Под знаком Рыб

 

 

{hsimage|Композитор Эдуард Патлаенко ||||} Сегодня открывает свой 72-й сезон Карельская государственная филармония. Немало интересных страниц в ее истории связано с сочинениями замечательного композитора Эдуарда Патлаенко. В этом году маэстро исполнилось 75 лет, и авторитный журнал "Музыкальная академия" посвятил его творчеству большую публикацию. С разрешения московской редакции мы предлагаем ее и нашим читателям.

В XIX веке русский художник Г. Г. Чернецов создал масштабное полотно «Парад 6 октября 1831 года на Царицынском лугу в Петербурге …», на котором запечатлел цвет отечественной культуры первой половины XIX века. Если бы групповой портрет подобного рода возник во второй половине ХХ века, то среди представителей «поколения 60-х» оказалась бы фигура композитора Эдуарда Николаевича Патлаенко. Его музыка с успехом звучит в концертах, входит в педагогический репертуар музыкальных школ и консерваторий. Она тепло принята исполнителями и слушателями в России и за ее пределами. О признании его творчества на всех уровнях свидетельствуют многочисленные звания и награды .

Линия жизни представителей этого «талантливого поколения»  почти всегда  отмечена изломами и крутыми поворотами, она может составить сюжет захватывающего повествования. В то же время умение достигать поставленные цели, преодолевать трудности и лишения делает ее в определенной степени достойной подражания. В этом смысле творческая биография композитора Э. Н. Патлаенко не является исключением.

1953-й – год, переломный в судьбе нашей страны, стал таким и в жизни семнадцатилетнего юноши Эдуарда Патлаенко. Сбылась его заветная мечта – наперекор родительской воле он поступил в Ставропольское музыкальное училище и начал профессионально учиться музыке. А до этого – питающие юную душу музыкальные впечатления: голос мамы Александры Дмитриевны, поющей под гитару, манящие звуки аккордеона в доме дяди, печальные и радостные мелодии духового оркестра. Мальчик с большим любопытством вслушивался в окружавший его мир.

Война – первые душевные рубцы. Гибель отца, Николая Моисеевича, в 1941 году. Первое музыкальное разочарование: в оккупированном Ставрополе получил от немца в подарок балалайку. Захотел поиграть, а она «немая» – струны оборваны. Сильно зацепило, 70 лет прошло, до сих пор помнит:

Знак власти музыкальных откровений
Мне подарил германский супостат:
– На рус, играй! Прославь немецкий гений,
Который есть геройский Herr Soldat.

Я в руки взял тот знак без подозрений,
И стал водить (вниз–вверх–вниз) кулачком,
Но он молчал… Гляжу, – на нем три тени,
Разорванные снайперским зрачком.

А за стеной крещенские морозы.
Заливисто смеялся супостат
Над мальчиком, не понявшим угрозы.

 

Э. Патлаенко, из Сонета № 4

А дальше была победа и возвращение музыки. Трансляции по радио, игра на мандолине, гармони, баяне в школьном музыкальном кружке, на альте и барабане – в духовом оркестре. Патефон… Купил в сельмаге пластинку «Поэма экстаза» Скрябина, в предвкушении услышать обретенное чудо прибежал домой, поставил, шипит… Почти ничего не слышно, обидно. С тех пор появилось трепетное отношение к качественной звуковоспроизводящей аппаратуре.

Сильнейшим стимулом к профессиональному занятию музыкой стал французский фильм Ж. Лакомба «Прелюдия славы» о дирижере-вундеркинде Роберто Бенци. Два музыкальных манифеста романтизма – «Фантастическая симфония» Берлиоза и «Прелюды» Листа, прозвучавшие в картине, ошеломили и определили дальнейшую судьбу подростка. Сочинять!

Она вошла без зова, с веткой розы.
Цвел месяц Май. Окончилась война.
Мир сатанел под песни о березе,
В густых парах победного вина.

И я хмелел, (О запахи мимозы,
И ладана со смирной, и весны!)
От пения под сводами, где грёзы
Питали сны, пророческие сны.
Откуда было знать мне ценность дара?
Я знал лишь клич – победное ура;
Священный клич восточного сардара.

Но Муза мне (от утра до утра);
– Срок наступил для точного удара,
Прелюды славы зорю бьют… Пора!

