Их было четверо. Буйных. А рядом Пресня.
Стекался народ злыми каплями черных луж.
Метро закипало, ночь пенилась, с ними вместе
Играл беззаветный ансамбль разбитых душ.
Стекался народ злыми каплями черных луж.
Метро закипало, ночь пенилась, с ними вместе
Играл беззаветный ансамбль разбитых душ.
Плясали на площади нотами дисгармоний.
"Алиса, нельзя, Алиса!" — кривлянье, шарж.
Их фразы гремели фейрверками какофоний,
Играя то гимн, то мазурку, то джаз, то марш.
"Алиса, нельзя, Алиса!" — кривлянье, шарж.
Их фразы гремели фейрверками какофоний,
Играя то гимн, то мазурку, то джаз, то марш.
Я стала прохожим. Я слилась с картиной века.
Но в сеть моих мыслей вплелась новым смыслом нить:
Возможно, безумие — норма для человека,
Который им полон с лихвой и способен жить?
Их было четверо. Буйных. А рядом — Пресня.