К 95-летию Елены Яковлевны Божко. «Как я выжила, просто удивляюсь. Но никогда не выходила из себя, в школу приходила на один час раньше, уходила позже всех. Потому что любила свою работу, любила детей».
«Счастливый билет» – так называлась одна из недавних публикаций в журнале «Лицей» – о директоре 9-й петрозаводской школы Исааке Самойловиче Фрадкове. Этот счастливый билет получила и Елена Яковлевна Божко, когда, несмотря на все препоны (отец – «вредный элемент») и отсутствие средств, окончила Петрозаводский педагогический техникум; когда не погибла под немецкими бомбами на барже посреди Онежского озера; когда выжила в эвакуации с маленьким сынишкой; когда спасла семью в послевоенные голодные годы; когда ее, учительницу начальных классов, И. С. Фрадков пригласил на работу в свою школу.
Узнала я обо всем этом, побывав в гостях у Елены Яковлевны по случаю ее 95-летия. Вместе с Еленой Яковлевной и ее детьми Лидией Петровной и Евгением Петровичем пили чай, рассматривали семейные фотографии, я слушала рассказ о судьбе уникальной семьи потомственных учителей – Кошевых:
«Родилась я в селе Ковда Мурманской области, а неподалеку, в трех километрах от села, на островке «45 лесозавод» работали в школе мои родители. Еще дальше на шесть километров, на лесозаводе номер сорок шесть преподавал папин брат – Василий Дмитриевич Кошев».
По словам Елены Яковлевны, ее папа, Яков Дмитриевич Кошев, был педагогом-новатором. Когда он стал директором школы, то ввел уроки труда, организовал интернат для детей из близлежащих деревень.
«Папа каждое лето ездил на учительские съезды в Москву и привозил оттуда книги прямо из типографии, еще не разрезанные. И мы ждали папу не из-за гостинцев, а из-за книг. Помню фотографии московских учительских съездов, где папа сидит рядом с Лениным и Крупской…»
Карьера педагога-новатора с подмоченной репутацией (прежде Я.Д. Кошев был священником) была недолгой: ему пришлось уйти из школы. Но от советской фемиды было не спрятаться: в конце концов она сослала его в вятские лагеря как английского шпиона.
Нетрудно представить, каково жилось все эти годы семье вечно подозреваемого, а потом и осужденного. Но Лена, несмотря ни на что, пожелала пойти по стопам родителей. В достижении своей мечты девочка проявила недюжинное упорство: в четыре года она уже бегло читала, в четырнадцать на лесозаводе номер 46 успешно сражалась с ликвидацией неграмотности, за что юную учительницу премировали книгой Иосифа Сталина «Вопросы ленинизма». А вот в комсомол из-за отца не приняли, и Лена чуть не покончила с собой, спасла подруга.
Но передаю слово самой Елене Яковлевне:
«Я работала снова во второй школе, а Петр токарил на Онегзаводе, для Жени взяли няню Дуню. Жили хорошо. Купили стол, шкаф, кровати. Через год началась война. Петра в первый же день войны взяли на фронт – и до декабря 1945 года мы его не видели. Как-то с Женей мы пошли к моей маме на Лежневую улицу (около теперешнего автовокзала) и у мамы нас застала сильная первая бомбежка Петрозаводска. Бомбили склады и железнодорожный мост через Неглинку. Убили несколько человек, в том числе и мою ученицу Раю и ее отца. Я схватила Женю с кроватки, а на место его головки упал осколок. Все окна в доме выбило, маму ранило осколками стекол. После этого мы на улицу Лежневую не ходили. А вскоре началась эвакуация. Мама первого июля уехала вместе с детскими садами. Брата Костю призвали на флот, а младший Володя вступил в партизанскую группу во главе с директором второй школы М.А. Плотниковым. 20 июля на баржах нас повезли по Онежскому озеру в сторону Пудожского берега. Началась бомбежка, одна баржа пошла ко дну. Я привязала к себе Женю и думала, если погибать, так вместе. А рядом со мной еще полсотни детей, посаженных под присмотр ко мне, некоторые даже имени своего не знали. Наши самолеты отбили вражескую атаку, и мы доплыли до Андомы, где со своим садиком была и моя мама.