 

Э. Патлаенко. Из Сонета № 5

И начались этапы восхождения к заветной цели. Судьба, типичная для людей, пожелавших всецело посвятить свою жизнь искусству. В то же время это судьба человека поколения 60-х, искренне верующего в «светлое завтра» и возможность его достижения вопреки всем обстоятельствам. А пока – ставропольское село Ипатово, в котором юный композитор самостоятельно и со свойственным военным детям упорством начинает свой образовательный процесс. Первые представления о нотной грамоте получил в духовом оркестре, тогда же смог зафиксировать первые собственные музыкальные мысли. Игра на инструментах была лишь ступенью к осуществлению главного желания, к тому же в Ставропольском училище в те годы не было теоретического отделения, где бы он мог приобрести необходимые композитору знания по гармонии, инструментоведению, оркестровке, полифонии. Поэтому выбор инструмента носил в определенной степени случайный характер. Решил поступать на трубу, поскольку имел небольшой опыт игры на альте в духовом оркестре, но из-за неумелых занятий к началу вступительных экзаменов сорвал губы. Педагоги училища решили поддержать стремящегося в музыку юношу и взяли на гобой (только этот инструмент оказался на складе), но… в класс кларнетиста Ивана Павловича Антонова, замечательного исполнителя, освоившего искусство игры на своем инструменте в полковых оркестрах. Впоследствии уже признанный композитор Эдуард Патлаенко посвятит первому учителю одно из лучших своих сочинений «Пастушьи песни» для 3 гобоев и 2 английских рожков (ор.29). Но прежде требовалось взойти на первый профессиональный уровень.

Для поступления в училище он самостоятельно проштудировал учебник «Элементарной теории» В. А. Ефимова. Свои впечатления и благодарность выразил в письме к автору. Получил из Минска от Василия Александровича Ефимова ответ. Завязалась переписка, которая продлилась два года. На протяжении ближайших нескольких лет поиск тех, кто хоть как-нибудь мог помочь ему в деле сочинительства, станет важным моментом жизни. Показывал однокурсникам, И. П. Антонову, другим преподавателям училища. Они внимательно слушали и добрым отношением способствовали дальнейшему творческому развитию. С трепетом отправлял свои опусы великим – Д. Кабалевскому, Р. Глиэру, Д. Шостаковичу. Радовался и гордился, когда отвечали. Достоянием личного архива стали 11 писем от Кабалевского, 1 от Глиэра и 1 от Шостаковича. Писали традиционные, но очень важные для нуждающегося в поддержке молодого автора слова: «Учитесь, учитесь, вам нужно много учиться, и тогда получится». И он учился, учился со страстью: на 2-м курсе переписал «Основы оркестровки» Н. Римского-Корсакова и начал сочинять концерт для скрипки с оркестром. Осилил только I часть, но попытки писать для оркестра не прекратил, вскоре появился вальс «Дыхание весны» для симфонического оркестра в 6 частях со вступлением и кодой. Позднее, на IV курсе оркестровые опусы пополнятся «Юмореской» для симфонического и «Фантастическим маршем» для духового оркестра. По учебнику С. Павлюченко «Практическое руководство по контрапункту строгого стиля» самостоятельно проникал в хитросплетения полифонии, сочинил двухголосный канон для 2-х флейт или 2-х гобоев, 2 полифонические пьесы для ф-но. Все, до чего доходил сам, «приросло накрепко» и стало в дальнейшем доминантой композиторского мышления.

Смело пошел на покорение крупных форм. На III курсе увлекся поиском сюжета для оперы. Присматривался к «Оводу» Войнич, но остановился на Э. Багрицком. Его либретто «Дума про Опанаса»  явилось основой для лирико-драматической оперы в 4 действиях и 5 картинах. Дома на летних каникулах успел написать в клавире часть интродукции, 1 действие с хорами, ансамблями, монологами и начал 2-е. В дальнейшем цейтнот выпускного курса не позволил довести этот крупномасштабный проект до конца. Но обращение к историческому сюжету, в котором намечена тема «государственного насилия», станет показательным для дальнейшего творчества. За 4 года учебы в училище сочинил около 30 произведений в разных жанрах, с этим творческим багажом решил поступать в консерваторию.

