31 октября в Петрозаводском университете состоятся открытая лекция и творческая встреча с автором романа «Лавр».
Творческая встреча с Е. Водолазкиным — в 18-30 в 361 ауд.
Вход свободный
Встречи с ученым и писателем пройдут в рамках стипендиальной программы Оксфордского Российского Фонда.
Евгений Германович Водолазкин (род. 1964) — ученый, писатель, сотрудник Отдела древнерусской литературы Института русской литературы РАН (Пушкинский дом). Окончил аспирантуру под руководством академика Дмитрия Сергеевича Лихачева и 15 лет работал под его началом. В 2002 году вышел в свет сборник «Дмитрий Лихачев и его эпоха: Воспоминания. Эссе. Документы. Фотографии», составителем и ответственным редактором которого стал Евгений Водолазкин.
Евгений Германович – доктор филологических наук, специалист по древнерусским рукописям и агиографии. Тема докторской диссертации: «Всемирная история в литературе Древней Руси».
Прозаик, автор романов «Соловьев и Ларионов», «Лавр», повести « Близкие друзья», сборника эссе « Дом и остров, или Инструмент языка». Опубликованный в 2009 году роман «Соловьёв и Ларионов» вошёл в шорт-лист премии «Большая книга» (2010). Следующий роман, «Лавр», стал победителем главной литературной премии России «Большая книга» в 2013 году, получил также премию «Ясная Поляна» и премию конвента «Портал».
О романе « Лавр»:
«У «Лавра» были все предпосылки успеха. Его исторический фон — Средневековье — описан человеком, Средние века профессионально изучающим, и роман приятно лишен типичных для подобных книг нестыковок и фантазий. Роман Водолазкина относится к жанру, заведомо обреченному у нас на успех, — житию праведника. К этому же жанру принадлежит добрая часть книг, заслуживших в России в последние годы статус культовых — от «Даниэля Штайна, переводчика» Людмилы Улицкой до жизни Лилианы Лунгиной, рассказанной ею самой в «Подстрочнике». Но в «Лавре» житие еще удачно претворяется историческим романом — а это вообще любимый жанр большой прозы последнего десятилетия, и не только в России». У «Лавра» есть все признаки хита — понятный язык, простой стиль и супергерой, чьи сверхспособности определяются прежде всего его «русскостью» — свойством, которое при всей своей трудноопределяемости одинаково востребовано и справа, и слева, и массами, и элитой. Поэтому и роман счастливо зависает между интеллектуальной литературой и масслитом, где-то ровно посреди между упомянутым «Даниэлем Штайном» и «Несвятыми святыми» отца Тихона Шевкунова. Кажется, что все эти бесконечные поиски хорошего русского, которыми вот уже десять лет на самых разных уровнях занимается русская литература, нужны, чтобы оправдать само существование нашей страны на земле. И это уже не национальная идея, а хоть какое-то национальное успокоение. Но в ожидании конца света стоит вспомнить другую легенду — что мир устоит, пока по нему ходят 36 праведников. Если верить «Лавру», их гораздо больше» (Л. Биргер).
«Евгений Водолазкин, выбрав в главные герои романа человека, наделенного даром исцеления, привел этимологию слова “врач” — “врати — заговаривать”. А обозначив жанр своего произведения как неисторический роман, дал себе возможность усилить эти этимологические смыслы. Однако обещанное отступление от жанровых норм скорее отделяет книгу от той псевдоисторической литературы, которая сейчас столь же популярна, сколь и не имеет никакого отношения к истории. “Лавр” действительно не исторический роман, а скорее внеисторический, однако картины жизни Руси, Европы и Востока XV века написаны зримо, но без дотошностей. “Их встречал Безолозерск, главный город княжества. Сани сквозили сквозь темные улицы. Арсений еще никогда не видел таких длинных улиц и таких высоких домов. О высоте домов он мог судить по свечению верхних окон” ( Т. Морозова).
