В Петрозаводске состоялся литературно-поэтический вечер с презентацией книжных новинок, выпущенных при поддержке Миннаца Карелии. Список достаточно солидный, в него вошли книги на карельском, вепсском, финском и русском языках. Что особенно радует, немало изданий для детей.
Я не владею ни одним из вышеперечисленных национальных языков, помимо родного русского, естественно. Поэтому остановлюсь на одном издании – новой книге Константина Гнетнева «Там, где начинаются реки». В нее включены 50 очерков, а если учесть, что в предыдущей его книге «Путешествие странного человека» их более 40, а в каждом очерке не по одному герою, то можно сказать, что автор попытался представить ХХ век не только и не столько в событиях и фактах, сколько в лицах.
Где-то прочитала, что есть история государства (которая нередко переписывается учеными историками и политологами в зависимости от текущей конъюктуры) – это история правителей, генсеков и президентов. Хотя вряд ли кто-нибудь из них сам отважится повторить знаменитую фразу французского короля Людовика XIV: «Государство – это я». И есть другая история – страны, точнее ее народа. Мы изучаем ее не по учебникам, но по многочисленным мемуарам и воспоминаниям (которые редко когда предназначались для публикаций, по крайней мере авторы об этом не думали), публикациям писателей и журналистов. Книги К. Гнетнева – это история не всей страны, конечно, но ее небольшой части – Карелии.
Что лично меня привлекает в очерках Гнетнева, так это его непреходящий интерес к людям. О чем бы он ни писал – об острове Кижи или о Валаамском монастыре, о Беломорканале или гидроэлектростанциях, построенных за годы Советской власти, его рассказ всегда сводится к людям.
Смотреть дано всем, если, конечно, человек не болен, видеть – немногим. Что для этого нужно? К. Гнетнев считает: смотреть на человека добрыми глазами, а главное, любить его. И тогда в заурядном, на первый взгляд, бомже из деревни Кукшегора разглядишь человека, сохранившего обычаи и устои доброй старой жизни. Или, скажем, один из очерков называется «Сегозерская плотина». Ждешь описаний технической характеристики гидросооружения, истории его строительства. А потом раз и… отодвигая все это, на первый план выходят в рассказе бывшие кулаки – Максим Дмитриевич и Фекла Федоровна Белобородовы. И становится ясно, что не новейшее по тому времени сооружение является приметой времени, как часто говорят и говорили, а кулаки Безбородовы. И к плотине их привязал младший сын Анатолий, специалист по контрольно-измерительным приборам и автоматике, старший в бригаде дежурных, обслуживавшей эту самую Сегозерскую плотину.
Простая рабочая семья, в которой воспитывали восемь детей. Видимо, что-то более важное, пишет автор, чем одежду и кусок хлеба, сумели дать им потомственные крестьяне Максим Дмитриевич и Фекла Федоровна. Их дети стали учеными, преподавателями, есть среди них даже депутат Госдумы.
Очерки, которые публикуются в новой книге К. Гнетнева, он писал на протяжении нескольких лет, после того как, оставив должность главного редактора газеты «Карелия», перешел на вольные хлеба. И уже не журналистские, а писательские дороги куда его только не заносили. Например, в деревни Манссила, Ковайно и Кавгозеро, которые стоят на… бывшей государственной границе СССР и Финляндии. Потом их стерли из карт и истории. Но они-то умирать не хотели…
Мы вот клянем русскую бюрократию, а оказывается, нет добра без худа. Об этом, кстати, о пользе русской бюрократии, еще писал в своей книге французский путешественник Астольф де Кюстин в 1849 году. Успенский собор в Кеми, знают все, — один из выдающихся памятников деревянного зодчества в Карелии. А ведь если не бы бюрократическая волокита, не было бы его сегодня на земле, погиб бы он на поле брани Советского государства с религией. Переписка — кто должен снести храм, кто выделить деньги — длилась годы, за это времени власть поумнела, поняла, а главное оценила храм как выдающийся памятник уникальной архитектуры Русского Севера.
Меня привлек очерк о Ладвинском детском доме-интернате для детей-инвалидов, единственном в Карелии учреждении для глубоко умственно отсталых детей. Согласитесь, не очень радостная тема. Если бы не один человек – шведка Анна Кристенсен, которую дети называла баба Анна, а сотрудники интерната вторым директором. В свое время ее назвали Человеком года Карелии, поверьте – более чем заслуженно.
Я впервые увидела ее на официальном мероприятии, ей должны были вручать какую-то награду, уже не помню что. Почему-то провести награждение решили в конференц-зале детской поликлиники на Кукковке. Все шло чинно и благородно, присутствующие произносили приличествующие случаю речи. А потом пригласили на импровизированную сцену небольшую группу, около 10 человек, воспитанников детского дома, их привезли на автобусе. Дети, а возраст их был где-то от 8 до 13-14 лет, пели, танцевали. Естественно, это был не образцовый детский коллектив, и присутствующие аплодировали, скорее, из вежливости, стараясь не обидеть ребятишек. Но когда они закончили выступление, Анна встала и широко распахнула руки, и тогда вся ребятня, независимо от возраста, кинулась в ее объятия. Не зная русского языка, она тем не менее что-то говорила каждому по-шведски, каждого старалась поцеловать, приласкать. А потом попросила освободить соседние рядом с ней места и посадила туда детей. Я, наверное, никогда не забуду даже не столько детские лица, сколько лицо самой Анны Кристенсен. А ведь она (я узнала об этом потом) в это время была уже смертельно больна.
А когда мы с ней встретилась (я брала у нее интервью), она говорила о том, как важно для каждого «быть кем-то для кого-то». Она регулярно привозила в Ладву деньги, оборудование для детского дома, а главное, свою любовь и доброту, но считала, что все это несоизмеримо с тем, что дают ей ладвинские дети. Обиженные жизнью, обойденные судьбой. Однажды она взяла с собой в детский дом своих внуков и их сверстников, которые помогали там ухаживать за больными детьми. На мой вопрос «Зачем?» ответила: во-первых, дети должны ценить то, что имеют, а во-вторых, знать, что существует другая жизнь, в которой немало тех, кто нуждается в их любви и милосердии.
Новая книга К.В. Гнетнева посвящена 80-м годам прошлого уже века. Для одних это годы детства или юности, для других – становления или творческой жизни. Поэтому у каждого из нас свое представление о том времени. Может быть, потому — о чем бы ни шла речь — автор уважителен не только к своим героям, но к тому времени. Случайно или нет, но завершается книга даже не очерком, а коротким эссе, на первый взгляд, выпадающим из книги, — о замечательном русском писателе Иване Шмелеве. Гнетнев пересказывает рассказ Шмелева о встрече на Валааме с монахом-схимником, пишет о том, как автор был удивлен, что схимник угощает его чаем с медом и белым хлебом: «Что за монашеский подвиг такой – с белым хлебом и медом?». Но потом, узнав его историю от монахов обители, устыдился своего скорого суждения. И кто же он сам, не испытавшей и малой толики того, что выпало на долю этого человека, чтобы осуждать… Ко времени встречи на святом острове Шмелеву было 20 лет. Он был московский студент. «Но я-то уже старик, — завершает книгу К. Гнетнев. – И туда же…».
Фото автора