Завершение портрета художника в юности будет преждевременным без разговора о его отношении к слову. Слову литературному, поэтическому, слову в музыке и по поводу музыки, а также Книге как к особому явлению культуры. Процесс самообразования шел через слушание музыки и, конечно же, через чтение. Примечательно, что начало его богатейшей библиотеки, включающей такие раритеты, как шеститомное собрание сочинений Р. Киплинга 1909 года издания, «Жизнь европейских народов» Е. Водовозовой в 3-х томах, издававшейся с 1881–1903 годы, «Современный балет» В. Светлова 1912 года издания и другие, было положено еще в студенческие годы. Преклонение перед Книгой получит и оригинальное музыкальное выражение. В 1983 году Патлаенко напишет «Книгопев» для валторны, английского рожка и фортепиано (ор. 37) и восславит, таким образом, три великие Книги человечества – «Ригведу», «Экклесиаст» и «Калевалу». Свой собственный опыт духовного взросления зафиксирует в составленной в 80-е годы «Библиотеке молодого композитора: рекомендательном списке произведений русской художественной литературы в помощь к литературному образованию молодого музыканта».

В 1954 году, осознав важность музыки в собственной жизни, второкурсник ставропольского музыкального училища Эдик Патлаенко пишет 30-страничный очерк «Как понимать симфоническую и инструментальную музыку». В Предисловии и 4-х главах начинающий музыкант с горячностью, свойственной юности, убеждал читателей в необходимости слушания серьезной музыки, и на примерах популярных сочинений Бетховена, Римского-Корсакова, Чайковского объяснял «гражданам», как ее надлежит понимать. Желание запечатлеть в слове жизненный и творческий опыт не исчезнет и в дальнейшем, оно будет принимать разнообразные формы – художественные, публицистические, научные. Сочинение стихов, начавшееся еще в юности, активизируется к концу века. Поэтические произведения, созданные в период с 1992 по 2006 год, войдут в сборник «Круг венчальный». В 2000 году композитор выпустит «Руководство к сочинению инструментального сонета», в котором обобщит результаты своих поэтических и музыкальных экспериментов.

Новый жизненный этап – поступление в консерваторию. Примеривался к Минску, Москве, остановился на Ленинграде. Петербургская-ленинградская композиторская школа с ее особым отношением к истории, культурному наследию, слову оказалась ближе личностным и творческим приоритетам Патлаенко. При распределении попал в класс О. С. Чишко, композитора, автора целого ряда произведений оперного и вокального жанров, в частности, известной героико-революционной оперы «Броненосец Потемкин». Будучи приверженцем традиций русской классики, Чишко не навязывал ученикам, среди которых были Н. Симонян, И. Ельчева, А. Броневицкий, своей эстетики и творческих принципов. Человек добрый, он спокойно относился к экспериментам своих подопечных, но в критических ситуациях мог защитить, «взять на поруки». Эдуард Николаевич всегда с чувством большой благодарности вспоминает Олеся Семеновича. Первое своё сочинение, написанное вне стен консерватории, симфонию-кантату для сопрано, баритона и оркестра «Кантелетар» (ор. 15) он посвятил ему.

С поступлением в консерваторию сбылась заветная мечта молодого композитора – учиться всем необходимым музыкальным наукам у настоящих профессионалов. Гармонию проходил у Т. Г. Тер-Мартиросяна, полифонию у И. Я. Пустыльника, инструментовку у Н. Н. Агафонникова. И вот тут-то и сказались пробелы и недоработки предыдущего образовательного этапа. Приходилось наверстывать упущенное. При этом посещение концертов и спектаклей занимало значительную часть времени. Страницы личного дневника последовательно фиксируют впечатления от ленинградской культурной жизни рубежа 50–60-х годов. После тихого провинциального Ставрополя было от чего обомлеть. Премьеры новых сочинений Шостаковича, Салманова, Кабалевского, Свиридова, гастроли знаменитых дирижеров и инструменталистов, постановки в Кировском и Малом оперном театрах. А рядом активно работают сокурсники, братья по перу – Б. Тищенко, В. Гаврилин, С. Наговицын, Г. Фиртич, Р. Лаул, М. Дунаевский. А какие открылись возможности для чтения! В букинистических магазинах он отыскивает сборники поэтов Серебряного века, изданные в начале столетия, читает произведения молодых авторов. Можно себе представить то состояние культурного взрыва, в котором пребывал молодой человек. Где в этих экстремальных условиях найти время для самого главного – сочинения музыки? Оставалось жертвовать лекциями, «не очень главными» уроками, и все равно большую часть писал летом, дома, в тихом, спокойном Ипатово. Там появились три струнных квартета, эскизы первой симфонии и другая музыка студенческого периода. И вот, наконец, финал пребывания в вузе. Дипломным сочинением стали «Вокально-симфонические фрески» для баритона и симфонического оркестра по мотивам «Слова о полку Игореве» на стихи В. Сосноры (ор. 12).