Женю мы устроили в ясли, но он был еще грудной, и мне приходилось оставаться с ним на ночь. А днем я работала в тех же яслях. Когда Женя заболел корью, я спала под его кроваткой на полу. Через три месяца наши войска начали отступать, и нас повезли через Вытегру в Вологду. По дороге Женя заболел коклюшем. Нам дали отдельную каюту и во время кашля я выносила его на палубу. А из детсада никто не заболел.
В Долговицах, куда нас привезли, Женя опять заболел. У него была диспепсия, воспаление легких и стоматит. Он выболел до скелетика. Деревенские старухи говорили: «Не жилец!». Я попросила у заведующей детдомом рыбьего жира, а та по ошибке дала касторки. Утром я дала Жене ложку касторки и понесла его в баню, посадила его на полок и стала наливать в корыто воду. А он как закричит: «Мама!» Я обернулась, а он весь зеленый, в слизи. Но я не растерялась, обмыла его и побежала домой, на ходу крича встречным, что Женя умирает. Но оказывается, его прочистило, проспал он двое суток и быстро пошел на поправку…»
…Война заканчивалась, Петрозаводск был уже освобожден, люди возвращались в родные места – кто с фронта, кто из эвакуации. Елена Яковлевна наконец-то воссоединилась с мужем и приступила к любимой работе – в 11-й школе на улице Коммунальной. На этом месте сейчас расположен Гоголевский центр.
Первый послевоенный класс в 11-й петрозаводской школе
Впереди были нелегкие годы, полные трудов и лишений, так как семья пополнялась, один за другим рождались дети – Наташа, Лида, Саша, Яша. Средств же катастрофически не хватало. А тут еще тяжело заболела старшая дочь. Елена Яковлевна вспоминает:
«По три-четыре месяца Наташа лежала в больнице, я через день навещала ее перед работой. Ей надо было носить витамины и фрукты, но с нашими небольшими заработками их было трудно покупать, и я часто работала в две смены, а это страшно тяжело, и дома-то нагрузка у меня была непосильная: стирать, обеды готовить, в баню всех сводить. Двадцать лет я спала по три часа, работала до трех ночи, а вставать надо было в шесть утра. Как я выжила, просто удивляюсь. Но никогда не выходила из себя, в школу приходила на один час раньше, уходила позже всех. Потому что любила свою работу, любила детей».
В начале шестидесятых в жизни Елены Яковлевны случилось очень памятное для нее событие: ее пригласил работать директор 9-й школы Исаак Самойлович Фрадков, о котором она была наслышана не только как об умелом организаторе, но и как о человеке, понимающем детские сердца. После недолгих раздумий Елена Яковлевна согласилась на предложение Фрадкова и ни разу об этом не пожалела.
Коллектив 9-й школы во главе с И.С. Фрадковым. Е.Я. Божко стоит в последнем, 4-м ряду, 2-я справа
«Он видел ребенка насквозь. Бывало, идет подросток по коридору, вид смурной такой, а навстречу Фрадков. Непременно подойдет, положит руку на плечо, спросит: «Ну как дела? Для него не было детей интересных и неинтересных. Все для него были свои, родные». И нас, педагогов, он, как говорится, вдохновлял и словом, и делом. Он мне очень напоминал моего папу, такой же педагог-новатор».
После девятой Елена Яковлевна работала в 18-й и 41-й школах. Теперь она давно на пенсии. Несмотря на лета, у нее прекрасная память и ясный ум. Многочисленные ученики не оставляют вниманием свою первую учительницу. Елена Яковлевна признается, что ей по-прежнему слышатся голоса ребятишек и школьный звонок. «Как будто он призывает меня снова войти в класс, и сказать: «Здравствуйте дети, я – ваша учительница!».