Для чего сегодня нужна академическая музыка? Размышления после концерта молодых композиторов Карелии
Нужна ли серьезная музыка сегодня? Для чего и кому? Нужна ли она вообще? Причем композиторов, работающих в этом направлении, пожалуй, такие вопросы затрагивают в гораздо большей степени, чем остальных, так как от ответов на них зависит их профессиональная судьба и само материальное существование, их хлеб.
Закономернее всего вопрос о нужности академической современной музыки встает, когда мы посещаем концерты, где звучат симфонические, вокальные, камерные, хоровые произведенияяя ныне живущих авторов, особенно молодых. Так было и со мною, когда я отправился на концерт молодых карельских композиторов, объявленный 26 октября в Карельской государственной филармонии Петрозаводска.
Зная заранее примерную его программу, я тем не менее, решил посетить и репетицию оркестра для лучшего знакомства с этой музыкой. Впечатления и от репетиции, и от концерта дополнили друг друга. В частности, перед репетицией меня более всего волновало, услышу ли я симфонии в чистом понимании этого жанра как концептуального, отражающего картину мира (в его бетховенском смысле), или симфонический жанр исчерпал себя, и заявленные симфонии таковыми не окажутся.
Концерт представлял собою продолжение проекта трех заинтересованных сторон: Министерства культуры Карелии, Карельской государственной филармонии и Союза композиторов республики. Оба концерта (первый прошел в июле этого года) были приурочены к 90-летию Республики Карелия и 73-летию Союза композиторов республики (29 ноября 1937 года). К слову сказать, наш союз – третий в стране, организованный после союзов Москвы и Ленинграда, старейший из региональных союзов композиторов.
Значимость концерта была поддержана присутствием руководства министерства культуры и почти полным составом нашего союза композиторов. С приветственным словом выступил сам председатель союза карельских композиторов, профессор Петрозаводской консерватории А.С. Белобородов, сказавший, в частности, что молодая композиторская поросль Карелии весьма сильна, молодые композиторы пишут академические сочинения разных стилевых направлений и становятся лауреатами композиторских конкурсов России и зарубежья. Кстати, почти все композиторы, чьи сочинения исполнялись в тот день, были его бывшие студенты и аспиранты. Исключение составляла Елена Савина, ученица доцента В.К. Кошелева.
Всего в концерте было представлено пять авторов с одним произведением от каждого. Первое отделение поделили между собою два произведения: Симфония в 3-х частях Николая Котова и Концертино для флейты в 3-х частях Евгении Сафикановой. Во втором отделении оркестр исполнил Симфонию Елены Савиной в 5-ти частях, 2-х частный Концерт для трубы Ольги Седовой и симфоническую картину Анастасии Сало «Туман над озером. Петроглифы».
Симфония Николая Котова была написана в 2008 году как дипломная работа по композиции и демонстрирует, что композитор научился в консерваторских стенах грамотно организовывать и оформлять музыкальную мысль в любых, в том числе и крупных, формах, по возможности индивидуально. Несмотря на трехчастность, она довольно велика по объему и обладает всем, что положено сонатно-симфоническому циклу. Первая часть – сонатное аллегро с контрастным сопоставлением сферы действенного и сферы лирического начал. Вторая часть – медленная и созерцательная. Третья совмещает функции скерцо и симфонического финала – в генеральном конфликтном столкновении главной и побочной партий. Главная партия скерцозна, в духе «Весны священной» И. Стравинского, а побочная, как сам сказал композитор – знаменная мелодия, заимствованная из сборника «Пасхальные песнопения». Конфликт финала можно трактовать как конфликт языческого и христианского, мирского и небесного; несмотря на то, что скерцозная главная партия приобретает грозный характер и вытесняет своей мощью побочную, в коде финала все равно последнее слово остается за тихо звучащей у деревянных духовых знаменной мелодией. Впрочем, когда я спросил у автора, о чем его симфония, он был краток: «О жизни». А на мой вопрос о причинах введения в финал темы знаменного распева, ответил: «Потому что мы православные».
Концертино для флейты Евгении Сафикановой отмечено яркими жанровыми контрастами в первой части (моторика, скерцозность, лирика, вальсовость, народная песенность – вот то, что я бы мог определить). Отдельные барочные интонации как влияние стиля неоклассицизма слышны в лирической средней части, которую украшает проникновенный диалог солирующей флейты и первой скрипки, на фоне поддержки арфы и оркестра моцартовского типа. Третья часть – быстрый и радостный финал в духе жиги, в пентатонике которого слышно что-то ирландско-шотландское и татаро-башкирское одновременно. Партию флейты блестяще сыграла Анастасия Зелинская, студентка 2 курса Петрозаводской консерватории. А в целом это концертино может претендовать и на звание концерта, тем более что для духовых концерты всегда пишутся не столь развернуто, как для других инструментов. И еще: это единственное радостное и мажорное сочинение из прозвучавших в этот вечер, молодость автора которого проявляется именно в свежести и радостности мировосприятия.