Встреча с поэзией Сосноры, а впоследствии и личное знакомство с ним, стало знаковым в процессе творческого роста Патлаенко. Рожденные в 1936-м, рано повзрослевшие в войну, поэт и композитор были близки в оценке настоящего и прошлого страны. «Слово о полку Игореве» Сосноры, напечатанное в 1962 году, отразило не только личное отношение поэта к знаменитому литературному памятнику, но и современные научные представления о нем и времени его создания. «Историческая» поэзия Сосноры позволила молодому композитору ощутить свою тему в искусстве и сформировать отношение к традициям близкой ему по духу петербургской школы.

Впоследствии опыт Бородина и Мусоргского скажется в процессе работе композитора над ораториальной симфонией для хора, солистов, чтеца (летописца) и оркестра на тексты исторических документов и русских народных песен «Русия и меч» ор. 31 (1978). В центре внимания Патлаенко окажется эпоха Ивана Грозного, точнее, события, связанные с покорением Казани, Сибири, Пскова и Новгорода. Испытавший в детстве судьбу пленника, переживший гибель отца, он знал цену победы. В ораториальной симфонии завоевательная политика Ивана IV подверглась негативной оценке. К тому же образная трактовка победителей и побежденных шла вразрез с идеологически «правильной»: поступки «своих» вызывали чувства гнева и стыда, а участь поверженных – сострадание. В пяти масштабных частях перед слушателем разворачиваются картины бессмысленного насилия, массовых казней отступников, обеспечивавших в XVI веке «грозный» имидж царской власти. Композитор изображает, повествует и комментирует события XVI века. Он создает полифонию точек зрения: Ивана Грозного (магнитофонная запись с эффектом реверберации, создающая жутковатый эффект «голоса с того света»), бесстрастного летописца (чтеца), «участников» и «очевидцев» событий (хор, солисты). «Монтаж» ораториальной симфонии осуществляется не только по музыкальным, но и по кинематографическим законам: панорамы, «снятые» с высоты птичьего полета (см. эпизоды «покорения Казани» из II части, картина социальной  катастрофы, наступившей после смерти Грозного, из V части), чередуются с «общими» и «крупными» планами. Воспроизведенные элементы обрядов величания, поминовения, шутейных похорон, использованные напевы и тексты известных исторических, шуточных, плясовых песен дают возможность композитору дать свою оценку происходящему. С этой же целью в некоторых случаях он разделяет мелодию и текст цитаты. Так, появление в оркестре былинного напева «О Соловье Будимировиче» в I, II и IV частях призвано «зарегистрировать» очередное царское завоевание (Пскова, Казани, Сибири), в финале же, после объявления о смерти Грозного, он впервые звучит в хоровом исполнении с пародийным текстом «Агафонушки» («Высота, высота потолочная»). Вместе с последующим скоморошьим эпизодом тараканьих похорон («Таракан дрова рубил, себе руку отрубил…») они создают жутковатый перевёртыш по всем правилам смеховой культуры. Аналогичный эффект возникает в III части, когда композитор использует хоровой хохот в качестве припева, прослаивающего эпизоды лихих деяний Грозного в Новгороде. Доказательной базой обвинения беспредельного государственного насилия становятся и сознательно вызванные смысловые и драматургические арки с «Борисом Годуновым» Мусоргского, сценой у Галицкого из «Князя Игоря» Бородина, эпизодами с опричниками из «Царской невесты» Римского-Корсакова. В конце 70-х годов ХХ века все это могло быть воспринято не иначе, как диссидентство, критика современной политической ситуации. На фоне ввода советских войск в Афганистан ее первое и единственное исполнение в Петрозаводске в 1980 году (дирижировал Э. Чивжель, хормейстер С. Легков) можно считать чудом.