«Многие события из жизни (а, вернее, жития) главного героя происходят в Кирилло-Белозерском монастыре в Средневековье. В центре романа — врач Амвросий, который проходит путь от обычного деревенского травника до юродивого, от юродивого до Врача всея Руси, и, наконец, фактически становится святым целителем. Выбор времени и места действия объясняет сам автор: «Есть то, о чем легче говорить в древнерусском контексте. Например, о Боге. Мне кажется, связи с ним раньше были прямее. Важно уже то, что они просто были. Сейчас вопрос этих связей занимает немногих, и это озадачивает. Неужели со времен Средневековья мы узнали что-то радикально новое, что позволяет расслабиться?» (Н. Михайлова).
Из высказываний Е. Водолазкина
«Когда я пишу что-то как писатель, я забываю о том, что я филолог. Я пишу сердцем. Пишу абсолютно живой и открытой душой. Это может показаться странным: я даже иногда плачу, когда пишу. Мне так жалко моих героев. Они почти материализуются в моем сознании. И только после того, как я ставлю точку, я смотрю на текст уже как филолог. Я начинаю видеть шероховатости, неудачные выражения. Но это вторично, без этого можно обойтись» ( Е. Водолазкин).
«Писатель иногда должен беспокоить себя очень простыми вопросами. Это полезно и очень отрезвляет. Выходят очень простые вещи. «Лавр» — о том, что никогда ничто не может быть потеряно. И при том, что Бог Всеблагий, всегда есть надежда. О том, что любовь может быть вечной. Это словосочетание очень банальное — вечная любовь, но оно, на мой взгляд, абсолютно реально. Это не какая-то абстракция, не фигура поэтической речи, а реальная вещь. Вот это я пытался показать. Это призыв к тому, чтобы не слишком увлекались временем и не слишком ему доверяли. Потому что времени нет, и это одно из посланий романа. И, кроме того, на чисто стилевом уровне, это отражение, если говорить в категориях эйдоса, того, что наш язык богаче, чем мы думаем, и возник не сегодня». ( Е. Водолазкин)
«У меня в романе два сознания: одно средневековое, одно — современное. Это редкий случай для современной литературы, когда не автор, а повествователь способен переходить с одного сознания на другое: то есть, когда он пишет как средневековый человек, а потом распрямляется и бросает взгляд из современности. И в этом мне помогли, в том числе, разные языковые стихии. Конечно, это роман не о Средневековье. И не средневековые люди там действуют. Это роман даже не о современнике. Он о «вневременнике». О человеке, который один и тот же, хорошо это или плохо, и в Средневековье, и сейчас, со своими проблемами, любовью, завистью, ненавистью».
«Я увидел, что мой читатель оказался умнее и милосерднее, чем я предполагал, потому что возник большой интерес, и это было совершенной неожиданностью для меня. Стали с разных сторон идти какие-то отзывы — от людей известных, неизвестных, — и отзывы удивительные. Я их до сих пор получаю. Мне просто пишут на адрес Пушкинского Дома, и потом эти отзывы пересылают на мою почту. Это было для меня невероятное впечатление, потому что я привык к совершенно иному типу отношений между писателем (или ученым) и читателем. Допустим, когда хвалили мои научные работы, это было мне приятно, но вот этим словом, пожалуй, всё и исчерпывается. Здесь же была какая-то удивительная радость. Когда мне писали люди, которым «Лавр» помог выздороветь: просто люди из больницы мне писали, что они читали — и им это помогало. Присылали отклики духовные лица, в частности, позвонил один настоятель монастыря. И люди совершенно разных званий и положений. Меня очень порадовало то, что обращались люди разных социальных групп. И либеральная интеллигенция, те, кого сейчас называют «креативным классом», и так называемые простые люди. Выяснилось, что к этому тексту есть несколько кодов. Он может восприниматься как житие, как духовная история в простом понимании. Может восприниматься просто как приключенческий роман. А может восприниматься — и об этом писала наша либеральная пресса, которая очень доброжелательно отнеслась к этому роману, который, в общем, выходит за пределы мейнстрима, — как авангардный роман, который произвел впечатление тем, как он сделан». ( Е. Водолазкин).
Источник: ПетрГУ