
— Юльхен, это ты?
— О, боже, кто это?
Меня действительно трудно было узнать, я была совершенно обессилена, лицо опухло и сильно покраснело. К счастью, тёплая постель и горячий чай освежили меня, усталость и упадок сил окунули в глубокий сон, но и тогда в моём сердце звучали слова: «Как бы много горя ни было, милостивый Бог расправит над тобой крылья».
Франциска прибыла погостить и себя показать, найти, как и её сёстры, достойного мужа, что, впрочем, так и не получилось.
Зато у неё была необыкновенно хорошая память и вдоволь писательских генов, и по сей день щедро рассеянных, невзирая на времена и страны, в нашем огромном многовековом семействе. А потому она оставила нам, своим потомкам, воспоминания. Из 16 глав семь посвящены пребыванию в России.
Портрет моей бабушки
Так Франциска оказалась в Петербурге в доме моей родной 4 раза прабабушки Юлии и её мужа Рудольфа Мейера. Юлии в то время было около 33 лет, и хотя она потеряла пятерых детей, ещё пятеро были живы и здоровы: Натали, Александр, Полина, Софи (моя трижды прабабушка, будущая жена доктора Карла Майера) и малышка Ольга.
«Юлия была изящна и чудо как хороша! Я и сейчас вижу ее в чёрном бархатном платье с короткими рукавами и алансонскими кружевами по вороту, с толстой золотой цепочкой, часами и ожерельем из столь любимого русскими натурального жемчуга на шее. Картину довершал головной убор из бархата и белых страусиных перьев.
Едва верилось, что это великолепная дама моя сестра, которая оставила родительский дом в простом льняном платье с ниспадающими вьющимися волосами, а здесь, в Петербурге, была напудрена, зачёсана и окружена обручами кринолинов».
Никогда не теряйтесь в трудной ситуации!
Теперь про черепаховый суп, рецепт на все времена!
Мой дед (4 раза пра) Иоганн Рудольф Мейер (в России его называли Иваном Григорьевичем) задумал устроить обед для губернатора Москвы Ростопчина. В своих лучших туалетах Франциска и Юлия поджидали гостей, когда донесся шум подъезжающих карет. В такой момент все хозяйки спешат на кухню, проверить, всё ли готово. О, ужас: вместо мадеры в суп случайно вылили пиво. Катастрофа, его вкус перебил всё остальное! Только моя бабушка Юля не растерялась: в котёл полетели мадера, кайенский перец, пряности. Однако уже пора встречать гостей! «Франциска, не дай им ничего заметить!»
Ростопчин предлагает руку хозяйке и улыбается Франциске. А она, ни жива, ни мертва, уже идёт к столу с недавно вернувшимся из Берлина молодым князем Голицыным. По обычаю, во главе стола сидит хозяйка дома, Франциска занимает место рядом с ней, почётные гости по обеим сторонам длинного стола. Хозяин на противоположном конце режет мясо, в то время как хозяйка разливает суп по тарелкам. Юлия держалась молодцом, оживлённо беседуя с гостем. Франциска же дрожала, как осиновый лист, и не могла выговорить ни слова.
Мой дед первым снял пробу и взглянул на жену, но она не выказала никакого смущения. «Её пример и мне придал смелости, и я, наконец, смогла заговорить со своим соседом по столу». Страшный момент был позади. Франциска пишет, что «блюдо было настолько острым, что я едва смогла съесть несколько ложек. Но нашим украшенным лентами и звёздами высоким гостям, привыкшим к острой еде, кушанье показалось необыкновенно вкусным. Губернатор, не переставая, хвалил его и сестру и попросил разрешения направить к ней своего повара, чтобы получить рецепт этого восхитительного супа».
Так позднее и было сделано, причём пиво было перечислено как обязательный ингредиент черепахового супа по-мейеровски.
«До этого происшествия я понятия не имела о выдержке и самообладании, которым всем на свете надо учиться», — заключила Франциска.
Кстати, Франциска называет его «Mockturtlesuppe», в отличие от «Turtlesuppe», а это значит, что он был сварен из говядины или телятины. Видимо, достать настоящую черепаху в самом начале XIX века в Петербурге было непросто даже для такого человека, как мой дед.
С тех пор прошло более двухсот лет. Я никогда не пробовала черепаховый суп, но дело-то совсем не в кулинарии — сохраняйте самообладание и никогда не теряйтесь даже в сложной ситуации. Это просто, учитесь у наших бабушек!
Перевод воспоминаний Франциски Амелунг при незнании языка по мере умения и большого старания сделан автором.