Но это будет позже, а пока стихи Сосноры вдохновят молодого композитора на сочинение еще 2-х интересных произведений – вокального цикла «Басни без морали» для меццо-сопрано и ф-но (ор.13) и вокально-симфонического триптиха «Песни Бояна» (ор.19). В последнем опусе помимо исторической зазвучит еще одна важная для композитора тема – тема «молодости и войны». Спустя много лет она составит основу концепции грандиозной Четвертой симфонии ор. 36 (1983), посвященной светлой памяти отца, погибшего в 1941 году в возрасте 28 лет. Ее драматургия «наплывов», незавершенных лирических высказываний позволит композитору добиться парадоксального эффекта – создать органичное художественное целое из осколков детских воспоминаний.

Как отмечалось ранее, для Патлаенко поэтическая форма выражения значима наравне с музыкальной. В этой связи понятно доминирование в его творчестве вокальных и программных сочинений. Круг авторов, с которыми он работает, впечатляет: Сапфо, Данте, Микеланджело, Ли Бо, Такубоку, Камоэнс, Мария Стюарт, Лонгфелло, Рембо, Державин, Баратынский, Пушкин, Тютчев, Сологуб, Ахматова, Северянин, Мандельштам, Соснора. Обращение к искусству того или иного поэта имело разные творческие последствия. Поэзия Сосноры открыла «историческую перспективу», стихи Сапфо, Ахматовой и Марии Стюарт были призваны озвучить тему любви. Именно в «женских» вокальных циклах – «Письма из ларца» на сл. королевы Марии Стюарт ор.25 (1970), «Цветок Эллады» на сл. Сапфо ор.46 (1992), «Дочь неба» на сл. А. Ахматовой ор.49 (1996) – композитор убедительно и тонко раскрыл многообразные проявления любовных чувств. Можно сказать, что его лирическое дарование – музыкальное и поэтическое – наиболее ярко и полно реализовалось в воплощении женских образов.

Прекрасны музыкальные портреты матери Айно, невесты Похъёлы, сестры Куллерво в «Симфонических рунах», не может оставить равнодушным психологи-чески тонкий показ полонянки из II части ораториальной симфонии «Русия и меч».

С поэзией Ф. Сологуба в творчестве Патлаенко связана тема «идеального мира». Созданный на его стихи вокальный цикл «Забытые песни» (ор.45) образует диптих с написанной ранее сюитой-фантазией для арфы «Ликёлда – обитель сердца моего» (ор 44). Приснившийся композитору мир с таинственным названием Ликёлда  и фантастическая страна Ойле, описанная поэтом, оказались явлениями одного смыслового порядка. В интерпретации Патлаенко звукограмма «вечного мира свершившейся мечты» (Ф. Сологуб) пред-стала в мягких арфовых переборах, звуковых точках-звездах, многозвучных секундово-терцовых вертикалях, передающих величественность и стройность идеального мироздания, таинственном звучании «ладов Ликёлды», образованных комбинациями малых, больших и увеличенных секунд.

Пример 1    «Свет обсидиана» из сюиты-фантазии для арфы «Ликёлда–обитель сердца моего»

{hsimage|Пример 1 ||||}  

 

Музыкальная «этимология» подобной образности идет от «Волшебного озера» А. Лядова, запечатлевшего в своей сказочной картинке, по словам Б. Асафьева, таинственность калевальских рун. Примечательно, что черты «идеального мира» в музыке Патлаенко впервые наметились в заключительных тактах симфонии-кантаты «Кантелетар», написанной на стихи из народной поэзии. Заметим, что «Кантелетар», «Симфонические руны», «Лесов и озер Песнь в честь книги «Калевала» (III часть «Книгопева») – все эти произведения в творчестве человека, родившегося на юге России, учившегося в Ленинграде, возникли неслучайно.

 

Остановленное на этапе окончания Ленинградской консерватории жизнеописание композитора необходимо продолжить и сообщить, что в 1963 году по распределению Эдуард Патлаенко приехал в Петрозаводск. Он думал, что, утолив любопытство, в скором времени вернется в Ленинград, но сначала работа в Петрозаводском музыкальном училище, а с 1967 года в открывшемся филиале Ленинградской консерватории способствовали врастанию его в карельскую землю. Здесь он напишет основную часть своих сочинений, вступит в Союз композиторов (1965), встретит своего «идеального слушателя» И. В. Островскую  (Ирина Вячеславовна Островская – жена композитора. Будучи интересным человеком, знатоком и тонким ценителем искусства, она не раз вдохновляла Эдуарда Николаевича на сочинение новой музыки. Он посвятил ей вокальный цикл «Письма из ларца», «Ренессанс-сюиту» и множество стихов. — прим. авт.), выпустит в самостоятельную творческую жизнь 11 учеников, среди которых В. Кошелев, Г. Сардаров, В. Шинов, В. Сухоруков, А. Кондаков, В. Миниотас, И. Субботин, М. Гоголин.

