Сейчас идет дискуссия, стоит ли украшать улицы городов 9 Мая портретами Сталина. На мой взгляд, дискутировать тут не о чем – нельзя этого делать. Но речь даже не о том. Не Сталин, так портреты других маршалов, пусть даже и заслуженных, будут олицетворять собой Победу. А мне кажется, что лицо Победы похоже на лицо моей бабушки.
И ее фотографию хотелось бы повесить в городах и селах нашей страны. А рядом фото других таких же мальчишек и девчонок, которые ушли на фронт совсем юными, чьи внуки уже сейчас вдвое старше ушедших на войну дедов и бабушек, и тех, кто был чуть постарше, — всех, кто воевал на самом деле. В каждом доме найдутся такие снимки. Недаром и в песне поется о том, что «нет в России семьи такой, где б не памятен был свой герой». Те, кто изображен на этих фото, видит Бог, заслужили того, чтобы мы смотрели на них в день 65-летия Победы не меньше, а может, и больше всех маршалов и генералиссимуса. Потому что именно их усилиями и завоевана Победа…
Бабушка, Тамара Николаевна Дорогавцева, попала на фронт, может, и не потому, что очень рвалась туда. Просто так сложилась судьба. Не слишком-то благосклонно. Она была младшим ребенком в семье, мама умерла рано. А отца забрали в 37-м. Потом мы узнаем, что его практически сразу расстреляли. То, что дети остались одни, никого, естественно, не заботило. И в последнюю очередь того, чьи портреты сегодня собираются вешать.
Тамаре тогда было 9 лет. Пришлось выживать. Приютила старшая сестра, у которой уже была своя семья. Может, и все бы ничего, но тут война. В одну из страшных бомбежек Орла в 1943 году ее ранило. Положили в военный госпиталь, тот двигался в сторону фронта. Так Тамара оказалась в зоне боевых действий. Деваться некуда, приняли девчонку на довольствие. Ей было всего 17 лет. Танцевать бы, переживать первую любовь, а тут разведвзвод, жизнь по распорядку, смерть ходит рядом. Впрочем, в 17 лет кажется, что она, эта самая смерть, тебя не достанет никогда. Умирать в 17 не страшно. Наверное, поэтому однажды она, не выдержав усталости в рейде разведки, когда мужики лежали, вжавшись в землю, чтобы не заметили фашисты, встала в полный рост. Командир заорал: «Ты что…» Пронесло.
Потом перевели в связистки. Пожалели девчонку, все-таки связь не разведка, больше шансов выжить. Хотя кто знает… Когда она ползла под пулями во время боя через громадное поле, чтобы соединить порванные повода, шансов на жизнь тоже оставалось немного. Но опять пронесло. Она прошла через два года войны, закончив войну в Кенигсберге.
И любовь нашла тут же, на войне. Встретила моего дедушку, Петра Петровича Иванова. Военно-полевой роман, ставший единственной любовью до конца жизни. Он катал ее на мотоцикле по сдавшемуся на милость победителей Кенигсбергу. Молодые и красивые, они считали, что теперь-то вся жизнь будет другой, яркой и праздничной, ведь война закончилась.
Впрочем, она, жизнь, и была яркой и временами праздничной. Дочки, внуки, круговерть забот… Они с дедушкой редко рассказывали нам про войну – «кто всерьез воевал, почему-то не любят об этом». А если и рассказывали, то больше о чем-то смешном. О забавном сыне полка, о том, как ругался командир на них за «неуставные» отношения, о том, как поразила Пруссия чистотой и порядком, о вкусноте американской тушенки по ленд-лизу. И ничего о крови и поте, ничего о боли и страхе. Зачем об этом знать внукам? Разве что за столом иной раз прорвется: «Лишь бы не было войны!»
А нам и недосуг тогда было спросить об ощущениях девочки на войне. Нам казалось, что бабушка такая молодая, что будет еще жить долго-долго. Долго-долго не вышло – всего до 57 лет. Сейчас было бы 84 года. Вполне могла бы встретить юбилей Победы вместе с нами. И мы бы уж расспросили обо всем. Но не судьба. Но то, что 9 Мая мысленно мы будем вместе с ними – это точно. Надеюсь, что и они, те, кто воевал, в этот день будут незримо вместе с нами. Может, Бог даст ветеранам увольнительную? Нам их так не хватает в День Победы на Земле…
Ирина Смирнова
«Лицей» № 5 2010