— А где Толька-то?
— Ушел.
— В магазин?
— Совсем ушел.
— Это как? — не поняла баба Гаша, подслеповато вглядываясь в чернявую кудрявую Юлю, жену внука.
Гостья приехала издалека — а то умру и не увижу деточек.
— И что, к ужину не придет?
— Ба! Ты меня не слышишь? Ушел твой Толька! Совсем ушел! Ни к ужину, ни к завтраку…
— Я пельменей накатала. А может, придет? — с надеждой глянула баба Гаша.
— Не думаю. Там у него поинтересней пельменей. В Интернете познакомился с девицей. Все! Конец семейной жизни, баб Гаш. В Интернете часами сиживал, вот и досиделся.
Юля махнула рукой и ушла на кухню. Через пять минут к ней вбежал взъерошенный десятилетний Игорь.
— Ма, она че? Она че!? Комп вырубила. Бубнит: «Там бандиты сидят, людей уводят». Скажи ей. А? Я же не доиграл. Я только сел.
— А уроки сделал?
— Ты же обещала! Полчаса можно.
Юля вздохнула и пошла разбираться. Родственница прикрывала компьютер вафельным полотенцем с неуместными в мае красными дедами морозами.
— Ба, пусти Игоря. У нас договор.
Агафья горевала весь вечер и никак не могла успокоиться, что внук ее ушел. И ушел, как говорит Юля, насовсем. Это слово насовсем не укладывалось в голове старой женщины. Вот висят в шкафу все его костюмы и в коридоре — туфли.
— А может, не ушел?
— Ушел, ба, ушел.
— Ох, Господи, — шептала гостья и тихо садилась в сторонке.
— Юлия, развяжи меня! Что это она удумала? Мы в цивилизованном обществе живем. Тоже мне — Вождь Соколиный глаз!
— Я тебе дам цивизация. Дитя с жинкою бросил? Бросил!
Баба Гаша стояла рядом со стулом, на котором сидел Анатолий — еще вчера муж и отец. Его крепко стягивала петля бельевой веревки.
— И где ты только тренировалась? Волков, что ли, в лесу вылавливала? Зашел, как человек. Присел, не успел оглянуться, как уже связала. Бабушка, я же внук твой любимый!..
— Сиди-сиди, соколик. Сейчас ответ держать будешь!
— Юль, да развяжи же! Что я — сбегу, что ли? Пришел вещи кое-какие забрать. Хотел тебя дождаться. Поговорить.
— А мне нечего с тобой разговаривать! Забирай вещи и скатертью дорожка, — взвилась Юля, но, шагнув решительно к пленному, наткнулась на стальной взгляд Агафьи.
— Сейчас Игорь со школы придет. Чему сына учишь? Антигуманные методы. Стыдно же!
— А сбегать с девкой с телевизора не стыдно? — подала голос гостья. — Тьфу! Видела я этих распутниц. Сиди теперь, пока ума наберешься.
— Я в туалет хочу, — вдруг сменил тактику привязанный.
— Потерпишь!
— Ба, да ты русский человек, а? Практику терроризма где проходила?
Баба Гаша холодно окинула взглядом внука и села на край дивана, скрестив руки, прямо, как и полагается конвою.
— Юль, мне же надо на работу! Я и хотел-то всего свитер забрать.
— Слушайте, разбирайтесь сами, — дернулась вдруг Юля и выбежала из комнаты.
У подруги просидела весь вечер. Домой не хотелось. «Наверное, отпустила. Пожалеет. Внук все-таки», — размышляла Юля, отдаваясь мерному покачиванию трамвая. Город уже погрузился в ночь, и в темноте молодую женщину еще плотнее окутали весенние запахи, еле уловимые, тонкие.
Тихонько проскользнула в дверь. В зале в полумраке на диване в обнимку сидели бабка и внук. Рядом — журнальный столик со снедью и узкогорлый графинчик.
— А, Юлькин! Заходи, — сказал Анатолий заплетающимся голосом. — У меня бабка классная! Она мне, знаешь, она мне рассказала всю свою жизнь. Ты не думай — мы Игоря уложили. А давай завтра на дачу ее свозим? Или в зоопарк? Значит так: баб Гаша у нас герой! Сама троих подняла. В люди вывела. И в какие люди! А ты чего там стоишь? — крикнул он Игорю, замершему в дверях спальни. — Марш спать! Кому отец сказал!
Юля прислонилась к косяку двери и улыбнулась.
— Ладно, ладно, завтра поговорим, — сказала она слабым голосом, но на душе у нее стало легко-легко.