Алексей Варламов: «Дегуманизации общества надо сопротивляться»

Алексей Варламов рассказал, что каждое лето бывает в Карелии на рыбалке. В последнее время на Сямозере, в Доме творчества СТД, где впервые оказался благодаря режиссеру Сергею Пронину, с которым давно дружит.

Из современных карельских писателей ценит Яну Жемойтелите (даже писал рецензию на ее произведение), Дмитрия Новикова и Ирину Мамаеву, особенно ее повести «Ленкина свадьба» и «Земля Гай».

— Местная власть должна быть заинтересована в том, чтобы раскручивать писателей, особенно пишущих про свою землю. Их нужно  приглашать на телевидение, устраивать встречи, размещать их портреты на билбордах… Карелии с писателями повезло, хотелось бы, чтобы им повезло с Карелией, — посетовал Алексей Варламов.

 

О ЕГЭ, литературе в школе и будущем страны

Абитуриенты, поступающие на филфак МГУ, где преподает Алексей Варламов, как раньше, пишут вступительное сочинение.

— Считаю, что когда сочинения писали при поступлении на все факультеты, это было абсолютно верно. ЕГЭ — это кошмар, о котором говорят и говорят и ничего толком не делают, чтобы изменить ситуацию. Выходить на улицы нужно тогда, когда началось издевательство над школой. Тогда учителя и родители отсиделись. А не сейчас требовать честных выборов в Думу, когда Дума сама по себе ничего не решает.

— Профессия учителя сегодня является еще более творческой, чем раньше. Если выбирать произведение Булгакова для изучения в школе, то я бы выбрал «Белую гвардию». Удивляюсь, какая голова решила включить в программу «Котлован» Платонова, его трудно понять школьнику. Я бы рекомендовал его рассказы 30-х годов. Считаю, что у нас идеально составлена программа XIX века. Что касается литературы XX века, я бы дал большую свободу учителю. Что учителю ближе, пусть он и преподает, заражает учеников своим энтузиазмом. Может, кто-то и «Котлован» сумеет прекрасно преподать.

О литературе и истории

— Для художественной литературы то время, которое мы сейчас переживаем, — не самое лучшее. Что касается документальной прозы, ситуация, наоборот, гораздо более благоприятная. Мы живем в обществе, в котором о нашей истории мы можем говорить достаточно свободно. Правда, есть сложности в работе с архивами и наследниками.

Как живется писателю в современной России? Сегодня прожить на занятия литературным трудом невозможно. Я знаю очень много писателей, каждый выживает как умеет. Фактически все где-то работают. Из писателей, которые живут на гонорары, я знаю двух-трех. Раньше главная проблема была напечататься, сегодня книгу может издать любой. Главное чтобы ее купили, а это гораздо сложнее. Сегодня писатель, за некоторым исключением, находится в более зависимом положении, чем в советское время.

Современные читатель и писатель находятся в совершенно иных отношениях, чем  раньше. Современный писатель зависит от рынка, издательство оценивает рукопись: будет или не будет продаваться. Как это просчитывают, я не знаю. Я как-то похвастался своему другу Павлу Басинскому, что я поймал в Карелии пять лещей. Он поднял меня на смех и сказал, что у себя на Волге он поймал пятьдесят, правильно сделав приманку. Но бестселлеры все равно не получаются специально, сегодня заигрывать с читателем совершенно бессмысленно.

— Литература — это возможность расширить собственную жизнь. Если говорить о повести «Рождение», за которую я получил премию «Антибукер» и которая вызвала симпатию Александра Исаевича Солженицына, она была выстрадана. Повесть основана на реальной истории и никакого сгущения красок не было. Беременность моей жены действительно совпала с октябрьскими событиями в Москве, и мой сын родился в 1993 году. В ней строго документальное начало.  Никаких намерений что-то обобщать, что-то символизировать, как писали критики, у меня не было. Было ощущение некого конца истории.

У меня есть очень дорогая мне повесть «Дом в деревне». Я родился и вырос в Москве, вращался в интеллигентной московской среде, где антисоветские, диссидентские настроения были типичны. Мне захотелось понять, действительно ли в деревне живут люди, сохранившие  настоящее национальное начало. Я купил дом в деревне подальше от Москвы и увидел именно то, что я искал.

Сейчас я неторопливо пишу прозу. Не знаю, получается или не получается. Пока не хочу ничего писать для серии ЖЗЛ.  Последней в ней стала книга об Андрее Платонове. Для меня советская литература делится на две части: Андрей Платонов и вся остальная. Никогда не хотел писать его биографию. Писал, пытаясь в самом себе разобраться. Было очень трудно, и для меня это стало знаком: остановись.