Симфония Елены Савиной отличалась необычностью в строении цикла. В начале его шла Интрада – как бы приближение шествия и вход участников события; часть эта невелика, но торжественна, с оттенком мрачности. За Интрадой следовали два скерцо, которые можно вкратце охарактеризовать как «игровое» и «злое». «Игровое» напоминает характером заводную игрушку (за игрушечность – богатое применение ударной и деревянной духовой групп в высоком регистре), у которой в конце кончается завод, и которая замедляется и беспомощно повисает в кластерах – диссонирующих аккордовых «кляксах». Во втором, «злом» скерцо преобладают медные духовые, большой и малый барабаны, литавры. Создается образ грозной и свирепой силы; жанрово это близко военному маршу и гротесковым танцам. Второе скерцо прерывается резким гаснущим ударом. Четвертая часть – медленная, начинающаяся с печального монолога струнных инструментов, интонационно отсылающего к восьмой симфонии Д. Шостаковича. Именно на нее приходится трагическая кульминация цикла и максимальная экспрессия. Ярко выделяется в среднем разделе колокольное соло, возможно, изображающее тему времени. Когда я слушал симфонию в первый раз на репетиции, эта часть меня заинтриговала – а как композитор закончит симфонию? Финал симфонии – Постскриптум; его начинают вибрафон с колокольчиками, как бы капающие, исполняющие вступление в барочном духе; присутствует тихая печаль и умиротворенность, полное отсутствие конфликта. К небесно звучащим ударным подключаются постепенно и струнные. Их просветленное звучание подобно наступлению утреннего света после кошмаров ночи; часть отличается большим уровнем объективности, по сравнению с предыдущими частями цикла. Могут, конечно, возразить, что это за симфония, если в ней такое строение и нет ни одной части в нормальной сонатной форме, а все напоминает сюиту? Но, кто знает, быть может, именно из таких экспериментов с формою и вырастут дальнейшие новые пути развития симфонического жанра. Во всяком случае, проблематика произведения достаточно серьезна, чтобы иметь право зваться симфонией.
Концерт для трубы Ольги Седовой, члена Союза композиторов России, был написан еще в консерватории, в 2003-м, но исполнялся впервые именно на 26 октября 2010. Обе его части – медленная и быстрая – сделаны в додекафонной технике. В медленной части соло трубы как будто прорастает из струнной группы, а затем возвышается над ней и снова уходит вглубь оркестровой фактуры. Вторая, быстрая была наполнена интенсивной оркестровой имитационной полифонией с ударами литавр. Сольную партию исполнил первоклассный трубач Александр Казарин.
Также впервые прозвучало в России и заключительное сочинение концерта «Туман над озером. Петроглифы» Анастасии Сало, члена Союза композиторов России и Финляндии, которую многие хорошо помнят и как интересного тележурналиста. Ее произведение написано в самых современных и очень сложных композиторских техниках: регулируемой алеаторики, сонорной и серийной техниках, где все математически высчитано до мелочей. Однако при слушании вовсе не техничность и сделанность бросается в уши, но искусная звукопись и северный колорит; тонкие образные переходы пронизывают это довольно большое сочинение. Произведение написано столь мастерски, что слушатель не замечает, как из созерцательной сферы он оказывается в активной, из активно-деятельной сферы – в звукоизобразительной.
Напоследок стоит упомянуть, что дирижировал оркестром Мариус Стравинский, а публика была почти сплошь профессионально музыкантская (плюс их дети, родители и друзья явно интеллектуальных специальностей). Добавлю, что практически все эти молодые композиторы (всем около 30-ти лет) являются прекрасными педагогами по композиции. Многие их них работали и работают в музыкальных школах и колледже Петрозаводска. И уже их ученики заслуженно получают награды на конкурсах со своими сочинениями.
Но, возвращаясь к началу статьи, а именно к вопросу, нужна ли сегодня академическая музыка и для чего, необходимо попытаться на него ответить – и особенно после этого концерта. Итак, как видно, современные академические композиторы пишут музыку потому, что это является их собственной попыткой ответить на главные смыслоообразующие вопросы о бытии, результатом их личной творческой мысли, как бы она ни выражалась. Таким образом, существование академической музыки оправданно, она всегда сфокусирована на вечных темах, которые, судя по всему, еще не скоро перестанут мучить мыслящую публику; по крайней мере, пока человечество не перестанет думать. Очевидно одно: конец академической музыки и ее ненужность будут означать и конец мысли. Ибо, как утверждал еще Рене Декарт: Cogito, ergo sum («Мыслю, следовательно, существую»).