С 60-х годов активная деятельность композиторов Карелии стимулировалась богатым исполнительским потенциалом республики: музыкальный театр, симфонический оркестр, с которым в разное время работали А. Дмитриев, Ф. Глущенко, Э. Чивжель, И. Логутов, О. Солдатов, консерватория, способствовавшая постоянному пополнению и творческому росту музыкантов. С исполнителями Патлаенко всегда везло, они с удовольствием и большим мастерством играли его музыку. Результатом подобного творческого сотрудничества стало появление целого ряда инструментальных произведений концертного плана для солистов, ансамблей, оркестра. Назовем «Вечернее музицирование» для деревянных духовых инструментов (ор. 21), «Геометрические вариации» для арфы (ор. 20), «Ренессанс-сюиту» для камерного оркестра (ор.23), «Auletica» или искусство игры на гобое: Семь прелюдий и фуг для гобоя соло (ор.27), Концерт для оркестра (ор.26), Adagio для английского рожка и струнного оркестра с арфой «Сфинкс и Лотос» (ор.48), «Венок сонетов» для готической арфы (или лютни) и арфы Эрара (ор.47 № 1) и многое другое. В этих сочинениях концертность воплотилась не только в ярко выраженном виртуозном начале, но и разноплановых игровых ситуациях, в которых, по воле композитора, оказывались исполнители. В «Пастушьи песни» и «Вечернее музицирование» органично включены элементы инструментального театра. Своеобразие художественного замысла Сюиты для фагота и ф-но (по прочтении Евангелия от Иоанна) и Adagio для английского рожка и струнного оркестра с арфой «Сфинкс и Лотос» обусловлено персонификацией инструментальных тембров. В «Геометрических вариациях» для арфы, Искусстве игры на гобое, «Венках сонетов» для разных инструментов и ансамблей оригинальна трактовка жанра. Многообразная в своих формах, яркая по замыслу, талантливая по воплощению камерная инструментальная музыка Патлаенко, по всей видимости, запечатлела его детский опыт игры на инструментах, всякий раз вызывавшей в душе ощущение праздника.

Пример 2                         Э. Патлаенко. Соната-беседа (в шести афоризмах)
                               для кларнета соло из цикла «Вечернее музицирова-ние». I ч.

{hsimage|Пример 2 ||||}          

 

В одном из своих писем к Э. Патлаенко Д. Кабалевский заметил, что профессиональное будущее композитора определит первое десятилетие его самостоятельной работы, точнее, количество и качество созданных за этот период сочинений. В этом плане 60-е – начало 70-х годов стали для Патлаенко чрезвычайно плодотворным периодом. Он создал 10 крупных сочинений в разных жанрах, среди которых кантаты, симфонии, сюиты, концерты, циклы инструментальных и вокальных миниатюр, в которых уже нет признаков ученичества. К настоящему времени Эдуард Патлаенко – признанный Мастер, автор 4 симфоний, 4 симфонических сюит, балета, 3 кантат, оратории, 5 квартетов, 21 инструментального, 4 хоровых, 6 вокальных циклов, музыки к спектаклям и множества других сочинений. Его музыка звучит, о ней пишут в периодических и научных изданиях. Исполнители и слушатели ждут новых сочинений, появление которых всегда становится значительным культурным событием.

В 1951 году пятнадцатилетний подросток решил, что будет писать серьёзную музыку. Преодолев многочисленные преграды, он добился своего и стал Композитором.

Под знаком Рыб, в сияньи Водолея,
Я изживаю солнечный уют;
Омытый звончатой апрельскою капелью,
Я удалюсь в заоблачный приют;
И там, вдали, за звездной каруселью,
Среди цветов, где дышит благодать, –
Вновь обрету, в сияньи Водолея,
Дар Божий мыслить, жить и сострадать.

 

Э. Патлаенко. Из Венка сонетов «Круг венчальный»

 

Опубликовано в журнале «Музыкальная академия» 2011, №2

 

www.iKompozitor.ru